Мы - дети Галактики,
Но самое главное, -
Мы дети твои, дорогая Земля!
Роберт Рождественский.
Мы живем в симметрично-асимметричном Мире. И можно только восхищаться замечательно подобранным соотношением сохраненных и нарушенных симметрий, которое порождает и обусловливает подлинную красоту Мира и на котором, собственно, зиждется вся гармония природы а, стало быть, и нашего (человеческого) существования.
Содержание:
Введение.
1. Этот симметрично-асимметричный Мир.
2. Коренное противоречие человеческого бытия.
3. Миражи ноосферы.
4. Стратегия природосообразности.
Заключение.
ВВЕДЕНИЕ
Отношение человека к природе, в том числе и к себе самому (как части природы), характеризуется ныне серьезными противоречиями, глубина и масштабы которых драматически нарастают. Несмотря на то, что на эту тему сказано уже достаточно много в различных категориях и терминах (особенно экологических и природоохранных, ну, и, разумеется, философских), она нисколько не теряет актуальности. Продолжим и мы эту тему. Но не будем повторяться. Посмотрим на проблему шире, под иным углом зрения - с общих естественнонаучных позиций. Тогда и отыщем, возможно (или наконец), ее самый главный корень.
1. ЭТОТ СИММЕТРИЧНО-АСИММЕТРИЧНЫЙ МИР
В современную естественнонаучную картину мира прочно вошло представление о симметрии как принципиальной основе всего Мироустройства. Первоначально понятие о симметрии пришло к нам из геометрии. Суть в том, что различные материальные тела, структуры, образования, а также и многосложные системы (молекулы, кристаллы, организмы, космические тела и т.д.) характеризуют пространственная соразмерность, полное соответствие в расположении частей целого относительно некоторого центра (каковым являются обычно точка, линия, плоскость). Выяснением природы геометрической симметрии в свое время основательно занимался выдающийся физик Пьер Кюри, который вывел ее обобщающие законы, исходя из вездесущего во Вселенной гравитационного взаимодействия.
Не ограничившись этим, П. Кюри (это же когда еще было!) значительно расширил содержание термина, которое наполнилось разнообразным и порой очень сложным физическим смыслом. Под симметрией вообще стали понимать в дальнейшем инвариантность (неизменность) какого-либо состояния (и описывающих его математических уравнений и формул) относительно некоторых преобразований. Примером может служить постулированная А. Эйнштейном изотропность и однородность Вселенной, заставляющие ее подчиняться фундаментальным законам сохранения.
В этом контексте различают симметрии большие и малые, простые и сложные, видимые и невидимые, то есть недоступные для непосредственного нашего наблюдения. Последние наиболее широко распространены в природе, но природа скрывает их от самого пристального нашего внимания и позволяет судить об их существовании только с помощью чрезвычайно изощренных (как, например, в случае с космическими струнами, о которых я говорил в предыдущих своих публикациях) математических построений.
Трудно представить, сколь ужасна была бы Вселенная, лишенная всяких симметрий. В ней не было бы никаких законов, ни для каких процессов и отношений. Ведь само существование всех известных физических взаимодействий (сильного, слабого, электромагнитного и гравитационного) есть следствие имеющихся в природе весьма значительных, или, как принято говорить у теоретических физиков, высоких симметрий. Но и полностью симметричная Вселенная выглядела бы очень странно. Она была бы совершенно непригодна для сложных структур, свободных и связанных состояний. В ней не было бы расстояний между отдельными точками, отрезков времени, соединяющих различные события. Разумеется, в такой Вселенной не нашлось бы места для жизни, которой я уделяю главное внимание в своих публикациях.
Между тем, как утверждают космологи, в начальный момент своего рождения горячая Вселенная была именно такой, то есть абсолютно симметричной и однородной. Все упомянутые физические взаимодействия были слиты в ней воедино в некую «суперсилу». Понятно, что в таком состоянии (если бы оно сохранялось и дальше) Вселенная не имела бы ни малейших перспектив для дальнейшего эволюционного прогресса, тем более для возникновения в ней жизни. Однако на фоне расширения и связанного с ним остывания космической макросистемы «суперсимметрия» стала разделять на части, то есть на более мелкие (разумеется, по космическим меркам) симметрии, каковыми и явились упомянутые выше конкретные физические взаимодействия. Одновременно от изначально высокосимметричного и (разумеется) не совместимого с будущей жизнью многомерного пространства отделилось и обособилось менее симметричное трехмерное пространство (или, по Энштейну, четырехмерное пространство-время), в котором Вселенная, наконец, комфортно устроилась.
Это нам только кажется, что Мир, в котором мы живем, идеально симметричен. На самом деле его симметрия, как и симметрия живых существ, обитающих в нем, некоторым образом и в некотором роде нарушена. Например, тело человека в геометрическом плане, несомненно, обладает двусторонней (или билатеральной, согласно классификации П. Кюри) симметрией. Возможна только одна плоскость, которая делит его на две зеркально отражающие друг друга половины - левую и правую. Однако на самом деле эта симметрия распространяется главным образом на внешние очертания тела, но не охватывает некоторые его очень важные внутренние сферы. Пространственную гармонию существенно нарушают сердце, которое расположено слева, и печень, которая, напротив, расположена справа. Особого внимания заслуживает функциональное различие левого и правого полушарий головного мозга. Левое полушарие отвечает за интеллектуальную деятельность, правое - за эмоциональную. Но и наружные органы (левая и правая пятипалые конечности, симметричность которых внешне, казалось бы, не вызывает сомнения), на самом деле различаются не только функционально, но и морфологически. Недаром же различие правой и левой рук нашло своеобразное отражение в русском языке: правая получила название «десница», а левая - «шуйца».
Подробное рассмотрение этих частных аспектов не входит в мою задачу (по данной теме существует обширная специальная, а также и общедоступная литература). Отмечу лишь, что все упомянутые факты нарушения симметрии отнюдь не случайны, в них таится глубокий биологический смысл. Более того, они стали в свое время необходимым условием грандиозного эволюционного процесса в биосфере, имя которому - антропогенез.
Но ведь, и сама жизнь на Земле (породившая в дальнейшем упомянутый антропогенез) никогда не могла бы состояться (на безжизненном геологическом фоне) в далеком прошлом без разрушения симметрий, к тому же еще на самом первичном, молекулярном уровне. Жизнь отвергает симметричные рацематы. Она не терпит равноправия левых и правых стереоизомеров. Жизнь распознает, принимает и воспроизводит в своем непрерывном метаболизме только правые (D) сахара и только левые (L) аминокислоты. Соответственно белковые молекулы, составленные из линейной последовательности различных аминокислот, закручены только влево, а двойная спираль молекулы ДНК (как имеющей углеводный остов) - только вправо.
Нет жизни без асимметрии, как и нет в природе асимметричного состояния органического вещества в каких-либо ощутимых масштабах без жизни. Особая мета стоит на всём живом. Один-единственный признак - избирательное отношение к оптическим антиподам - проводит резкую грань между живым и неживым. И на то должна быть веская, продиктованная крайней биологической необходимостью причина.
Известный физик Ричард Фейнман заметил как-то: «На 99,9 процента природе все равно, что левое, что правое. И вдруг одно едва приметное явленьице выходит из ряда вон и оказывается совершенно однобоким. Ни один человек пока еще не имеет ни малейшего представления о том, как объяснить эту загадку».
Попробуем, однако, разгадать биологический смысл нарушения оптической симметрии на молекулярном уровне.
Многообразные процессы, которые осуществляются в живой клетке на линии (прежде всего, репликация, транскрипция и трансляция) и неизбежно сводятся к строительно-монтажным работам на линии (очень точным, выверенным, строка в строку), естественно, требу¬ют определенной, строго фиксированной пространственно-геометрической стандартизации исходных строительных конструкций. Понятно, что столь сложные динамические микропроцессы, где первостепенное значение имеет фактор узнавания и считывания, затрудняются или же вовсе становятся невозможными, если, например, одна часть молекул какой-либо белковой аминокислоты «левша», а другая - «правша».
Кто сможет без напряжения и раздражения читать большое литературное произведение, напечатанное перевернутыми вверх ногами буквами вперемешку с нормально ориентированными? Кто возьмется оценить его художественные достоинства? Тем более, для прочтения и точного воспроизведения куда более содержательного и сложного генетического текста, включая «редактирование» и «корректирование», а также обогащение этого текста семантикой, безусловно, требуется его строгая геометрическая упорядоченность.
Подробно об этом я уже рассказал в своих недавних публикациях проблемного характера: «Линейная доминанта в понимании природы живой материи» и «Текстуральная концепция Биосферы».
Есть и другой оттенок рассматриваемой здесь проблемы. Нас обычно пугает слово «хаос». С ним ассоциируются неорганизованная, лишенная последовательности и стройности беспредельная стихия, зияющая бездна, наполненная туманом и мраком, где царят только беспорядок и неразбериха. Отсюда хаос представляется нам сугубо деструктивным началом мира. Казалось бы, он не ведет никуда. Но именно из этого первозданного, инвариантного во всех отношениях и, следовательно, абсолютно симметричного состояния произошло все сущее. Структуризация мира после, так называемого, Большого взрыва шла от состояния хаоса (то есть, неупорядоченной сложности) к существующему ныне состоянию космоса (то есть, упорядоченной сложности).
При всем этом хаос как «отец беспорядка» (и это очень примечательно!) не только не ушел из нынешнего мира, но и сохранился в нем (особенно на квантовом уровне) как совершенно необходимое условие существования порядка. Порядок и беспорядок возникают и существуют одновременно, включают себя один в другой, они тесно связаны друг с другом. Порядок «выкристаллизовывается» в процессе самоорганизации из беспорядка и возвращается в него по достижении критического уровня сложности.
В общем, мы живем в симметрично-асимметричном мире. И можно только восхищаться замечательно подобранным соотношением сохраненных и нарушенных симметрий, которое порождает и обусловливает подлинную красоту мира и на котором, собственно, зиждется вся гармония природы а, стало быть, и нашего (человеческого) существования.
Теоретически, малейшее нарушение в ту или иную сторону сложившихся в мире симметрий приводит мир к разрушению. И, следовательно,далекий, вроде бы, от естественнонаучных методов мышления Ф.М. Достоевский, оказался на удивление прав (с точки зрения современного естествознания!), когда в одном из своих литературных произведений как бы, невзначай (как бы, походя) обронил весьма загадочную фразу: «красота спасет мир», которая до сих пор вызывает недоумение, недопонимание и критику со стороны многих гуманитариев.
2. КОРЕННОЕ ПРОТИВОРЕЧИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО БЫТИЯ
Человек в своей повседневной деятельности, избегая ненавистного ему хаоса, везде и всюду (в быту и на работе, в отношениях друг с другом, в системе школьного образования и воспитания и т.д.) стремится строить полный порядок. Дело доходит нередко до абсолютного педантизма: все правила неукоснительны, действия людей стандартизированы и предопределены до мельчайших нюансов. Казалось бы, всем от этого только выгода и удобства. Но вот что примечательно. Именно в цивилизованных высокоразвитых странах, видящих идеал в предельно упорядоченном поведении людей, ныне, по статистике, нарастает не только общее число, но и разнообразие психических расстройств. Причины этого явления ищут главным образом в каких-то внешних факторах, например, в обстоятельствах жизни конкретного индивидуума. А они лежат, прежде всего, в симметрично-асимметричной природе бытия и самого человека, который нередко заходит в тупик вследствие постоянного пребывания в условиях однозначного порядка.
Шведский натуралист К. Линней в своем капитальном труде «Система природы» (1735) присвоил человеку как биологическому виду (в соответствии с введенным им же принципом бинарной номенклатуры) название «Человек разумный» (Homo sapiens). Это знаковое событие стало научным итогом уже давно сложившейся традиции усматривать в разуме главное (казалось бы, совершенно бесспорное и к тому же вполне очевидное) отличие человека от остального животного мира.
Еще в античные времена всё исходящее от человеческого разума и, прежде всего, добытые на его основе знания виделись непременно светлым и добродетельным. «Грешат только по незнанию», - утверждал Сократ. Ум всегда правилен и призван «властвовать над всем», а разумная деятельность открывает путь только к лучшему в жизни, - учил Аристотель, который настолько преклонялся перед силой разума, что провозгласил его, по сути дела, земным богом.
Эпоха Возрождения, которая вновь обратилась к античным идеалам гуманизма, также была проникнута пафосом возвышения человеческого разума, наделением этой «высшей ценности природы» безграничными творческими возможностями. Представление Р. Декарта о мышлении как единственно достоверном свидетельстве человеческого бытия («мыслю, следовательно, существую») легло в основу ново-европейского рационализма, который и поныне именно в разуме и мышлении усматривает специфическую особенность человека, его сущность. Утверждение определяющей роли разума не только в познании, но и во всей человеческой деятельности, явилось одним из философских источников идеологии Просвещения. Ещё дальше экспансия рационализма пошла в XX веке, который насквозь проникся идеей естественного порядка - бесконечной причинной цепи, охватывающей весь мир. Более того, мышление стало отождествляться с духовностью и это вошло в привычку. Разум стал рассматриваться как единственный источник и вместе с тем критерий истинности.
Надо сказать, что рациональная цивилизация добилась впечатляющих (в наше время просто поразительных) успехов в области научно-технического прогресса, в деле построения всей материальной культуры. Что же касается причины некоторых неудач, возникающих на этом пути, то современная цивилизация всецело видит их в недостатке разумности тех или иных действий человека. И потому считается, что для их преодоления и устранения необходимо постоянно совершенствовать интеллект. Человек должен стать не просто разумным, а сверхразумным, и тогда непременно будет найден выход из всякого затруднительного положения. У рационализма есть только не разрешенные еще проблемы, но нет принципиально неразрешимых. Силой разума достигаются, в конце концов, основополагающие и безошибочные истины.
В этой связи может показаться весьма странным скептическое отношение к достоинствам «всемогущего» разума и даже его резкая критика со стороны некоторых известных, в том числе выдающихся (к тому же одаренных незаурядным интеллектом) представителей человечества. Так, по мнению датского философа XIX века С. Кьеркегора, разум помогает людям справиться с трудностям жизни, но он может приносить и величайшие беды, превращаться из благодетеля в «тюремщика и палача». А потому важно уметь периодически сбрасывать с себя его «ненавистную власть». Л.Н. Толстой выделял в человеке совершенно необходимое ему «неразумное знание» и некое высшее «Я», связанное с вечностью. По словам одного из героев Н.С. Лескова, есть нечто в человеке, «что выше ума и за чем ум должен стоять на запятках». Ф.М. Достоевский считал, что разум и наука призваны исполнять в жизни людей лишь «должность второстепенную и служебную». К «усмирению притязаний рассудка» призывал российский мыслитель П. Флоренский. С давних пор известны наставления восточных мудрецов относительно осторожности в обращении с разумом. Основатель буддизма С. Гуатама учил: «Истинный мудрец смиряет свой ум, подобно тому, как ловкий погонщик-воин присмиряет боевого слона».
Свое отношение к данной проблеме в превосходной художественной форме выразил русский поэт Велимир Хлебников:
«Если кто сетку чисел набросил на мир,
Разве он ум наш возвысил?
Нет, стал наш ум еще более сир».
Очевидно, наряду с разумом в человеке присутствует другое атрибутивное начало, которому в животном мире и в самом деле нет аналогов. Немецкий философ И.Г. Гердер назвал человека «первым вольноотпущенником природы», имеющим двойственное происхождение – естественное и духовное. Так вот, именно в духовности и душевности, в том загадочном внутреннем мире, который никак не поддается «исчислению», кроется не менее (если не более) существенная разница между животными и человеком.
Человек, как и весь мир, в котором он обитает, - существо симметрично-асимметричное. Его высокая рациональная симметрия нарушена. В сознание необходимо включена иррациональная составляющая, так что всякий нормальный человек одновременно пребывает и на «территории разума», и на «территории сердца». Но это только в самых общих чертах. Присущая человеческому индивидууму свобода воли постоянно нарушает и разрушает это подвижное равновесие, внося в его поступки непредсказуемость и неопределенность. В одних ситуациях преобладает рациональное начало, в других – душевное. Эта неопределенность – великое преимущество, но и вечная драма всякого человека, повседневное существование которого сопровождается принятием бесконечной череды неотложных, в том числе и очень важных, не терпящих промедления решений. И тем больше, чем больше масштабы решаемых им задач и чем больше его ответственность перед собой и обществом.
Согласно библейским сказаниям, Господь спросил Соломона во сне, какие у него есть пожелания, обещая их исполнить. Молодой царь пренебрег всем, но попросил дать ему разумное сердце, чтобы он мог правильно руководить своей страной и своим народом. Превосходный образец для всех нынешних и будущих правителей и руководителей любого уровня!
Как бы то ни было, весь исторический опыт свидетельствует нам о том, что без участия души итогом только рациональных действий могут быть весьма негативные последствия - зло и человеческие страдания. Монополия разума губительна для человека и человечества.
В современном цивилизованном мире, однако, наблюдается резко выраженная тенденция к одностороннему перенасыщению рассудочностью. Этот мир видит идеал в предельно разумном и, следовательно, упорядоченном поведении человека. Рационально-технократической действительности удобнее иметь дело только с логичным и здравомыслящим человеком. Ей нужен исполнитель, накачанный знаниями, отчеканенный в поступках и не позволяющий себе загадочных душевных проявлений. Он должен не жить, а действовать - всегда четко, объяснимо, без лишних эмоций и переживаний (все это мешает делу!). Не случайно все наши интеллектуально-развлекательные телепрограммы построены на беспристрастном знании, запоминании и угадывании отдельных фактов (тот же принцип положен в основу пресловутого школьного ЕГЭ). Но знать и понимать – не одно и то же! Можно видеть и не замечать, можно знать, но не понимать.
Разумность стала не только основным, но и самодовлеющим принципом организации жизни. Человек стремится все решать «по уму». Другие критерии - «по совести», «по любви», «как подсказывают душа и сердце» - вытеснены из практического обихода или извращены и приспособлены под себя разумом. Душевное бытие подменилось расчетливостью, умением анализировать «плюсы» и «минусы» в отношениях друг с другом. Словом, между душой и разумом человека ныне образовалась глубокая трещина, что нарушило его подлинную (от природы идущую) красоту, которая обусловлена неразрывным единством обеих сущностей.
Наставления философов, мудрецов и пророков, представляющих самые разные мировоззрения, с давних пор сходились в мыслях о суетности жизни в рамках рациональной потребительской культуры. Они призывали человека к умеренности и аскетизму, вхождению в мир духовных ценностей. Но тщетно: духовная цивилизация никак не может одолеть цивилизацию потребительскую. Рационализм стал ныне безраздельным хозяином мира. Сколько раз из глубин иррациональной восточной мудрости черпал западный мир духовные истины, находя неожиданные для логической мысли альтернативные решения. Нынче Восток бросился в погоню за евро-атлантической цивилизацией по уже накатанной ею колее. Теперь и здесь в центре внимания интеллект, высокий уровень IQ. Рационализация Востока, которая идет с нарастающим ускорением, – это вызревавший долгие годы мощнейший тектонический сдвиг в мировой цивилизации. Нас восхищает ныне «экономическое чудо» стран азиатско-тихоокеанского региона. Мы закрываем глаза на то, что фантастический успех китайской экономики оплачен помимо всего прочего чудовищной экологической ценой. Не задумываемся над тем, во что превратится биосфера Земли, если в результате экономического соревнования, которым ныне стихийно и безудержно охвачен весь мир, такого же (а, может быть, и более высокого) уровня материального производств, и, следовательно, потребления природных ресурсов достигнут некоторые другие крупные страны.
3. МИРАЖИ НООСФЕРЫ
Ущербность одностороннего рационализма состоит еще и в том, что он тесно связан с редукционизмом, который пытается свести понимание всякой сложной системы к анализу совокупности составляющих ее элементов (зная их параметры и свойства, будто бы всегда можно вычислить поведение и характер системы в целом). Кроме того, он насквозь проникнут линейным мышлением, которое, как мы хорошо теперь знаем, оправдывает себя лишь в ограниченных условиях, поскольку весь мир (природный, экономический и технический) нелинеен и сложен.
Однако, несмотря на всю свою ограниченность, рационализм и линейное мышление не только господствуют в сфере общественных отношений, но с течением времени все больше распространяют свое влияние на окружающую природу, которой человек в процессе своей материальной деятельности всюду стремится навязать свой (удобный ему, то есть рациональный) порядок. Вспомним, к примеру, наши «великие планы преобразования природы», связанные с изменением направления течения крупных рек, сооружением гигантских искусственных водохранилищ, осушением болотистых ландшафтов, массированной распашкой целинных и залежных земель и т.д. А также сопутствующие им энергичные лозунги типа: «Мы не можем ждать милости от природы, взять их у нее – наша задача!», «Мы победили паразитизм социальный – победим паразитизм и биологический!»; или уже в наше время: «Лучше мы будем в состоянии управлять генами, чем продолжать мириться с тем, что они управляют нами».
С наступлением так называемой научно-технической революции, когда «мысль становится планетарным явлением», в широкое употребление входит загадочное, будоражащее умы и порождающее различного рода сциентистские фантазии слово «ноосфера».
Выдающийся отечественный геолог и геохимик В.И. Вернадский в 1920-х годах заявил о том, что эволюция биосферы, этой образованной «живым веществом» поверхностно-планетарной оболочки, круто меняется по достижении достаточно высокого уровня развития науки и техники. «Будущее человечества как части единой системы биосферы зависит от того, когда оно… примет на себя ответственность не только за развитие общества (к чему стремились все утописты), но и биосферы в целом». Биосфера претерпевает целенаправленную радикальную перестройку в результате основанной на науке деятельности и переходит в высшую стадию - ноосферу, или сферу разума, дальнейшее развитие которой уже не идет спонтанно, а управляется человеческим разумом.
Но каким путем это удается делать, какие для этого потребуются усилия и организационные решения - об этом Вернадский ничего не сказал. Сущность идеи не изложена им компактно, в одной публикации (как, например, теория относительности у А. Эйнштейна), а рассредоточена в виде отдельных и не вполне ясных фрагментов по многим статьям и книгам тридцатых годов, более того, - по всему творческому наследию.
Вот некоторые из них: «Биосферу необходимо перестраивать в интересах мыслящего человечества». «Человечество достигает максимального размножения. Культурные земли покрывают почти всю поверхность суши, и остатки так называемой девственной природы отходят на второй план». Налицо жесткий антропоцентризм. Насильственная трансформация природы. Полное отсутствие этических и гуманистических принципов.
В общем, далеко идущая и столь же далекая от завершенности концепция ноосферы не получила у Вернадского выражения в строгих научных формах. Главная проблема - в отсутствии терминологического корпуса, который бы отражал новое понимание и в то же время сочетался бы с уже достигнутым уровнем знаний.
Для справки. Сами основополагающие термины учения о биосфере-ноосфере В.И. Вернадским заимствованы. Впервые в научное употребление термин «ноосфера» ввели Э. Леруа и П. Тейяр де Шарден; «биосфера» – Ж.Б. Ламарк (позднее им воспользовался Э. Зюсс); «живое вещество» – Ж. Бюффон).
Вернадский сам признавал, что не успевает создать целостного учения. Понятие ноосферы так и осталось у него идеей-символом, неким «воздушным замком», лишенным твердого научного фундамента. Справедливость требует сказать, что первоначально Вернадский рассматривал человеческую деятельность в природе как силу, чуждую биосфере и нарушающую ее порядок и гармонию. Он сознавал негативные последствия для биосферы необузданного научно-технического прогресса и даже предупреждал, что достижения науки могут грозить человечеству самоуничтожением в случае их неправильного использования. Но неуклонная вера в мудрость и в безграничные возможности разума (тем более, коллективного, как «планетарного явления») перевешивала подобные опасения, и будущее человечества представлялось ему только в оптимистических тонах. Веру эту питал сомнительный философский постулат: Вернадский был убежден, что природа (а, стало быть, и биосфера) не может создать силу, враждебную самой себе. Очень даже может (еще как может!), если иметь в виду чрезвычайно изобретательный, но безразличный к этике человеческий разум.
Больше полувека прошло с тех пор. Для нынешних темпов развития науки - немалый, можно даже сказать, огромный срок. Естествознание за это время далеко ушло вперед в различных своих направлениях и обогатилось новыми достижениями. Однако проблема перехода биосферы в ноосферу до сих пор нисколько не приблизилась к научному осмыслению. Но само, безусловно, привлекательное слово «ноосфера» многим пришлось (хотя и с заметным запозданием) по вкусу. И мы видим, как ныне широко и восторженно пропагандируется идея так называемого «ноосферного развития человечества». Ведутся умозрительные рассуждения (разумеется, крайне смутные) о «царстве разума», о «восхождении к ноосфере», о «ноосферной цивилизации», о «неизбежности вхождения планеты Земля в новую эпоху – ноосферу», о якобы уже существующих «ноосферных знаниях» и даже о «ноосферных технологиях».
Цитаты из Вернадского стали звучать и в устах государственных деятелей в контексте вошедшего в моду понятия «устойчивое развитие России». А после того, как обнаружилось, что в проекте устойчивого развития, принятом на всемирной конференции в Рио-де-Жанейро (1992), ряд положений напомнил мысли Вернадского о ноосфере, в «Концепции перехода Российской Федерации к устойчивому развитию» (1996) прямо записали, что «движение человечества к устойчивому развитию, в конечном счете, приведет к формированию предсказанной В.И. Вернадским сферы разума (ноосферы)...». Тем самым за идеей ноосферы в стране закрепился, можно сказать, государственный статус. По словам Н.Н. Моисеева, столь широкому распространению термина в значительной мере способствовало содружество моды и некомпетентности.
Между тем, несостоятельность ноосферных фантазий вполне очевидна. Воображаемое вступление человечества в ноосферу, как минимум, предполагает контроль и управление глобальной планетарной системой - биосферой, которую природа создавала шаг за шагом, на протяжении миллиардов лет. Нынешняя биосфера информационно, структурно и функционально крайне сложна. Но управляющая система (как производная человеческого разума) по определению должна быть во всех отношениях намного сложнее управляемой, а это уже полный абсурд, к тому же абсолютно нереально в смысле осуществления. Да и зачем перекладывать функции биосферы на какого-то искусственного монстра, если биосфера с этими функциями сама прекрасно справляется?
Не следует также упускать из виду, что, в соответствии с концепцией самоорганизации, существуют пределы усложнения той или иной системы (естественной или искусственной). Достигая высшей степени сложности, система распадается и разрушается. Причины серьезных техногенных катастроф мы склонны обычно усматривать в проектировочных просчетах, в так называемом человеческом факторе и т.п. Зачастую (при нынешнем уровне науки и техники, а также организации хозяйственной деятельности) чаще всего так оно и бывает. Но в принципе могут иметь место и другие, более глубинные и системные, не поддающиеся нашему контролю и прогнозированию причины, доля которых, как это ни парадоксально, скорее всего, будет возрастать по мере рационализиции, совершенствования и усложнения техносферы.
Есть еще одно препятствие фундаментального характера, стоящее перед амбициозными планами преобразовать биосферу в ноосферу. Скорость социальной эволюции вместе со всеми ее деструктивными воздействиями на биосферу значительно (как полагают научные эксперты, на порядки) превышает скорость биологической эволюции, что уже исключает возможность какой-либо адаптации биосферы к техногенным изменениям.
Так что биосфера не имеет реальной альтернативы. Адаптация в системе «природа - общество» может осуществляться только в одном направлении: человечество должно приспосабливаться к законам биосферы и неукоснительно их соблюдать. Но никак не наоборот! Принятием и соблюдением именно такой экологической стратегии может быть, наконец, достигнуто подлинное торжество человеческого разума. Пока же мы наблюдаем стремительные изменения биосферы под влиянием человеческой деятельности, которые, к великому сожалению, носят не адаптивный, а деградационный характер. Какое уж тут царство разума, если человечество, даже осознав многие (хотя и далеко еще не все) аспекты порожденного им глобального экологического кризиса, не в состоянии остановиться и продолжает его усугублять. Оно ведет себя в среде собственного обитания (то есть в собственном жилище!), как слон в посудной лавке.
Можно приводить и другие возражения подобного рода, да только нет в этом необходимости, поскольку в наших руках теперь имеется аргумент коренного характера (как говорится, по самому большому, гамбургскому счету). Вера в ноосферу строилась в отрыве от рассмотренного выше универсального (симметрично-асимметричного) свойства природы. Навязывая природе свой порядок, человек противоестественно нарушает извечно установленный в ней баланс сохраненных и нарушенных симметрий, иначе говоря, нарушает закон красоты мира. И, стало быть, вступает с ним в самое главное, коренное, а потому и неразрешимое, в принципе, противоречие.
Так что феномен ноосферы следует расценивать в этом свете не иначе как одну из сциентистских иллюзий XX века, некий аналог социально-политической утопии коммунизма и прочих, более ранних мечтаний о рае. И надеяться на то, что функционирование биосферы, а тем более ее дальнейшая эволюция будут подвластны когда-либо воле человеческого разума, хотя бы и вооруженного сверхзнаниями, супертехникой и супертехнологическими возможностями, - значит плодить заоблачные иллюзии.
Что же касается пропагандистского бума вокруг идеи ноосферы, который, тем не менее, не ослабевает у нас на протяжении последних трех десятков лет, то его следует расценивать как плод некритического и эйфорического восприятия всего, что связано с творчеством великого естествоиспытателя, в котором будто бы a priori не может быть места для просчетов и заблуждений. Тогда как, сам В.И. Вернадский, кстати, неоднократно предупреждал: в науке наиболее распространенное и даже господствующее мнение далеко не всегда является «истиной в последней инстанции».
4. СТРАТЕГИЯ ПРИРОДОСООБРАЗНОСТИ
Не разобравшись на Земле с проблемой ноосферы, о которой я рассказал выше, человеческая мысль устремляется, однако, еще дальше - в Космос. В научных кругах с некоторых пор (а дальше - больше) всерьез обсуждается возможность освоения и заселения человеком космического пространства.
Вот что поначалу писал по этому поводу современник Вернадского, выдающийся космист К.Э. Циолковский (Живая Вселенная, 1992), которым мы так привыкли (с давних пор и по сие время) восхищаться.
«Прогресс земного человечества. Трудовые армии уничтожат с корнем всю дикую природу богатейших экваториальных стран и сделают ее здоровой, с желаемой температурой, с культурными растениями, полями, садами. Животные мало-помалу сойдут со сцены. Урожайность плодов увеличится в тысячи раз. Использование солнечной энергии дойдет до 50%. Атмосфера разредится. Океан испарится (лед на полюсах). Организмы остались только полезные. Чудовищное размножение человечества... Овладение солнечной системой. Неудавшуюся жизнь на других планетах ликвидировали, как когда-то животных и несовершенных людей на Земле… Господствующий разум, основанный на идеальном или истинном эгоизме, вмешивается в жизнь, исправляет ее, а иногда ликвидирует, если она безнадежно плоха и принимает уродливые формы…».
Антиэкологический, антигуманный пафос этих сциентистских фантазий вполне очевиден и не нуждается в особых комментариях.
Понимая несовместимость земного, белково-нуклеинового человека (главным компонентом которого по массе является к тому же неустойчивая и чрезвычайно подвижная вода), с экстремальными космическими условиями (температуры, давления, радиации, гравитации и т.д.), нынешние космисты приходят к идее создания «нового человека», «сверхчеловека», «автотрофного человека» или чего-то иного синтетического (био-технического), лишь бы все это устраняло помехи для продвижения разума в Космос (а затем и покорения его!). При этом избегают думать о том, во что превратится человек, как изменится весь его облик, вся его телесность, и можно ли его вообще тогда называть человеком. Если же взять во внимание такие произвольно постулируемые метафизические понятия, как «бестелесное сознание», «бестелесная жизнь», «вечная жизнь», «лучистое человечество Циолковского » и т.п., то это уже не человек. И не душа (для нее, согласно религиозным представлениям, необходимо тело).
Как видим, в Космос вторгается все та же, не оправдавшая себя в земных условиях идеология одностороннего (бездушного) рационализма, редукционизма и линейного мышления (со всеми вытекающими отсюда последствиями).
Отсюда надежда на то, что Космос поможет Земле, спасет людей, если они погубят биосферу, может быть расценена не иначе как очередное и к тому же вреднейшее заблуждение человеческого ума. Масштабная работа в этом направлении, поставленная на научную основу, грозит только ускорить приближение нашего всеобщего конца.
Очевидно, человечество должно руководствоваться иной, подлинно реалистической идеологией в своем отношении к природе (в том числе и к себе самому как части природы). Необходима иная модель, иная стратегия поведения.
Только не надо в этом плане ничего изобретать. Такая модель уже давно существует. В принципе, по существу, она была сформулирована в прошлом (предельно лаконично по форме и абсолютно точно, по сути) одним мудрейшим человеком, достойным и уважения, и восхищения.
Четыре столетия назад чешский педагог-гуманист и общественный деятель Ян Амос Коменский (1592-1670) в главном своем труде «Великая дидактика» ввел в педагогику знаменитый «принцип природосообразности». Все законы и правила обучения и воспитания детей были выведены Коменским из природы человека, его врожденных индивидуальных способностей.
Но если к части природы, каковой, несомненно, является человек, надлежит относиться в соответствии с принципом природосообразности, то тем более – к целому, то есть к природе вообще, в окружении которой и с материалом которой только и может осуществляться человеческая деятельность. Человек не может быть «господином природы». Его поведение в природе всегда должно быть в согласии и в соответствии с ее объективными законами, пренебрегать которыми, находить какие-то обходные пути и лазейки (в отличие, скажем, от юридических законов) абсолютно невозможно (природу не обманешь, рано или поздно, так или иначе она отвергает всё, что ей противоречит). Отношение человека к природе должно быть, прежде всего, сообразным объективно установленному в ней порядку, а уже затем и только отсюда - «разумным», «рациональным», «природоохранным», «нравственно-экологическим», и т.д., и т.п., как мы уже привыкли говорить и думать.
Нет сомнения в том, что природную среду, благодаря которой только и возможно наше существование и благополучие, надо всячески оберегать от загрязнения, порчи и разрушения (о чем мы сейчас так много говорим, но так мало для этого делаем как в региональном, так и, особенно, в планетарном масштабе). Но когда природоохранную деятельность возводят в ранг руководящей парадигмы, рассматривая её как некую панацею от различных экологических бед, дающую возможность выхода из глобального кризиса, то здесь неизбежно возникают весьма существенные лингвистические и чисто понятийные противоречия. Например, как можно (и насколько эффективно можно) охранять что-либо от самого себя? И, если охранять а, значит и сохранять в неприкосновенности (к примеру, известный философ А.Швейцер, выдвинувший в свое время «принцип благоговения перед жизнью», призывал людей прекратить умерщвление животных для использования их в пищу), то за счёт чего же тогда существовать и развиваться будущей цивилизации? Уж, не за счет ли «лучистой энергии» Циолковского?.
И, стало быть, принцип природосообразности Коменского - это не только педагогический принцип, но и самый общий, фундаментальный принцип человеческого бытия.
К сожалению, рациональная научная мысль, чрезмерно увлеченная идеями покорения природы, ноосферогенеза и космизации жизни, прошла мимо этой простой (как и все великое), путеводной и абсолютно бесспорной истины.
Исходя из идеи природосообразности, было бы логичнее ставить вопрос (поначалу хотя бы в теоретическом плане) не о высокосимметричной ноосфере, а о симметрично-асимметричной ноо-этосфере, что соответствовало бы двойственной природе сознания самого человека, в котором, как мы видели выше, необходимо заложены две сущностные ипостаси - рациональная и духовная. В таком понимании и в таком качестве «эпоху разума» можно было бы только приветствовать (как манящую перспективу, внушающую надежды на более длительное существование человечества в биосфере). Однако реализация и этой, несомненно, куда более корректно сформулированной задачи, очень затруднена. Уже потому, что современное человечество крайне противоречиво и неоднородно - как по уровню технико-экономического и культурного развития, так и по ментальности.
Найдутся ли у человечества силы, энергия и здравый смысл, способные изменить сложившийся ход вещей? Этого не знает никто.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ: КОРЕННОЕ ПРОТИВОРЕЧИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО БЫТИЯ
Мы живем в двуедином, симметрично-асимметричном Мире. Одни симметрии в нем чудесным образом сохранены, тогда как другие – нарушены. Можно только восхищаться замечательно подобранным (в результате космической эволюции) соотношением сохраненных и нарушенных симметрий, которое порождает и обусловливает подлинную красоту Мира и на котором, собственно, зиждется вся гармония Природы а, стало быть, и нашего (человеческого) существования.
Человек, как и весь мир, в котором он обитает, - существо симметрично-асимметричное. И дело не только (и даже не столько) в нарушении телесной, геометрической симметрии. Нарушена высокая, рациональная симметрия в самом сознании человека разумного. В сознание необходимо включена иррациональная составляющая, так что всякий нормальный человек одновременно пребывает в своей повседневной жизни и на «территории разума», и на «территории сердца».
Весь исторический опыт свидетельствует нам о том, что без участия души, итогом только рациональных действий могут быть весьма негативные последствия - зло и человеческие страдания. Абсолютная монополия разума губительна для человека и человечества.
В современном цивилизованном мире, однако, наблюдается резко выраженная тенденция к одностороннему перенасыщению рассудочностью. Этот мир видит идеал в предельно разумном и, следовательно, предельно упорядоченном поведении человека. Разумность стала не только основным, но и самодовлеющим принципом организации жизни.
Между душой и разумом человека ныне образовалась глубокая трещина, что нарушило его подлинную (от природы идущую) гармонию и красоту, которые обусловлены неразрывным единством обеих ипостасей.
Рационализм с его линейным мышлением стал ныне безраздельным хозяином мира. Он не только господствуют в сфере общественных отношений, но (что еще хуже!) с течением времени все больше распространяет свое влияние на породившую его окружающую природу, которой человек в процессе своей материальной деятельности всюду стремится навязать свой, удобный ему (то есть рациональный) порядок.
Поступая так, человек противоестественно нарушает извечно установленный в природе баланс сохраненных и нарушенных симметрий, иначе говоря, нарушает закон красоты и гармонии симметрично-асимметричного Мира. И, стало быть, вступает с ним в самое главное, коренное, а потому и неразрешимое, в принципе, противоречие.