Наше привычное состояние отделенности от океана Бытия противоестественно.
На самом деле, на поддержание его уходит вся наша энергия.
Это энергия постоянного облечения восприятия в слова, постоянное генерирование мыслей.
А каждая мысль - это мышечное микродвижение.
И, в отличие от подлинного, полноценного движения, эти мысли-микродергалки страшно опустошают нашу жизнь.
Мы как будто зажали себя в тиски и бережем свою отдельность, свою отсоединенность от Целого, от Бога, от своего же бОльшего Я, - с судорожностью обезьяны, которая от страха и жадности не в силах разомкнуть свою лапку*.
Чтобы обрести безмерное сокровище любви и благодати Божией, которым Он жаждет одарить, осыпать нас; которое Он стремится ежесекундно отдать в наши руки,
- нужно всего лишь только одно: надо РАЗЖАТЬ свой КУЛАЧОК.
Кулачок, в котором зажат медный грошик нашей надоевшей уже даже нам самим "личности"; стертая уже грампластинка привычных мыслей, забот и тревог,
трепещущая, на все механически реагирующая амеба нашего "ветхого Адама".
Этот "медный грошик", который мы бережем как единственное свое сокровище, - на самом деле единственное наше, нами же на себя навлеченное несчастье, на которое мы растрачиваем всю свою жизнь.
Да. Христианство не безличностно. Но под личностью понимается вовсе не этот "ветхий Адам" в кулачке нашей замкнутости. Вовсе не эта амеба**, все предназначение которой - стать умирающим во Христе семенем, из которого пробьется росток другого, неведомого "я", росток "нового Адама".
И жизнь во Христе, наше "новое Я" - будет так же не похожа на дрожащую амебу теперешнего, как зеленый пробивающийся сквозь землю росток не похож на шелуху и гнилость давшего ему жизнь семени.
Но семя это "аще не умрет, останется одно" - смерть для него неизбежна. И если оно не исполнит свое предназначение, не пустит из себя росток "нового Адама", - участь его незавидна.
Но как же страшно, как невыносимо страшно расстаться со своим единственным достоянием!
Как же страшно разжать кулачок!
===================================
А идея победы над смертью - та же самая, и она - в ясном понимании (не НЕ ВЕРЕ), что я - это не мое тело, что Я - это не то "я", с которым мы так сроднились.
**--------------------------------------------
И разве то зовете вы душой,
что в вас звенит так тонко и неровно,
чтоб смолкнуть, как бубенчик шутовской?..
Что славы ждет с протянутой рукой?..
Что смерть приемлет в тусклой мгле часовни?
ДУША ЛИ ЭТО?
А я гляжу в ночи на майский цвет,
во мне как будто вечности частица
стремится вдаль, в круговорот планет,
она трепещет, и кричит им вслед,
и рвётся к ним, и хочет с ними слиться…
ДУША - ВСЯ - В ЭТОМ
------------------------------------------
/Райнер Мария Рильке/
============================
*
В солнечной Бразилии, Бразилии моей
Такое изобилие невиданных зверей,
что в лесу так много-много диких обэзъан.
Вот как ловят обезьяну:
Охотник подвешивает к пальме калебас, выдолбленную тыкву с узким горлом, набитый арахисом, и уходит. Прибегает обезьяна, сует туда лапу и хватает горсть арахиса, а вытащить уже не может — мешает узкая горловина. Обезьяна рвется, бесится, но все без толку — она стала добычей своей же добычи. Тут возвращается охотник, связывает несчастную зверушку, а потом разламывает тыкву, чтобы освободить ее все еще сжимающий орешки кулак.
Надо разжать кулак, хоть на время ослабить хватку, то есть отказаться от попыток овладеть своим "Я", совершенным, завершенным и неизменным. Ведь иначе — ни свободы, ни здоровья. Не выходит. Как и большинство человечества, мы попали в плен собственной гордыни, тут уж рвись не рвись — все бесполезно. А что сулит будущее? Как и обезьянке — либо клетку, либо смерть.
------------------------------------------
1. /Райнер Мария Рильке/,
о котором Цветаева говорила:
"Это не поэт - это сама поэзия"
============================
2. В притче про обезьяну попало стихотворение Киплинга " На далекой Амазонке".
/песня Никитиных, также исполняется Митяевым/
3. И сакраментальная реплика героини Александра Калягина из фильма «Здравствуйте, я ваша тетя!».
4. В изложении известной притче о пойманной обезьяне использовался ее пересказ Повелем из книги Л. Повель.
МСЬЕ ГУРДЖИЕВ с критическим изложением его учения.