Газета "Секрет", 8.11.15
Альманах "Витражи"
Художественный очерк
Мой муж – персидский еврей, по-русски не говорит, да и вообще, скажу я вам, это представитель другого мира. Тот, кому приходилось вплотную сталкиваться с носителями другой культуры, знает, что не только языковой барьер бывает препятствием для полноценного общения.
Вдоволь наслушавшись от Моше религиозных историй из Танаха, поучительных рассказов из Гаморы, воспоминаний о родителях и детстве, а также о многолетней врачебной практике, я иногда пытаюсь найти какую-то другую тему для беседы. И, немало удивившись, обнаружила, что несмотря на медицинское образование, у мужа громадный пробел в таких предметах естествознания, как зоология, ботаника и даже география. Значит, в Иране школьников не знакомят с жизнью животных и растений так подробно, как в России? Что ж, судя по поведению местных израильтян, очевидно, что и у них в этой области тоже полно белых пятен.
– Скажи, неужели правда в Сибири бывает мороз тридцать градусов? – ужасается муж с наивностью вечного южанина.
– Конечно, и даже сорок не редкость.
– А зима сколько длится?
– Ну, примерно полгода.
– Как же там люди живут?! Да и звери тоже...
– Люди одеваются тепло. Ну, а звери по-разному. Например, медведи там всю зиму спят, – сообщила я на всякий случай.
– Как это? И не умирают?! Не может быть!
– Ты что же, не знаешь, что такое анабиоз? Ты же врач!
– Ну и что? Я лечу людей, а не медведей.
Я удивилась не меньше. Выходит, что для нас очевидно, для них – открытие Америки. Пожалуй, тут никаких познаний не только о медведях.
– А ты знаешь, что красная рыба, которую вы называете «соломон», в природных условиях каждый год выплывает из моря и преодолевает несколько километров вверх по рекам, чтобы отложить икру?
Наутро бедный Моше сообщил:
– Я сегодня всю ночь не спал, все думал про этого медведя и про рыбу... Каково величие Создателя!
– В таком случае, боюсь, если ты услышишь обо всем, чего не знал, вообще спать перестанешь, – пошутила я.
Однажды я сообщила, что в России во времена моего детства детей пугали Бармалеем, и поинтересовалась, был ли в Иране подобный персонаж.
– Был. Хошпок по-персидски. Мы тогда летом спали на крыше, и некоторые дети так его боялись, что даже старались прикрыть нос. Говорили, Хошпок откусывает носы.
– А нас пугали просто, что Бармалей ворует детей.
– Как, ты говоришь, он называется? Бармадан?
Ну, как всегда, глуховатый Моше отчасти не расслышал правильно, а отчасти сразу же забыл незнакомое слово.
– А ты слышал про тех, кто ночами выходит из могил и пьет кровь? На иврите это «арпад», а по-русски «вурдалак».
– Я знал только, что на персидском это «вАши». Абулак?..
– Вур-да-лак, – произнесла я как можно внятней.
– Какая разница? Неужели вы верите в эти глупости?
– Нет, это просто древнее поверие. А ты боялся бы, если бы такие правда были?
– Я боюсь только Бога, – с пафосом ответил муж. – Кто в Бога верит, тот про такую чепуху не думает.
– А у нас даже один известный писатель написал про человека, который ушел на охоту в такие места, где полно вурдалаков, и наказал семье не впускать его, если он возвратится позже, чем через десять дней, потому что может сам оказаться вурдалаком. А когда он все-таки вернулся вурдалаком, ему удалось обмануть своих домашних и всех перекусать.
– Так им и надо! – вдруг припечатал муж.
– Почему? – изумилась я.
– Потому что они придурки!
– Интересно... А ты бы что на их месте сделал?
– Я бы? Да я бы этого бумбарака так отдубасил!..
Отсмеявашись, казалось бы, вволю, я заметила:
– Что толку дубасить его? Он же бессмертный!
– Ничего-ничего, вот получил бы от меня как следует, тогда бы узнал!
– Его можно убить только специальным колом в сердце. Вурдалака просто нельзя приглашать в дом... – погибая от смеха, пыталась вразумить я.
– Хватит морочить мне голову! – взмолился муж. – Мне достаточно и того, что я тебя однажды пригласил, а ты еще хуже, чем этот... – вспоминая трудное слово, муж сделал паузу, – ...этот твой... абугузОк!