Когда умерла Мария, старый Илья остался один.
Бесконечными февральскими сумерками он было заскучал, но к весне ожил, стал копаться в огороде, хлопотать по хозяйству. И не давил уже, не заедал душу гулкий, опустевший дом.
В июле поехал в город. Девушка из собеса, в феврале выдававшая ему «похоронные», говорила, что каждый, у кого кто-то умер, должен обязательно отметиться у нотариуса.
Нотариус, полная белокурая женщина, вся сдобная и мягкая, долго рассматривала его паспорт, листала какие-то бумаги и наконец объявила, что он, как законный наследник может оформить на себя «имущество» - древнюю развалюху, где жили они с Марией.
На обратном пути Илья думал о зря истраченном времени и деньгах на билеты.
Пыльное окошко старого «ПАЗика» преломляло лучи, накаляя и без того душную атмосферу, с заднего сиденья неслись назойливые, раздражающие звуки. То писклявое похихикивание, то басовое, приглушенно-интимное бормотание, то истеричный взвизг, заставляющий вздрагивать.
Один из голосов показался Илье знакомым. Выходя, он увидел, как из другой двери вываливается Гришка Развин, внук его соседа, Егора.
Гришка недавно вернулся из армии и говорил, что хочет устроиться водителем, но никуда не устраивался, а собрав компанию, весело прожигал жизнь, с лихвой возмещая армейское воздержание. Не раз и не два жаловались уже Егору, и самому председателю, что не дают спать по ночам громкая музыка и пьяные кутежи.
Больше никто не сошел на остановке.
Чтобы не идти вместе с Гришкой, Илья, не оборачиваясь, заспешил к рощице, через которую вела дорога к деревне.
Но Гришка догнал его.
- Здорово дед! Куда бежишь?
- Не бегу, - иду.
Под впечатлением от приятной поездки, возбуждённый и радостный, Гришка то и дело оглядывался по сторонам, будто высматривая, не притаилась ли среди берёз ещё какая-нибудь интересная попутчица.
- В город ездил? –приставал он к Илье.
- В город.
- И я. Представляешь, - военный билет потерял! И куда я его мог… Ходи теперь, восстанавливай… мать его…А ты-то зачем ездил?
- Наследство оформлял.
- Да ну?!! Тётенька – миллионерша в Америке скончалась?
- Жена умерла.
- А-а… И много наследства?
- Дом.
- А-а…Погоди, это – где ты живёшь, что ли? Этот курятник?
Илья промолчал.
- Да-а, дед… Небогатое, прямо, скажем, твоё наследство. Другой бы из-за такого наследства и беспокоить себя не стал бы.
- Какое есть.
- А дом-то на жену что ли был?
- На жену.
- А-а… Глянь – едет кто-то.
Поравнявшись с пешеходами, на дороге притормозил УАЗик. Двое чернявых и бородатых вышли, спрашивая дорогу в Арбеково.
Не понимая объяснений, или делая вид, что не понимают, они всё повторяли: «куда?», да «туда?», сбивались на родную речь, жестикулировали, помогая себе руками, заходили то справа, то слева, ни на минуту не умолкая, ни на минуту не останавливаясь, завораживая непрерывным говором и движением. И вдруг посреди этого гипнотизирующего говора Илья ощутил ошеломляющий удар по затылку.
От неожиданности и боли он вытаращил глаза так, что они едва не выскочили из орбит. Но изображение пропало, он упал без чувств и уже не видел, как те двое повалили и стали пинать Гришку по ногам, в живот и куда попало.
____________
Очнулся Илья с холщёвым мешком на голове, связанными за спиной руками и накрепко перетянутыми лодыжками. Рёв мотора и тряска подсказывали, что он теперь пассажир, а точнее – бессловесный и бесправный груз на беду встреченного УАЗика.
Шевельнувшись, чтобы размять онемевшие руки и ноги, Илья тут же получил ногой по голове.
От удара голова дёрнулась и задела за что-то. Раздался стон, и следом – отборный мат, перемежающийся требованиями развязать и освободить.
Илья услышал шуршание двигавшегося в тесноте тела, непонятную, злую речь, почувствовал, как кто-то наступил на него и потом - глухие, как по перине, удары, совсем близко, так, что, размахиваясь, бьющий задевал его локтем.
Гришка замолк. Из пространства доносились теперь только звуки работающего двигателя и загадочные реплики на незнакомом языке.
Ехали долго. Вонючий, заляпанный кровью мешок едва пропускал воздух, мучила жажда. Но просить пить Илья не решался, видя, как отвечают Гришке.
Тот путешествовал в забытьи, а если приходил в себя, начинал материться, обзывая по – всякому своих обидчиков и его снова и снова избивали до бесчувствия.
Иногда мотор смолкал, изнурительное подскакивание прекращалось, и Илья догадывался, что сейчас ночь. Но, связанный по рукам и ногам, в покое он только острее чувствовал боль и ломоту в обездвиженном теле.
После очередной «ночёвки» тронулись в путь, но вскоре машина остановилась.
Открылись двери, пленников выволокли наружу. Повеяло ароматом лесных трав, Илья почуял запах близкой воды. Его подхватили под мышки и за ноги, пронесли и, раскачав, бросили в реку.
Старик перестал дышать, извиваясь и дёргаясь в своих путах. Инстинкт самосохранения заставлял бороться, позабыв, что все попытки спастись в таком положении - бессмысленны.
Чувствуя неодолимое желание вдохнуть, Илья понял, что сейчас захлебнётся. Но кто-то снова схватил его и через минуту он лежал на траве, судорожно глотая воздух, слушая, как орёт и матерится Гришка, следом за ним принимающий необычную ванну.
Сухой шорох возвестил о втором благополучном «приземлении», а похитители заговорили по-русски.
- Пускай подсохнут.
- Старого может здесь оставим, зачем тащить зря? Всё равно сдохнет.
- Хозяин двоих заказывал. Где я тебе второго сейчас возьму? Привезём двоих, как велено, а сдохнет – не наше дело.
Несмотря на жесткость водных процедур, Илья чувствовал себя лучше, чем до купания. Движение разогнало кровь, совсем было застывшую в одеревеневших руках и ногах, насквозь промокший, не вспоминал он жажде.
Заревел мотор, но скрюченное тело не успело заново онеметь, как УАЗик остановился и их выгрузили из багажника.
Ожидая подвоха или экзекуции, Илья весь подобрался, но ничего не произошло. Те, кто вёз их в машине, куда-то ушли и никто не интересовался ими.
Издалека доносились голоса, кудахтанье кур, блеянье овец, потом снова послышались шаги и их снова куда-то потащили.
Через несколько минут Илья снова лежал на голой земле. Те, кто его нес, обменялись непонятными фразами, после чего лязгнули запоры и всё стихло.
_____________
Пленников бросили в сарае, так и не развязав, и Илья, у которого ныли все кости, делал неуклюжие русалочьи движения, тщетно пытаясь размяться.
Упражняясь, он задел Гришку, и тот по привычке стал ругаться и проклинать, не успев как следует очухаться.
- Не ори, всё равно не услышат, - сказал Илья, когда Гришка остановился перевести дух.
- Дед, это ты здесь, что ли?
- Я. Больше никого нет.
- А где это мы?
- Не знаю. Наверное, в деревне какой-то. Нас в сарае заперли.
Впервые очнувшись надолго, Гришка во всей силе ощутил последствия непрестанных избиений. От боли и злости он не умолкая матерился, на все лады понося тех, кто так отделал его.
Илье давно надоело слушать, и он досадовал на свою неосторожность.
Наконец Гришка устал говорить.
- Выберусь отсюда – убью, - с нажимом процедил он и после этого только стонал от боли или рычал.
Но Илья уже понимал, что выбраться будет не так-то просто.
Если считать сделанные ими две остановки на ночь, то получается, что ехали они около трёх суток. Конечно, УАЗик - не «Феррари», но за три дня непрерывного движения и на УАЗике можно заехать чёрт знает куда.
А главное – зачем? Зачем их привезли сюда?
Ответа не было и в голову лезла всякая дрянь. То казалось, что их хотят убить, то – что будут требовать выкуп… Глупо. Если бы хотели, убили бы сразу, а уж выкуп…
Или, может быть, у него хотят забрать дом? Так пускай! Пускай забирают! Ему не нужно. Ничего ему не нужно…
Илья затосковал, стал думать о Марии, о том, что он один в целом свете и некому искать его здесь.
_____________
Заснул он только под утро и, казалось, не проспал и минуты. Грубые окрики и пинки вывели из забытья, заставляя подняться с места.
Ноги были развязаны, и похитители требовали, чтобы пленники шли своим ходом.
Поощряемый тычками и подзатыльниками, Илья выбрался из сарая, но с Гришкой этот номер не прошел. Едва ему освободили ноги, как он тут же стал размахивать ими во все стороны, пытаясь достать кого-нибудь хоть вслепую.
Как обычно это продолжалось недолго. Его снова избили и снова связали, вытащив из сарая волоком.
Оказавшись на улице, Илья сделал несколько неуверенных шагов и наткнулся на что-то мохнатое. Он определил, что это какое-то небольшое животное, может быть коза или баран. С помощью немногих неузнаваемых русских слов и множества предельно ясных пинков и зуботычин Илью заставили сесть на животное верхом, из чего он заключил, что это не коза и не баран, а, скорее всего, осёл. Гришку тоже погрузили на осла, связав под брюхом его руки с ногами.
Коротко свистнул удар хлыста, и всадники тронулись в путь.
Тишина сменилась разноголосицей, говор и смешки неслись отовсюду. Всё показывало, что теперь их сопровождает много людей, что эти люди довольны собой, своей жизнью и точно знают, что там, куда идут они, ждёт их радушный приём.
Илья никогда не ездил на ослах. Туловище животного ходуном ходило из стороны в сторону, так и норовя выскользнуть из-под него. Ничего не видя перед собой, старик сидел, вцепившись в верёвку, которую сунули ему в руки вместо уздечки, и что есть силы сжимая ноги вокруг плотного ослиного живота.
Иногда приказывали слезть и идти пешком. Кто-то поддерживал его за локоть или толкал в спину, указывая направление, и Илья мог лично убедиться, какая неровная и узкая эта тропа.
Гришку в таких случаях тащили на руках или волокли по земле, и это доставляло много хлопот. От перемещений он приходил в сознание и начинал брыкаться, извиваясь всем телом и мешая своим носильщикам.
Дорога шла вверх. Слабый свет, проникающий сквозь холстину мешка, постепенно угасал и Илья думал, что из нижнего селения их, наверное, вывели очень рано, чтобы закончить этот переход до темноты.
Ещё он думал о том, что, похоже, привезли их куда-то в гористую местность, что главный пункт назначения находится очень высоко, что никаким транспортом, кроме гужевого, туда не добраться, и что если добраться ещё как-то можно, то выбраться абсолютно нереально.
Наконец Илья почувствовал, что осёл под ним идёт по ровной дороге, услышал знакомые звуки деревни, собачий лай и запах жареного мяса, вызвавший немедленное и неудержимое слюнотечение.
Поплутав по улицам, повернув направо и налево, процессия остановилась. Открылись ворота, пропустив пленников, и с них сняли мешки.
Следующая глава http://www.proza.ru/2017/10/02/179