Как скоро те, кто за спиной, становятся чужими…?
Ты словно бороною дней их жизни оставляешь за спиной.
Ты проверял людей, идущих впереди,
И тех, кто шёл навстречу,
Ища в обличье их озлобленность или гнев,
Ты улыбался тем, кто улыбнулся бы тебе в ответ,
Да, улыбнулся, а не оскалился беззвучно,
И тех, кто лишь угрюм был, да за свет, что шёл от них – ты не боролся,
Так скольких ты оставил за спиной?
Был верен ты идее найти друга,
Делил всех встреченных ты на пути на тех, кто даст еды,
а может – только в зубы.
Тогда подняв лицо, смотрел с презреньем,
но уважал, за то, что не оскалились клинком тебе во спину,
что выказать нашли в себе те много сил,
произнести тебе, что думают. Не в спину.
Куда же делись те, кто шёл тебе на встречу,
Да не оставлены те были позади?
Ведь много шло – знакомые, да просто встречные, чужие…
А за спиной у тебя кто?
Кто дал кусок? Иль просто улыбнулся?
Или укрыл твоё лицо от града, а ресницы от дождя?
Или солёную росу снимал губами,
Лишь мимолётно говоря тебе о тленности природы,
Всех чувств земных и праздности идей?
О том, что всё пройдёт и дальше будет только солнце,
Что высушит росу, сколь не была она солёна на ресницах.
А может за спиной все те, кто смотрит тебе в спину,
Кого позвал ты за собой,
Кто шаг за шагом бережёт твоё тепло, количество мечей в твоих ладонях умножая…
А может, за спиной лишь те, кто удаляясь,
Благословляет твою глупость, ослепленья грех?
Кто, скорбно посмотрев тебе в глаза, прошел, нагнувши лик,
А вот теперь – с насмешкой злою обсуждает,
С такими же как сам, твои возвышенные мысли и идеи.
Какое дело им до той свечи, что ты несёшь, прикрывши от ненастья, морозов холодов,
И даже, может быть того, что сквозняком случится от прошедших мимо,
Бездушных, тихих и глухих…?
Как скоро те, кого оставил за спиною,
Такие близкие, знакомые, родня…,
Становятся… Чужими?
Теми, кто скоро в серости своей, вольётся в полосу тумана,
Что уж отметила твой путь, где километры умножают на минуты,
А миллиметры – на года?
Как скоро те, кто за спиною, оставят в памяти твоей лишь след такой,
Какой бывает на рентгене, когда улыбка вроде бы мягка,
И ямки милые на щёчках розовых цветут,
И глаз прекрасных блеск заставят вспоминать желанные мгновенья, только…
Взяв рукою небрежно фотоснимок,
Вдруг понимаешь – лишь рентгена появление:
– оскал злой челюстей, и темнота пустых глазниц,
Скупы и жутки кости черепа на чёрном фоне…
Так что же ты оставил за спиной?
Ведь шёл в Весну, и с Летом ты кружился,
И много лиц вокруг, фигур кружились в танце?
Все молоды и веселы, полны желания творить. Они…
Они встречались на пути. А что же ныне за спиной?
Тех, радостных, ты, боясь, оставил за спиной,
Но скоро как они становятся Чужими?
Быть может, видишь их чужими только ты? Ты виноват в том? Лишь твоё сознанье?
Коробит их? А в жизни всё – без изменений: Весна и Лето шествуют вперёд.
А ты… Нет, Я ступаю к пропасти Созданья,
Никто из тех Чужих, оставшихся чуть позади –
Не даст руки, не позовёт обратно. Что, снова виновата?
Не берегла? Не вышло? Не смогла?
Но будет ли чужой в горах река?
Или степной цветок, который окружили вязы?
А может быть гроза чужа степным дорогам?
Тогда быть может, сделать шаг и повернуть обратно?
Кто знает, если все идут навстречу мне,
Быть может, я иду одна всем им навстречу, они, лишь косятся, жалея:
«Вот чудак»… Идти навстречу ветру – трата жизни,
Степной цветок не выживет в тени,
Гроза дожди несёт и будет лишь болото,
На поэтической степной тропе.
Как быть? И может, стоит изменить себя? Принять их веру? Ценности?
Принять, что тоже я Чужая. И тоже порицать, всех тех, кто нам идёт навстречу?
Но ведь идут. И будут ведь идти?
Тогда чего же сомневаться?
Своя тропа!
Своя гроза!
Свои идеи!
И своя Пропасть меня ждёт вдали.
И ждут, толпятся за моим хребтом мои Чужие!
…Я рада вам, и к вам я поверну лицо.
Мотив из романа "Эха: СЛЕД ВСЛЕД". (Три истории от Ангела-Хранителя. История третья)