Вечер в Доме Творчества удался, кажется, на славу. Народу пришло не так чтобы очень много, но пришло, а поэты ведь давно уже не собирают стадионов. Лёня со Скороходовым выступили первыми, чтобы проложить дорогу школьникам и избавить их от испуга перед аудиторией. Затем несколько стихотворений прочёл тихий и скептичный Дима Журавлёв. Вася Лыжин, певец уходящей деревни (уходящей со времён Есенина всё дальше и дальше), читал стихи, ходя из угла в угол, не сев за стол и не встав у кафедры. Потом – Даша, ну и, наконец, Петя.
Решение запустить Петю последним было общим: как-никак, главная звезда семинара; все остальные на разогреве, - вроде того. Надя Плотникова, директриса Дома Творчества, старательно засняла Петино выступление на видео. Об этом попросил её Скороходов. Петя ведь предупредил, что это будет последний его выход со стихами; хотелось успеть запечатлеть. Все аплодировали ему; в глазах школьников, родителей, студентов, преподавателей читалось восхищение.
Подвижный Вася Лыжин стремительно убежал, как только вечер закончился. Дима Журавлёв как-то по-английски исчез. Народ постепенно расходился.
Они вновь остались вчетвером.
Маршрут давно проложен. К нему лишь добавилась чебуречная, где Скороходов с Петей (и иногда с Дашей) брали самсу.
- Ну, что скажете? – спросил Лёня, усаживаясь на скамейку и доставая бутыль.
- Народу было мало, - мрачно проронил Петя.
- Да ты себе не представляешь, как сегодня вообще выглядят подобные мероприятия, - заметил Скороходов. – Ну, уж Анка – это звезда, верно? На презентации её книги людей было разве что раза в полтора больше, чем вот сейчас.
- Ну да, - кивнул Лёня. – В городе за день проходит по десятку вечеров и лекций, все дробятся.
- Сегодня меня всё достало! – повелительно кивнул Петя.
- Ты, по крайней мере, не против публикаций твоих уже написанных стихов? – спросил Скороходов.
- Да нет, не против, - тот небрежно пожал плечами.
- Ну, так надо как-то вырываться из гетто!.. Завтра, кстати, очередной бесплатный концерт Георгия Каца. Думаю, есть смысл нам всем на него сходить.
- Давайте сходим.
- Я пока не знаю, что и как у меня завтра. Созвонимся, - сказал Лёня. Публичные мероприятия он нельзя сказать чтоб не любил, но быстро уставал от их количества и пустоты. Хотя Георгий Кац – это куда уж как клёво.
- И знаете что, - добавил Скороходов, - давайте создадим поэтическую группу. Будем вместе выступать, будет уже какой-то свой брэнд. Можно сделать общий сборник. Как назовёся?..
- Видите ли, други и подруги, - задумался Лёня, - всех вас я вас очень люблю и выступать с вами вместе почту за честь, равно как и в сборнике участвовать. Но от членства в группе меня увольте. Я даже смысла не нахожу в ней. Мы все четверо – как поэты – абсолютно разные. Чем и хороши, кстати, и друг дружке интересны… Не вижу объединяющей эстетической программы никакой. А потом – я не против того, чтобы и с другими вместе выступать с кем-нибудь. Маша, вон, стихи тоже очень хорошие пишет и мне родственные… А ты, зараза, так их и не читал, хоть они тебе полтора года назад были подарены, - он ткнул Скороходова в бок тыльной стороной ладони.
- Да нет. Я читал, - непроницаемо ответил Скороходов.
- Ну, читал. А ни слова о них не сказал.
- Я давно уже читал. Не помню.
- Я думаю, у нас и другие могут выступать, - великодушно заметил Петя. – Но только уже на правах гостей.
- О!-о! – Лёня иронически скосил голову. – Своих от чужих отделять? Козлищ от плевел, да?.. А вот это уже, батенька, корпоративность. Ну вас на хрен, не хочу я пародировать Союз писателей.
- Как бы то ни было, группой пробиваться легче, - гнул своё Скороходов. - Ваня начисто пропал со своими обещаниями Петиной книги. На него по-любому надежды никакой нет.
- Думаю, Ваня всё сделает, - возразил Лёня. – Он человек обязательный. У него какие-то могут быть временные трудности. От него не зависящие, я имею в виду. Но обещанного он никогда не забывает.
- От него ни слуху ни духу, - развёл руками Петя.
- Имей терпение.
- На что мне терпение? Я чувствую, что если эта книга наконец выйдет, она мне уже будет не нужна. И неинтересна. Пропал – и ладно.
Даша глядела на него с тревогой.
Она почти ничего не говорила сама. А на вопросы всегда отвечала серьёзно и вдумчиво.
…Возвращаясь домой от метро, Лёня заметил уборщика Колю, склонившегося к окошечку фруктового ларька. В руках у него был пластиковый стаканчик с бесцветной жидкостью. Очевидно, они с Арчаном бухали, как и положено по вечерам. И, видимо, Коля был уже хорош. Он так шумел и горячился, что даже заикаться перестал.
- Лёня офигенную книгу написал! – восклицал он. – Там вся правда написана! Вся!
- У Лёни очень хорошая книга, - послышался голос Арчана, - но только ты, Коля, не кричи так. Тут менты ездят.
Лёня тихонько прошёл незамеченным в полумраке, сотрясаясь от весёлого смеха. «Вот она – слава-то!.. Вот оно – признание! Ужо теперь утру всем носы. Ибо - кто у нас пролетарским писателем-то стал?.. Не то что некоторые».