Тень Варенья
Не каждый игрок, заметит каплю черной икры на черной клетке шахматной доски!
«P.S. Неон» (1992)
- Эй! Куда, к чертовой матери, подевалась моя бритва? – закричал Павел Антонович из ванны. – Лена, ты не видела? Ну, мне же бриться нечем…
- Никакой чертовой матери нет! Не чертыхайся в доме и не доставай! Я не видела, ищи там, где положил. Не заполняй мое утро руганью! – громко ответила Елена Васильевна тоном учительницы русской литературы.
Она стояла в бигудях перед зеркалом и рассматривала свое лицо. Ее нос был очень большим, да еще и с горбинкой, но проницательные голубые и добрые глаза в наборе с таким носом, делали лицо приятным и даже очень. Добавлял приятности и густой, толстый локон, романтично спадающий возле левого глаза. В детстве она ненавидела свой нос, но, как это не странно, прочитав историю Сирано де Бержерака и его философское отношение к собственному носу в центре лица, успокоилась. Благодарности Эдмону Ростану не было предела, а время оправдало себя званием самого лучшего врача с космическим дипломом. Пролетела предвзятость, забылись обидные детские клички-дразнилки, жизнь ушла вперед, забирая Елену Васильевну с собой и размывая комплекс длинного носа, и даже, делая смешной мысль о самоубийстве в восьмом классе.
- Ну мне же нельзя на работу с такой щетиной. Ленка, где моя бритва?
Из ванны высунулось лицо мужчины с клочьями белой пены на щеках и возмущенными глазами внимательной поисковой собаки.
- Паша, не морочь мне голову! Я тебя когда-нибудь спрашивала, где мои прокладки? Твоя бритва- это аксессуар твоего мужского мира, ты ее и ищи. Чай готов, блины с вареньем тоже пыхтят на кухне, а ты мне про какую-то там бритву. Заканчивай наводить парад на лице и марш за стол. Надо же, весь сыр бор, из -за какого-то там лезвия с грязной ручкой. Может сыскарей вызвать из уголовного розыска? Лет, эдак пораньше назад, нормальный мужик, вообще брился кинжалом или саблей и не спрашивал непричесанную беременную бабу, где моя бритва? Ты можешь мне сказать, где твой кинжал, а? Нет его у тебя,- с явной издевкой и прямым намеком высказалась Елена Васильевна и с удовольствием клацнула языком,- так что возьми хлебный нож на кухне и кромсай свою щетину, а можешь взять напильник, этот, как его…, рашпиль, и тоже пройдись по щекам. Сам виноват, не бреешься заранее в воскресенье, а потом по понедельникам ищешь свою бритву и орешь, как ограбленный на вокзале мешочник. Короче, марш за стол, блины стынут, и на варенье уже паршивая муха прилетела. Кому я говорю?
- Кто это там у нас беременная баба? У кого это кинжала нет, у меня? Ты что, опять начиталась слюнявых романов, похожих на настенный календарь, про страшно красивых теть и очень преданных спортивных дядь без грамма жира на животе? Ты не беременная, это, между прочим, огромный мой плюс с твоим участием, а минус - это, едрена мама, где же все-таки моя бритва, черт бы ее забрал?
- А вот черт ее и забрал, пока ты его вспоминаешь все утро … Включи логику, вместо мистики! – отвечала Елена Васильевна из коридора медленно снимая бигуди с черных локонов. – Логики у тебя нет, вот в чем вопрос и голый факт. Если бритва была и лежала на полке, то она либо там и лежит, либо она там не лежит, верно? Третьего не дано, третье- это для других измерений. Идем дальше: если бритвы нет, и ты это увидел своими глазами и стал орать, как потерпевший на привозе, значит сама бритва была передвинута в пространстве, каким-то незаметным, малозначительным и случайным способом и она валяется под ванной, под умывальником, под тряпкой, в ведре, под шваброй, под веником, под чем-то еще, что могла подбросить реальная жизнь ванны и ее окрестностей, но твоя бритва не может лежать в кармане моей шубы, у тебя в пальто или в твоем кошельке - это абсурд, не так ли? Вот тебе и вся логика в белой простыне…, толстячок!
- Ой, хх ты! Вот она лежит, едрена мать! Вот она, родненькая моя, ты опять была права, ну надо же, а? Кто ж ее закинул под ванну, а? Просто чудесные чудеса какие-то…
- Никакой едреной матери нет, нечего ее и вспоминать! Включи логику, космонавт без ракеты, и ты все найдешь или предугадаешь. Понял, Пинкертон отмороженный?
- Кто, кто? Кто это такой, Пинкертон? Где-то, что-то я слышал в детстве, - с радостью ответил Павел Антонович и снова стал накладывать пену на свое лицо.
- Где-то, что-то… не смешите меня, двоечник! Ползаешь в догадках, как улитка в аквариуме. Героические и романтические книги нужно было в детстве читать, чтобы хотеть стать героем, а не швейцаром. Был такой умный, рассудительный и никогда не терявший свою бритву мужчина, не чета тебе, в бабочке, выбрит, умен, статен, высок и обаятелен и слегка под коньячком. Тебе до Пинкертона, как собаке тети Люси до лошади самого товарища Будённого!
- А причем тут наша героическая фамилия? – спросил Павел Антонович Будённый и снова высунулся из ванной.
- А при том,- лицо его жены было озабоченным и рассеянным,- при том, что на голове у меня было ровно двенадцать бигудей, а в наличии только десять, что за чушь? Где еще две?
- А ты логику включи! Ха-ха-ха! – громко засмеялся Павел Антонович и тут же порезал бритвой щеку. –Вот, черт! Может ты преувеличила количество бигудей на голове и их было десять?
Логика не включалась, бигудей на голове не было, на полу тоже, под трюмо, под креслом, под диваном. Логика молчала. Удивлению Елены Васильевны не было предела.
- Все! Время поедать мои любимые блины с вареньем! – сказал Павел Антонович и вышел из ванной, довольно щелкая подтяжками по бегемотному животу. –Ленчик! А где мое любимое варенье?
- Глаза раскрой, у тебя перед носом! –последовал раздраженный ответ Елены Васильевны, расчесывающей свои густые, шикарные волосы.
- Леночка, блины есть, а варенья нет. Ты, наверное, забыла его поставить на стол. И даже мухи над вареньем нет, потому что самого варенья нет, черт бы побрал это все…
- Ничего я не забыла, оно на столе, ты что ослеп? –Елена Васильевна вошла в просторную кухню и, мгновенно остановившись, уставилась на стол.
Ни банки с вареньем, ни двух хрустальных розеток для него, на столе не было. Только блины, лежали на тарелке, аккуратно сложенные в треугольные платочки в крапинку.
- Ну, видишь? Включи логику… Ха-ха-ха! – громко засмеялся хозяин квартиры в подтяжках.
Елена открыла шкаф и посмотрела на четыре банки с вареньем. Они стояли в ряд, как королевские гвардейцы с одинаковыми крышками и красивыми надписями- Алыча, Айва, Персик, Абрикос.
- Но я точно помню, что я поставила банку на стол и еще две розетки…,- шептала себе под нос Елена Васильевна.
- Блины очень вкусные, но еще бы варенья к ним! – задиристо сказал хозяин подтяжек и посмотрел в сторону жены.
- Получите и распишитесь… Мне тоже некогда. Нальешь варенье в розетку сам!
Она поставила банку на стол и, развернувшись, ушла в спальню одеваться. За ней, очень быстро работая крыльями, вылетела позолоченная природой муха.
- Папа и мама, доброе утро! Что вы так орете с утра, не даете нам спать? – выйдя в коридор произнесла десятилетняя девочка, дочь своей мамы и своего папы.
- Кому это вам? Ни о каком спанье не может быть и речи, моя Бусинка. Марш в ванну умываться, завтрак на столе и быстро в школу! – прокричала из спальни Елена Васильевна, застегивая новенький французский лифчик.
- Нам - это мне и коту. Сегодня суббота, между прочим, и вы как взрослые люди должны знать, что занятия в школе по субботам не имеют такого Коэффициента Полезного Действия, как в обычный учебный день. У некоторых вообще шабат, слово, с которого началась любая цивилизованная суббота, как понятие. Суббота является прохладным днем без усердия и трудолюбья, день ленивый, расслабленный и пользы, как таковой, принести не может ни мне, ни другим растущим и молодым организмам, в связи с внутренним осознанием полного нежелания восприятия любого учебного материала. Также суббота -это день хаоса, усиленного крика и мотания по большим коридорам в эйфории осознания близости воскресенья, а у меня от этого всегда болит голова, холодная улыбка на устах, безразличие и аморфность…
Задаю вам вопрос - хотят ли мои родители, чтобы у меня болела голова на фоне аморфности моего восприятия этого мира? Ответ у здравомыслящих и любящих родителей может быть только один- нет не хотят! Следовательно, исходя из логических и гуманных соображений, я сегодня в долбаную школу не пойду, потому что там- Зеро знаний, Зеро уважения к моей личности и, вообще, пошли они все к черту с их школой, название одно, а не храм науки, дурак на дураке и дураками погоняют. Я всегда говорила, что, когда наш класс после объявления болезни какой-то училки дружно орет «Ура» -это означает только одно, что эта училка уже мертва для системы образования, и она не имеет права и близко иметь дело с детьми. Я всегда говорила, что если у училки нет своих детей, то ее, на пушечный выстрел нельзя подпускать к педагогическому процессу, потому что она пустая, как полки Дрезденской библиотеки после налета авиации союзников. А у нас пол школы учителей не имеют детей, то есть ходят пустые, ни разу не рожавшие пепетки, ненавидя друг друга за новое золотое колечко или новый шарфик с этикеткой на инглише и учат подрастающее поколение уму, да еще и разуму, что является нонсенсом, глупостью и большой ошибкой изначально. Контакта с детьми у них нет и никогда не будет, потому что не познали они материнства, процесс рождения и воспитания новой жизни! Логические вопросы возникают сразу же: кто, зачем и почему бездетных дилетантов, не вырастивших ни одного гениального ребенка для своей страны, допустил к молодым формирующимся мозгам? Не вредительство ли это? Это же измена Родине, в конце концов. Где логика? Ответ один: да, вредительство! Учитель- это тот, кого слушают по собственному желанию, затаив дыхание и внимая его словам. Учитель, это тот человек, от которого не хочется уходить даже после звонка, кто разбудил интеллектуальный голод и кормит мозг знаниями, а не вчерашней котлетой с несвежим молоком. И не надо выходить в коридор, чтобы посмотреть: я ли это все произнесла вслух?
Елена Васильевна вышла в коридор с открытым от удивления ртом, в лифчике и в обтягивающей юбке, за ней, из кухни быстро вышел Павел Антонович с измазанной сметаной вилкой в руках и поднятыми от удивления бровями.
- Это что за текст для десятилетней девочки? Ты где этого набралась? Это черт знает что такое, а не школа! - громко и сердито спросил папа.
- Боже ж мой! Что я услышала от ребенка? Это ни в какие ворота! Это просто какой-то ужас! Это в десять лет у тебя такое сольное выступление, а что будет дальше? – медленно произнесла мама и уставилась на дочь.
- Школа здесь не причем. Я счастлива, что никто из вас не сказал глупейшую фразу- «не умничай!». В нормальных семьях эта фраза должна быть под запретом и под строжайшей цензурой, потому что это фраза используется родителями –дураками для собственных детей, будущих дураков. Я буду умничать, потому что я живой и думающий ребенок, а не ползающий по полу имбицил с липкой пятиметровой слюной изо рта, воющий песню раненого ветра, испражняясь на ковер. Вы снова упомянули химерный образ черта, затем какие-то никогда несуществующие ворота и какой-то ужас. Повторяю еще раз, никакого ужаса нет! Весь ужас впереди, я так думаю. Кто-нибудь скажет, куда подевался мой Вжик?
- О Боже! Ну и штучка растет, вся в папашу. Не текст, а выступление заведующей Районо товарища Петушинской на Конференции учителей старших классов! – громко и сердито вымолвила Елена Васильевна.
- Куда там вашей бездетной суке Петушинской. Я хотел сказать то же самое, но слово «папаша» заменить на «мамашу»! Логические цепочки твои, тон твой, безаппеляционность твоя, фразеологические обороты твои, напор твой и, вообще, иногда я сомневаюсь, что я ее папа? – парировал Павел Антонович, облизывая бывшую сметану на вилке.
- Повторяю свой вопрос, где мой кот Вжик? – напирала девочка.
- Бусинка! Он может быть где -угодно, он же кот, а не большая горилла из зоопарка! - игнорировала вопрос об отцовстве мама.
- Ага! Следовательно, душераздирающий вопрос о моей явке в школу в святую субботу отменяется и отпадает сам собой, как ящерный хвост Хозяйки Медной Горы?
- Ничего не отпадает, никаких хвостов. Марш в школу! – выкрикнул Павел Антонович из кухни, прожёвывая блинчик с вареньем и дочитывая статью «Достижения голландских доильных аппаратов в Вологодской деревне Краснотрутьево».
- Угу! Конечно, обязательно, всенепременно, архи важно. А как же святая суббота? – продолжала борьбу за свободу выбора десятилетняя девочка.
- Оставь ребенка в покое, ее доводы не беспочвенные, в них есть зерно и зерно не маковое! – раздалось судейское одобрение от мамы, одевающей весенний плащ веселого цвета и разглядывающей свои стройные ноги в темных чулках в длинном зеркале.
«Ну я и красотка, ну и взгляд, просто бомба! Снова парни третьего курса будут на меня пялиться и раздевать глазами! Особенно вон тот, губастенький, с глазами взрослого похотливого оленя. Он все время на меня пялиться так, что у меня мурашки бегают внизу живота. Как приятно такие глаза видеть на своем теле, хоть и в одежде. Нахальный мерзавец! Все меня хотят трахнуть, весь курс…, негодяи…!» - удовлетворенно пронеслось в голове у девочкиной мамы.
Она улыбнулась своему приятному отражению в зеркале и в мыслях была уже на работе, среди тех самых похотливых оленей, желающим получать знания ушами и глазами.
- Ну я же сказал, что вся в мать. Опять спелись! – пробурчал отец на кухне.
- Вжик! Ты где? Кис, кис…кис! – ответила девочка, игнорируя папины установки -приказы, нагнувшись и заглядывая под кровать. – Вот ты где! Вжик, вылазь!
Кот сидел в углу под кроватью, вздыбив шерсть, открыв пасть и ужасно шипя на маленькую хозяйку, угрожающе подвывая на высокой, истерической кошачьей ноте. Кот был напуган до кончика хвоста и смотрел на мир глазами Апокалипсиса в середине горящего танка Т-34. Вжик молниеносно выскочил из-под кровати, влетел в кухню, запрыгнул на плечо Павлу Антоновичу и, оттолкнувшись, произвел головокружительный прыжок в открытую форточку, а затем на дерево. Побег перепуганного кота удался на самом высоком кошачьем уровне. От увиденного вилка у главы семейства упала на пол и прозвонила новый день в квартире. По ком-то звонит колокол, а по ком- то звонят падающие вилки, причем вилки звонят всегда чаще, чем колокола, вилок всегда больше, они есть в каждом доме и всегда падают вниз, а колокола не падают, они только звонят, где-то там, в церквях, где без денег вас никто не любит и никогда не собирался любить…
В коридоре хлопнула дверь, затем хрустнул замок и четкие удары маминых каблуков взорвали лестничную площадку, быстро удаляясь куда-то вниз. Мама пошла в большую библиотеку, где мысли огромного количества народа лежали на полках. Елена Васильевна была из тех, кто предпочитал покупать книги, чем еду, потому что ее дух хотел питаться также часто, как ее тренированное тело на потных тренажёрах. Ей нужны были чужие мысли для преподавания русской литературы на кафедре русской литературы в Университете. Там, на полках, лежали проницательные взгляды на будущее мира, которое уже стало прошлым, там виденное издалека уже виделось без микроскопа данностью и свершившимися событиями, там лежал скрытый смысл гениального темного юноши с бакенбардами и серебряным кольцом на большом пальце, трехсмысленные намеки проживших целую жизнь стариков, рукописные труды насильственно убиенных или естественно умерших неординарных людей прошлого, кто мыслил больше, чем ел, мыслил больше, чем спал, потому что иначе не мог, не умел, не хотел.
Елена Васильевна сверяла свое литературное чутье со взглядами ушедших писателей и наслаждалась, ощущая единство духа, единство взглядов на многие вещи. Она взрослая женщина, бывшая маленькая девочка продолжала жить литературой, украсившей ее жизнь навсегда, и даже мужа своего, она полюбила за неподражаемое исполнение Маяковского на литературных вечерах Университета. Но время стремительно менялось и молодых людей, читающих курящего и дерзкого Владимира или русого Сережу, становилось все меньше и меньше, а ее мужу, вместо преподавания истории, пришлось пойти на более оплачиваемую работу- швейцаром в филиал всемирно известной английской гостиницы, что полностью противоречило взглядам Маяковского и Есенина. Но невидимая жизнь диктовала свое без диктата. Она диктовала холодные дожди на улицах, простуженные, конспектирующие лица в теплых свитерах у каждой лампы, повороты мужских голов на цоканье женских каблуков, поиски истинных ценностей, списанных с произведений тех, кто никогда этих ценностей не нашел и даже не искал. Жизнь диктовала свое в хаосе троллейбусов и билетных компостерных дырочек, глупых объявлений в метро, чьих-то мимолетных взглядов и редких шлейфов Шанель в огромной несвежей толпе. Она диктовала свою скорость по кругу без антракта и передышки до самого серого кладбищенского финиша, куда никто не хотел прибегать первым, а хотел бежать дальше для того, чтобы найти то, чего не существует в природе с мезозойской эры. Жизнь диктовала Елене Васильевне идти в большую библиотеку, а не задуматься над совершенно новыми и подозрительными высказываниями единственной дочери. Жизнь была сильней любой женщины уже тысячи лет, жизнь покрывала женщин более сложными проблемами, рассеивая их внимание от витрин со шмотками, до затяжек на колготах. Дети, укутанные на зло пришедшей календарной весне, громко кашляли в автобусах и на улицах, гонимые диктатурой жизни в школы для того, чтобы быть вместе, что-то успеть, что-то забыть, чего-то бояться. Система думала, что явка в школу наполнит знаниями будущих строителей высоких башен, иллюзий безопасных дорог и новых космодромов. А на самом деле, все было совершенно не так, все было иначе, совсем иначе. Об этом «иначе» никто не говорил, его просто не замечали. На каждом кругу изворачиваясь для собственных оправданий жизнь создавалась на остатках чьих-то останков, продолжая подсказывать никому неизвестный сценарий.
- Бусинка! Тебе сегодня повезло, размышления меня привели к выводу, что ты сегодня в школу можешь не идти, такова моя воля, воля твоего отца. Так тому и быть, моя радость! – вещал в коридоре, одевая новенькие туфли Павел Антонович.
- Воля отца? Папа, двадцать девять минут назад это сказала мама, а ты был против! – быстро ответила девочка и улыбнулась кривой улыбкой.
- Я на работу. У меня очень тяжелый рабочий день сегодня.
- Не преувеличивай, тяжелые дни бывают у шахтеров, водителей- дальнобойщиков, монтажников высотников и сталеваров. Первые вкалывают, как кроты и света божьего не видят, снимают стресс водкой на кухне или в гараже у друга, вторые- хроники с болями в спине, с простатитом и усталостью в глазах, снимают стресс водкой тоже на кухне или в гараже. Третьи рискуют свалиться с высоты и сломать себе позвоночники никому не признаются, что высота им кружит голову и они живут в постоянном коматозном страхе, снимают стресс водкой на кухне или в гараже у друга, четвертые стоят в жаре и одновременно на сквозняках высокого качества и смотрят на огонь, как Гефест, с разъеденными грибком ногтями на руках и на ногах, снимают стресс водкой там же, где и все мужики. Вывод: твоя работа швейцара в дорогущей гостинице никак не является работой тяжелой, невыносимой, потной и рискованной, дающей стране огромную валютную прибыль и заполняющая закрома Родины!
Павел Антонович смотрел на свою дочь и поймал себя на мысли, что на кончике его языка повисло слово «Б…ть!», выражающее его личное удивление от услышанного. Он недоумевал, как разговаривала его дочь, но спешил на работу.
- Ну конечно же ты удивлен, но правда есть правда и никуда от этого не деться. Швейцар, Швейцария, Швейцер,- добавила девочка, стоя в коридоре и думая о предателе коте. - В наемной страже французских королей служили швейцарцы, они- то и открывали ворота и двери королям Франции. Этой профессии много лет, так что гордись костюмом; англикосы, наверное, в восторге!
- Я пошел на работу, моя дорогая. Не скучай, до вечера! – Папа тихо прикрыл дверь и хрустнул старым замком, провернув ключ. Впереди его ждали двери, ручки которых, нужно было дезинфицировать каждые полчаса и натирать пастой до блеска. Девочка осталась дома одна без родителей и без предательского кота.
Коридор излучал тишину. Старые звуки ухода родителей на работу, спрятав эхо, затихли в коридоре. Девочка смотрела на дверь и думала. Не каждый ребенок может стоять в коридоре и двадцать минут думать, не разглядывать дверь, а вдумываться в ее предназначение. Любая дверь -это лимит передвижения, это исполнение желания войти, выйти, переступить черту, уйти от замкнутого мира в другой замкнутый мир. В ванной висела старая ширма с каплями воды на изображениях прыгающих дельфинов, там появились пятна плесени. На полу лежала маленькая ножка паука, она была настолько мала, что ее не заметил даже сбежавший в ужасе кот. Девочка видела мелочи окружающего мира. Сдвинутое стекло в настенных часах, улыбка ангела на кухонном кафеле, змееподобный шнур, уткнувшийся в грустную розетку, пыль, пыль, пыль… Она видела то, на что внимание обращают редко, она видела микромир. С сегодняшнего утра, неизвестно почему, неожиданно, встав с постели, увидев люстру, раскачивающуюся в такт ее сердца, она увидела больше. Стены квартиры молчали. Зайдя на кухню, она посмотрела на блин на тарелке и увидела в блинном узоре, след голой стопы младенца.
- А-а-а! – резко вскрикнула девочка, изучая резонанс звука. Квартира ответила гулким звуком заполненной пустоты. - Пора в школу! – сказал она вслух и пошла одеваться, мило улыбаясь.
Одиночество было не для нее, ее ждал маленький коллектив несформировавшихся людей, уверенных, что они уже сформировались и кто-то их очень любит. Одевшись и стоя перед зеркалом в коридоре, что-то мимолетное пронеслось в ее голове, заставив подойти к зеркалу. В отражении было что-то не так, но что именно, она не понимала. Прозрачный воздух, находящийся в зазеркалье, подрагивал по сторонам от ее головы, как -будто едва видимые волны расходились в углы. Она смотрела прямо в свои глаза, заметив, как замедленно моргают ресницы, а выражение глаз было совсем чужим, не похожим на знакомую привычную картинку лица. Зеркало заметно дрожало, то слева, то справа, разгоняя блики в стороны и мешая сосредоточиться. Ее глаза самостоятельно сузились, она напряженно улыбнулась, приблизила свое лицо к поверхности зеркала и, открыв рот, выдохнула прямо в отражение своего лица. Воздух ударился о поверхность, покрыв ее холодом и вернулся назад.
- Так и будет! Они думают, что все так поверхностно и не серьезно. Я вас всех разочарую, мои странные живые личности…
Тихо прикрыв дверь и услышав щелчок, она воткнула холодный ключ и провернула его четыре раза, а затем в замочную скважину плотно набила обыкновенные спички, располагая серные головки в карточном порядке. Забив полностью вход для ключа, она сделала шаг назад и посмотрела на дверь, как смотрел бы художник на свое полотно после последнего мазка ультрамарина с церулеумом и сажи газовой с песочной охрой. Оставшись довольной, девочка направилась вниз по лестнице, усиленно разжёвывая свежую жвачку. Подойдя к уродливой металлической двери на первом этаже, она вытащила жвачку изо рта и плотно прилепила ее к глазку двери.
- А теперь подглядывай, старая карга! –эхо последнего слова разлилось где-то под потолком и исчезло на третьем этаже. – Может ты и молодая, но тоже карга, твое любопытство тебя и погубит. Загубила ты свою жизнь, морковка с помадой морковного цвета на губах. Живущему чужой жизнью- своя жизнь не нужна. Ищите желуди, мадам, мадмуазель, сударыня или доярка, только вам желуди для фондю… Любовью здесь и не пахнет… Адиос!
Автобус номер пять выполнял свою логическую работу- стоял и ждал людей. Народ, не задумываясь о куске сборного железа с колесами, заходил во внутрь и рассаживался. Кому сидение в автобусе не досталось, тот поудобней устраивал свои ноги и руки, хватаясь за поручни, обильно смазанные мириадами отвратительных и очень живучих микробов. Девочка села у окна возле жирной тети с черной родинкой на подглазной щеке, из которой торчало ровно три черных омерзительных волоска. Лицо женщины имело большой минус, оно запоминалось меньше, чем три черных волоса на родинке, похожей на мертвый самаркандский изюм. Это была ее печать, паспорт, герб, гимн и татуировка от небесного салона. Девочка презрительно посмотрела на тетку и, отвернувшись к окну, почесала свой красивый носик. Водитель мечтательно курил снаружи у дверей автобуса и часто почесывал свои штаны в районе паха. Там ему было как-то некомфортно. Сплюнув на землю тринадцатый раз и бросив окурок в сторону, он медленно залез на свое водительское место и, нажав на кнопку, закрыл двери. Напротив, уселась цыганка с отрешенным задумчивым лицом черными бровями и кольцом на большом пальце. Руки цыганки были лопастые, крупные с толстыми ногтями хищника. Она смотрела в окно черными глазами, поправляя толстый платок на животе, имитирующий беременность на восьмом месяце. Девочка внимательно изучала глаза цыганского женского человека и ее лицо.
- Не вздумай делать аборт! – тихо сказала девочка цыганке на ухо. - Ты беременна, хотя думаешь, что не беременна, а этот толстый платок носишь, чтобы все думали, что ты на самом деле беременна, это старый трюк разжалобить черствое население страны, чтобы тебе лавэ подавали. - Я не беременна, деточка…! – тоже тихо шепнула цыганка, посмотрев глубоким черным цветом глаз.
- Ага, сейчас…, это ты в театре «Ромэн» расскажи Ляле Черной или расскажи Шаро-Баро в вашей коммунальной квартире, где вы живете. У тебя с ним секс четыре дня назад был? Был! Вот ты и залетела от Шаро Баро. Не вздумай сделать аборт, будет у тебя мальчик ром, красивый и сильный, когда ты будешь старая, и никому не нужная цыганская михо, он тебя спасет в старости, к себе заберет, потому что будет любить свою маму всем своим сердцем, чай будешь пить со своими внуками… Не вздумай сделать аборт, Бибо, судьбу перечеркнешь свою, не вздумай!
Автобус тронулся и никому не пришло в голову, что где-то включился чей-то счетчик, отпрыгивая секундами от точки А в неизвестность. Народ производил логическую ротацию, одни входили, другие выходили, ощущая невидимое облегчение от освобождения чужого присутствия. Всех гнали ветра собственных проблем решать, бороться, продолжать, не унывать, успеть во что бы то ни стало, составляя маленькие звенья жизненной цепочки. Кондуктор, как любая неожиданная сволочь, появился внезапно, с худым лошадиным лицом и прогнатией нижней челюсти. Это был нелюбимый массовик затейник бедненького разграбленного санатория в далеком прошлом, ответственный работник ЖЕКа в ближайшем прошлом и озлобленный одинокий зануда с банкой майонеза и бутылкой недопитого пива в холодильнике на грязной кухне в настоящем. Он жил, чтобы вампирить народ, едущий на работу, наслаждаясь своей маленькой властью до дрожи в коленях, до сладких спазм в горле, до сердцебиения помпы внутренней канализационной станции. Грозно требуя билеты у всех, повторяя одну и ту же фразу, облеченную в саван псевдо вежливости, он приближался к девочке и трехволосой тете. Увидев в жирных пальцах женщины клочок бумажки, он поставил компостер и строго посмотрел в глаза рядом сидящей девчушке.
- Почему сидим тихо, как мышь и смотрим в окно? Покажи билет! Где билет? Не задерживай работника общественного транспорта, -строго сказал контролер, ощущая прилив сладкого чувства самоуважения и барабанные удары власти в районе трахеи.
- Во-первых, доброе утро, работничек! Вы почему не поздоровались? Вы что хам и таким образом стимулируете ситуацию? Вас в школе не учили здороваться или вы вообще в школе не учились никогда? –громко произнес ребенок и все, кто стоял подальше, обернулись и стали тянуть свои шеи, чтобы что-то рассмотреть. Любопытство взяло всех в волосатые руки и уже никто не контролировал себя. Народу хотелось эмоций и освобождения от грустной рутины! – Во -вторых, почему вы сравнили ребенка, будущего строителя нашей Родины, едущего в школу за знаниями, с мышью? Нашу страну разве мыши строят? Вы что, в лице маленькой девочки оскорбляете целый Великий народ? Вы определенно дуралей или глупый хам! В-третьих, почему вы обращаетесь ко мне на Ты? Я ваша дочь или ваша внучка, ваша любовница или жена, вы сын Пророка Мухамеда или сам Пророк, вы что со мной водку пили на брудершафт или несвежий самогон? Вы, мужчина, настоящее коричневое хамло? Теперь по теме проезда маленьких детей в автотранспорте страны! Билета нет и быть не может, потому что я сирота. Мой папа и мама были геологами в Сихотэ-Алиньском регионе на реке Индигирке, искали новые насыщенные бокситовые месторождения для тяжелой промышленности Урала. В горах Алтая они погибли под вулканической лавиной, а я в пять лет осталась сиротой с бабушкой. Бабушка моя герой войны и труда, была секретарем у первого заместителя первого Секретаря города Новосибирска товарища Едринского. Бабуся умерла неделю назад в возрасте 92 с половиной лет и наша страна похоронила мою бабушку любимую за свой счет. О каком билете может идти речь, когда маленькая девочка – круглая сирота и круглая отличница в школе, едет за знаниями? Даже в школе я получаю бесплатно стакан молока и одну котлету с хлебом, когда выхожу с шестого урока и шатаюсь от головокружения, переутомления и ужасного голода. Только наша страна может заботиться о своих детях, а тут какой-то пьяный контролер, сравнивает ребенка с серым вредным грызуном и требует билет, а у ребенка нет даже ломаной копейки, чтобы бублик купить. У меня ужасно расшатаны нервы, я похоронила трех моих родных людей, а вы требуете от меня билет и еще обзываетесь? Я немедленно напишу жалобу вашему начальству и в ваш профсоюз, товарищу Лохнесовичу, как отличница, как гражданин лучшей страны в мире, меня в обиду наше государство не даст какому-то алкашу контролеру, от которого прет водкой за старорусскую версту и у которого на работе ширинка расстёгнута!
Стоявшие рядом с контролером пассажиры стали работать ноздрями и принюхиваться, ощущая явный, быстро нарастающий запах спиртного, а сам контролер опустил голову вниз и в ужасе увидел распахнутую ширинку, из которой торчал кончик грязной майки и еще черти что непонятное и дегенеративное.
- Граждане! А ведь ребенок прав: контролер- то выпимши! – кто-то выкрикнул из толпы и прибор идиотизма любой толпы в мире запустился и стал работать на полную мощность ненависти.
- У сироты билет требовал, негодяй, а сам ездит без билета, казлиная морда…!
- Оскорбил девочку сироту, назвал ее крысой… Сам он крыса, еще и помойная!
- Алкоголик на работе- это, я вам скажу, уже статья! Это свинство уже…, товарищи! Не должен контролер пить в рабочее время, должен пить только в свободное…
- Алкаш ребенка ударил на передней площадке, а у ребенка бабушка –геолог, погибла на Камчатке. Что творят, изверги?!
- Вот сволочь, а?! – выкрикнул кто-то и высморкался в несвежий засморканный платок.
- Вообще, эти контролеры оборзели уже, билеты требуют у всех, даже у бабушек инвалидов, а они, может, даже, Родину защищали от буржуев и врагов!
- Не смейте обижать сироту, дурак! Не сметь хамить нашему ребенку!
- Предъявите ваше контролерское удостоверение! - громко и угрожающе сказал девочка и посмотрела запуганному контролеру в глаза.
- Да, пожалуйста, вот мое удостоверение! Граждане, сограждане да вы что, я ж на работе такой ответственной… - испуганно старался оправдываться Контролер и вся спесь оставила его прыщавое лицо.
Прыщавым оно было потому, что у Контролера не было любимой женщины, которую он мог бы любить и тискать физически, хотя бы один раз в месяц, или два раза в два месяца или три раза в три месяца. Вытащив старенькое удостоверение, он открыл его и стал показывать всем.
- Это уже фальшивка! – серьезно сказала девочка, клацнув от удовольствия мышцами языка.
- Как фальшивка? Какая такая фальшивка? Ничего не фальшивка! Это самое…э-э-э… - отбивался контролер, стараясь делать лицо пионЭра Павлика Морозова на допросе у кулацкого трудового отродья в закрытом амбаре.
- Товарищи, граждане, сограждане…! – громко крикнула девочка, и автобус замолчал сразу. –Какое сегодня число?
- Пятнадцатое уже! –ответил кто-то очень быстро.
- Сегодня пятнадцатое, а ваше удостоверение до двенадцатого!
Контролер с ужасом посмотрел в удостоверение и увидел цифру 12.
-Выводы такие: ваше удостоверение не действительное, а следовательно- это уже фальшивка. Вы преступник… Вы не Контролер больше… Где ваш билет? Предъявите ваш билет! Самозванец, негодяй, подлый контролеришка…!
- Предъяви билет, подлец! – сладко орала толпа, ощущая себя безнаказанным палачом и поднимая градус удовлетворения без женского голого тела и без пива с водкой.
- Гражданин, предъявите билет или выйдите вон из общественного транспорта! - строго сказала девочка.
- Но у меня нет билета и быть не может, я же Контролер! – побелел в лице Контролер, продолжая думать, как Контролер, не понимая, что он уже не Контролер, кем был еще минуту назад.
- Мы тебя уволили уже, ты свободен, отщепенец! - выкрикнула женщина в очках, похожая на бухгалтера детского сада с неоконченным высшим образованием.
- Тогда вон пошел отседава…! – нагнетала обстановку девочка. – Граждане! В автобусе нарушитель государственного законодательства для всех граждан страны… В автобусе пассажир без билета, водитель, остановите автобус немедленно… Вызывайте милицию и прокуратуру!
- Водила! Стой! - орали люди, быстро сплотившись вместе против одного.
- Выкиньте этого гада к чертям собачим! – орала толпа, полностью проявляя заботу о соблюдении законности в автотранспорте.
Автобус остановился, водитель зевнул в зеркало заднего вида и снова с усердием почесал брюки в районе зудевшего паха, передняя дверь распахнулась и на улицу с грубой радостью и вдохновением вытолкнули уже бывшего контролера. У всех на душе было хорошо, а у некоторых, даже пели неизвестные науке черные птицы, изредка показывая белые клыки в маленьких и больших клювах. Контролер стоял на асфальте и смотрел вслед отъезжающему автобусу, очень плохо думая о людях и используя в голове совсем ненормативную лексику. Контролер был очень расстроен и сильно захотел водки.
Все поглядывали на ребенка с жалостью, а тетя, сидевшая рядом, с отвратительной родинкой на щеке под глазом, открыла кошелек и вытащив оттуда три рубля, вручила их девочке. Так же поступили еще тридцать семь человек. Через десять минут поблагодарив всех за помощь сироте, девочка сидела на скамейке перед школой и пересчитывала толстенькую пачку бумажных казначейских билетов, обеспеченных золотом большого и очень справедливого государства. На душе у нее играл клавесин, за которым сидел дух давно умершего парня с австрийским длинным носом и детским выражением лица с именем на букву В.
- А, Будённая…, попалась! – громко воскликнула завуч школы, вцепившись нехорошим педагогическим взглядом в девочку, стоя в коридоре в старом платье, из которого выпирала огромная неуправляемая и нетронутая никем грудь. –Почему пришла ко второму уроку? Тебе государство дает знания бесплатно, а ты не желаешь их получать? Это безобразие какое-то! Мы боремся с опоздавшими и будет бороться всегда, немедленно дай сюда дневник, я напишу родителям о твоем поведении! – сказала завуч, колыхая живущей отдельно огромной грудью в такт движений челюстями.
- Доброе утро, Лариса Семеновна! Никуда я не попалась, как вы изволили выразиться. Я пришла в любимую школу не вовремя, потому что была у заведующей Районного Отдела Народного Образования - Никитюк Аллы Борисовны.
- Как у Никитюк? Зачем, почему? Это неслыханно! Что произошло? О, Боже…! – покраснев и выпучив глаза от удивления спросила завуч почти заикаясь.
- Обыкновенно ничего не произошло. Она же моя тетка, родная, она меня с пеленок…, так сказать. Тетя Алла моя родная тетя, вы что ж не знали, что ли? Все учителя знают, даже физрук, даже трудовик, а вы нет? Она позвонила нам утром и сказала, чтобы я зашла к ней в кабинет, она дала мне денег на покупку новых туфелек.
Девочка вытащила из кармана небольшую пачку рублей и показала их Завучу.
- Господи! Что ж ты сразу то не сказала, девочка моя! Конечно, конечно, э-э-э-э! Так ты ее племянница, да? Ну надо же, а… Вечно я узнаю все в последнюю очередь…
- Родная племянница. Моя мама и тетя Алла- родные сестры с самого их детства! – ответила девочка, пряча деньги в карман.
- Да, да, да… Буденная, ну- ка напомни мне, как тебя зовут? А то фамилия очень знаменитая, а имя твое я забываю все время.
- Вы не могли забыть мое имя, потому что никогда его не слышали и не знаете. Мое имя запоминается сразу и навсегда, мое имя- это герб его носителя. Я родилась первого августа, в день святого Августа, водителя, который вез маму в роддом, звали Августо, как Пиночета, моя мама преподает литературу и обожает стихи Гордона Байрона, а у него была дочь –математик по образованию, Графиня Ловлейс Августа Байрон, поэтому меня зовут Августина, а дети, как любые дети в этом несовершенном мире, называют меня укороченно- Тина, что отдает болотным холодом. Но дети не могут никак повлиять на мою судьбу, и они об этом не ведают, урезав основную часть моего обозначения во Вселенной. Это потом, когда я вырасту, я заставлю этот мир произносить мое имя полностью и величественно. Потому что имя- это судьба, и никогда судьба Маруси, не будет равна судьбе Августины, потому что верхние судьбоносные каналы, работают по принципам именных обозначений всех, кто вышел в этот мир из зазеркалья мира иного, Вам не ведомого. Например, ваше сочетание, Лариса Семеновна- это дважды свистящий звуковой прокат от имени в отчество, о котором вы никогда не задумывались, но это ваша судьба, это ваш ежедневный звуковой ряд и позывной в этом мире. Как это действует –это уже следующий вопрос и не для сегодня. Какие судьбы могут быть у Анжелики Макухи или Матильды Окунь, Вероники Шнур или Изольды Гниды? Родители не дружили с головами, выбрасывая в поле событий такие несочетаемые сочетания своих детей. Очевидная катастрофа на лицо. Именные обозначения открывают отдельные пути для носителей имен. Вот почему, когда женщина выходит за муж и берет фамилию мужа, ее жизнь сразу же меняется в зависимости от нового звукового ряда звучания с ее именем…
Между нами женщинами говоря, ваш путь одинок, вы в старом платье, которое необходимо немедленно заменить. Не платье, а черти что, образца 1938 года. У вас неправильные туфли, они не комфортные и жмут, зато есть каблук, цокающий по этажам. Вопрос у меня к вам: на кой черт вам этот каблук, если не один мужик в школе не смотрит на ваши ноги, прикрытые старым платьем. Если ваша походка не грациозна и не сексуальна, если цоканья ваших каблуков не исполняют свою главную роль - привлекать уши и соответственно, внимание мужиков, желательно свободных. Ваши умопомрачительно гадючьи духи маскируют ваш естественный запах и отталкивают потенциальных ухажеров. Ваша прическа -это какой-то ужас, разве клюнет хоть какой-то среднестатистический мужичок на такую бесформенную массу навоза? Где змеевидный, колыхающий, зовущий и призывающий локон, где пышная копна, убивающая наповал своим эротизмом, где запах трав среднерусской равнины, издаваемый волосами после мытья, где сено, где сеновал, где полет эрогенных фантазий, где ключицы, с каплями росы в ложбинке, где сама ложбинка… Ой! Извините, увлеклась!
- Что ты такое несёшь? - с полуоткрытым ртом и глазам полными дикого удивления успела прошептать заведующая учебной частью школы, оцепенев в некрасивом платье, в некрасивой позе и в некрасивых туфлях.
- Ваша фраза, ничего не значит и вы не оригинальны. Это просто эмоциональный выброс после полученного информативного удара. Так, что же я такое несу? Гм! Обыкновенную правду, которую все скрывают от вас. Да вы мне уже должны четыре бесплатных обеда за раскрытие ваших глаз и мой наисвежайший, так сказать, взгляд со стороны. Другое дело верить мне или нет, это уже ваше дело десятое, но критика должна быть всегда объективной, поэтому все, что я вам сказала, будет сидеть у вас внутри еще долго, месяца три. Меняйте весь ваш облик немедленно, ловите на новое платье трудягу-мужика, слесаря или токаря, докера или грузчика, такелажника или шофера, электросварщика или шахтера, быстро выходите за него замуж играючи, потому что быть старой девой, и не иметь выносливого и надежного грубияна дома, иногда пахнущего козлиным потом, это очень грустно для вас…
Вы, небось, мечтаете по вечерам про богача, который вас будет на руках носить среди пальм, шептать приятные гадости эротического содержания на левое ухо, целовать по тридцать семь раз в час, засыпая цветочными лепестками, покупать новую итальянскую мебель и дарить абонементы на педикюр и массаж, носить яичницу с кетчупом в постель, словом, все, как в кино? А фигушки вам, никогда вы не встретите такой невозможный мужской раритет… Ваши шансы не равны нулю, они даже не ничтожны, их просто в природе не существует. Таких мужиков разбирают на начальной стадии их развития, их ловят на суперблесну, подсекают, а затем, вцепляются намертво в кадыки и в худые ягодицы, извиваясь до ужаса от обстоятельств и вылизывая его желания, пока он в загсе не скажет свое роковое слово «Да» и не поставит под документом свою подпись-корявку!
Чем человек богаче, тем он больше сволочь сволочинская, тем больше из него лезет теплого и очень свежего навоза, потому что воспитание было нищим, а не богатым, оттуда и остаточный душок. Лордов на этой земле отродясь не водилось. Был чмо, украл денег по воле Божьей и в качестве его же эксперимента, не сел в тюрьму, все…, жизнь удалась: Король на именинах, Граф Монте, Геракл комнатный, Морган-Онассис-Барух, Рок-н-Ролл, и то, вся эта музыка до поры до времени, до первого справедливого снега, так сказать. Вот к примеру, у вас дома чем воняет? Вашей маленькой сучкой-собачкой Нюсей, мочой старой кошки Дуси и одиночным, не стираным пледом по вечерам, который моль грызет уже шестой год. Три бабы в одной квартире? Ну, знает ли, душечка! Это перебор. А надо, чтобы был запах пережеванного лука, чеснока, борща, пирожков, и мужского пота, плюс стоптанные тапочки сорок третьего размера, бритва, помазок и его полотенце. Под диваном парочка грязных носков и на антресолях три молотка, наждачная бумага, шурупы, гвозди, тринадцать отверток, всякие железки и обязательно кусочек резиновой прокладки с массивным разводным ключом. Вы сечете, о чем я вам глаголю…? В вашей ванной нет мужских нестиранных трусов, ваш телевизор не заплеван мужскими матюками от души после футбольного матча одиннадцати полных супер дураков, гоняющих маленький мячик по огромному полю. Вот, где ваша собака зарыта!
У вас свои прокладки, у него свои, мастеровые, резиновые для дверей и металлических кранов. Вы сидите вечерами у трижды проклятого телевизора и вашу голову посещают идиотские, эротические, сказочные, невероятные, схоластические, фантастические мысли…, мысли женщины в грязном халате. Халат, кстати, тоже немедленно выбросить и купить новый, выше колен, шелковый, с драконами и немыслимыми цветами далеких стран, чтобы грудь выпирала вперед, вываливалась из шёлкового плена и не давала дышать мужским глазам дурака соседа. Это мысли не ваши, это чертов телевизор превратил ваш мозг в мусорную трубу информационной канализации, и зомбирует ваше существование сериалами и фильмами про любовь. Вы эту самую Любовь когда-нибудь наяву встречали, так сказать, лоб в лоб? Вы зачем переживаете чужие модульные счастья? Я вас убедительно умоляю, даже не напрягайтесь. Запомните на всю вашу оставшуюся жизнь: любой красивый фильм о любви- это именно то, что никогда с вами не случиться, слышите, НИКОГДА! Где логика, где смысл? Ваши домашние мысли- это не родное волосатое тело, храпящее рядом, которому нужно делать макароны и тефтели с соусом, стирать черные носки и гладить рубашку, это всего лишь пустые мысли и не более. Так и останетесь одиноким странником на просторах ваших фантазий, вот это и есть ваша личная катастрофа. Так что прежде, чем возмущаться и искать контраргументы против моих слов- тихо задумайтесь и примите меры.
Мы в коридоре одни, нас никто не слышал, информацию вы никому не скажите, потому что она полна фактов о вашем негативе. Подумаешь, маленькая девочка сказала то, что вам самой не раз приходило в голову, подумаешь, ребенок озвучил голую правду. В вашем мире правда всегда изнасилована и прикрыта лживыми носовыми платками, эти платки уже не платки вовсе, а высморканные, истерзанные заплаты. Думайте, принимайте решение, меняйте все побыстрей. Вам, в этом году, будет уже сорок лет, Святая Мария, а прямое предназначение женщины на земле до сих пор не выполнено! Ваша кофта на груди рвет пуговицы, такой грудью можно накормить четыре роддома орущих толстеньких младенцев на обед и на полдник, а заодно и роту голодных десантников в жестокой пустыне. Ваша грудь- это ваше удостоверение личности с двумя бледно-розовыми гербовыми печатями. Вам беременной надо ходить, с тройней в аквариуме, жрать соленые бочковые огурцы, посыпая их сахарной пудрой, поедать пачками мел из математического кабинета с чесноком и запивать это все томатным соком с шампанским, а вы цокаете тут по этажам стоптанными туфлями Надежды Константиновны Крупской и делаете дуралейские замечания умным детям, замечания…, которые растворяются в грязных, давно не беленных стенах школы.
Немедленно начинайте чистить перья, покажите линию бедра, оголите вашу огромную грудь на две пуговицы вниз, чтоб у физрука, трудовика и военрука слюни потекла из ушей, чтобы их контузило, как под Прохоровкой и быстро на охоту, а это чертово платье на помойку, сегодня же! Туфли купить новые, а эти подарите техничке бабе Гале, она ядохимикатная, сука-одинокая, чумичка стервозная без прошлого, пусть мозоли натирает и фасонит на даче перед бомжами. Когда-то, давно Дакстон Глайд написал – «Школа готовит нас к жизни, которой в природе не существует!». Вам это хоть понятно, завуч? Все…, свободны! Быстро меняйте свою жизнь, а не шуршите тут каблуками по этажам, это смешно и горько…
Коридор замолчал, погасив тихое эхо. В окно залетел солнечный луч и, упершись в пол, осветил шляпку старого гвоздика. В конце школьного коридора за поворотом скрылась маленькая девочка с ранцем за спиной, в центре коридора стояла женщина в старом платье и некрасивых туфлях, у которой колотилось сердце в сердечной сумочке под костями груди. В голове столпились в очереди мысли, каждая мысль держала пустую кружку с надписью «Приговор». Кровь бурлила по венам, ударяясь о старые венозные бляшки на ногах, нервы шатались, губы заметно дрожали, слегка шевелились волосы, вспотели небритые подмышки, а также небритый лобок. Обыкновенные симптомы шока были на лицо. Она смотрела в несвежую стену и думала о чем-то своем сокровенном, давно спрятанном где-то в сейфе, который нагло открыли детские руки только что. Ее губы стали дрожать еще заметней под внутренним натиском невиданных сил. Первая слеза с печалью номер один медленно выползала из правого глаза, рискуя прокатиться по щеке и тихо грохнуться на шляпку старого гвоздика, освещенного лучом солнца. Слезу подхватили пальцы и растерли в водную пыль. Что-то, где-то стало меняться, перехватив дыхание сердца. Ее озарил внутренний свет, возникший из маленькой искры где-то в районе лба. До звонка на перемену оставалось восемнадцать минут и одиннадцать секунд. Луч солнца медленно отодвинулся от шляпки маленького гвоздика и нырнул под старый линолеум.
Завернув за угол, девочка остановилась у полуоткрытых дверей исторического кабинета, где старшеклассники совсем не слушали преподавателя- старую женщину, говорящую с истерическими нотками и совсем не держащую аудиторию за мозг. В классе стоял смех, резкие выкрики, шлепки, громкие сморкания, шуршание бумаги и даже звуки плевков. Кто -то был влюблен, кто-то ненавидел, кто-то обязательно завидовал… Урок жизни отсутствовал полностью, с номинальным учителем на стуле. Им всем было не до получения знаний, они жили в мире хаоса и безразличия. Вовсе не раздумывая девочка открыла дверь и вошла в класс.
- Че надо? Малявка! - раздалось из бесформенной биологической массы.
- А ну пошла вон отсюда! - раздалось оттуда же.
- Девочка, выйди отсюда…, это не твой класс! – вылетело из уст покрасневшей учительницы.
- Здравствуйте, бесформенное, тупое стадо гамадрилов! - четко и громко произнесла девочка, гордо подняв голову и осмотрев аудиторию острым умным взглядом. - На дверях этого кабинета необходимо снять табличку «История» и вставить табличку «Зоопарк». - В классе наступила физически ощутимая тишина от нестандартности происходящего. – Ну, Слава Богу! Тормоз в головах еще работает. Тишина -это правильно и хорошо, это самодисциплина, это стабильный показатель в антисреде. Итак, первое: не сметь мне указывать, куда мне идти, тем более- вон, это не ваша прерогатива, и не вам рисовать мои ближайшие пути дороги. Второе: вы, если носите почетное звание учителя и не можете совладать с этой хаотичной массой, то цена вам разбитая копейка в базарный день на Костромской ярмарке в третьем ряду. Или увольняйтесь немедленно с работы или переосмыслите, что у вас происходит на занятиях. Такие уроки пустышки никому не нужны, это уроки в никуда, это ноль, вакуум, это пустыня, это эхо без звука, это ничто, это жупел, это песок…
- Да как ты смеешь? – вырвалось у еще более покрасневшей учительницы.
- Реакция правильная и совершенно предсказуемая, мной ожидаемая. Но это просто ваш выкрик в никуда, поэтому отнесем вашу фразу к пространству библиотек. Смею, смею, еще как смею! Вам давно уже ясно, что эта бесформенная и беспринципная толпа не желает ваших лекций, им не интересно, им наплевать, они думают совсем о другом, если вы завтра умрете, они не будут скорбеть о вас, они будут сознательно рады, что все уже закончилось навсегда и с приходом нового преподавателя истории ничего не измениться тоже, потому что струны их маленьких душ никто не сумел тронуть. У них привычка: не учить, не знать, не стараться, не уметь, не добиваться, быть дегенератами в науке, проявлять жестокость, цинизм и еще восемьсот мутных перечислений брошенных тупиц. Их не ваяют родители, их не учит школа, они никому не нужны, они биологическая масса, смеющаяся над собой и желающая постоянно жрать, ржать и выпендриваться друг перед другом. Они пластилин, который никому не нужен ничьим рукам, они давят себя сами, уродуя формы, уродуя цветность и архитектуру собственных душ. Они глухи и слепы, как любая личинка до метаморфозного периода. Они самый заурядный желтый снег, который быстро долетит до асфальта или до крыши, полежит там некоторое время и растает в никуда. Они не видят свое завтра, они видят только свое сейчас, среди них нет людей, кем будут завтра гордиться их старые родители, им плевать, у них хватит на это слюны. Но я здесь не за этим. Кто хочет оставаться болезненным дураком с наклонностями олигофрена и идиота, может сейчас же доказать мне и всему классу, что он, на самом деле, ненормален и мы вызовем сейчас же скорую помощь со смирительной рубашкой и овощными уколами для этого ошибочного творения природы. Пялить на меня глаза и не находить ответ, что делает десятилетняя девочка у вас в классе –не надо, это снова предсказуемая и обыкновенная реакция на нестандартную ситуацию. Вы все гробовщики своих жизней, ваша жизнь уже едет на кладбище на скрипучем катафалке с песнями Фредерика Шопена без слов и с трагическими бубенцами. Вы личинки, вы даже не мухи. Что знаете вы о мире, преодолевая одну и ту же тропу уже пятнадцать лет, от холодильника к туалетному унитазу с кнопкой или никелированной ручкой? Зачем вы приперлись в этот мир в качестве победившего сперматозоида папы на внутреннем гоночном ралли до трубно-маточного финиша у мамы в животе? Вы быстро осознали, что вам выгодно, а что нет, но вы не осознали, что вы, именно вы, в качестве тупых личинок опарыша этому миру не нужны. Никто и не поверит мне, что целых десять человек из вас, которые сейчас молча смотрят и слушают, весьма ошалев от ситуации, будут через какие-то тридцать лет ковыряться в мусорниках и искать там вонючие отбросы чужой успешной жизни, пятеро умрут до тридцати, закрыв глаза и улетев в миры иные, где наркотики играют на поломанном баяне мелодии мертвого Курта Кобейна, бегают красные носороги и пиво продается бесплатно в бокалах без дна. Трое покончат жизнь самоубийством, не согласившись с тем укладом жития, которое было предложено каждому из них извращенным обществом и само исканиями, в мире сплошного антагонизма хищных охотников за удовольствиями. Остальные будут тихо сербать чаи с опилками четвертого сорта, выращивать себе свиные бока и толстые жопы, просиживать на грязных кухнях, окунув ноги в стоптанные микробные тапки, валяться на диванах перед телевизионным излучением, пожирая яичницу и запивая позавчерашним молоком или несвежей теплой водкой.
Это ваше будущее, которое мелькнёт одной секундой и оставит вас всех позади рвущейся вперед жизни. Ваши личные дети, как копии вас, точно так же будут забирать у вас остатки денег, врать в глаза, издеваться над вашей старостью, плевать на ваше здоровье, ржать над вашими понятиями и желать одного, чтобы вы поскорей отправились на кладбище на том самом катафалке с трагическими бубенцами, куда вы едите уже позавчера, сегодня и завтра! Только потому, что почти всегда личинка порождает себе подобную личинку. У вас слишком большая концентрация идиотов на квадратный метр данного помещения. Один урок истории для ваших душ - это несравненно мало с тем огромным пониманием вашей безысходности в мире, в котором вы всего лишь глупый, смеющийся над собой желатин! Думать…, немедленно всем начинать думать и спасать свои жизни от юдоли дебилов.
В классе стояла вакуумная и очень логичная тишина. Белый голубь важно ходил по жестяному подоконнику за закрытым окном цокая когтями и урча свою песню. Было слышно дыхание и удары сердец, было слышно, как редкие щетки ресниц старшеклассников бьются друг о друга при моргании. Было слышно, как обыкновенная муха сделала двадцать восемь быстрых шагов по потолку. Двадцать девять стандартных костяных коробок с ушами и желе подобным веществом внутри, не считая растерянную и потухшую учительницу, работали на полные обороты, они включились все, не желая мусорников, веревок, шприцев, позавчерашнего молока и проклятой яичницы. Они задумались, уткнувшись в слова маленькой девочки, как в стену, они остановили себя и взглянули внутрь…, туда, где, на самом то деле, было темно и ужасно смертельно пусто и совсем безнадежно.
- Итак, понятие первое для сердечных сумок и сигналов в мозг о человековедении и восприятии истины. Запомните навсегда: когда в кино показывают падающего солдата, когда человека сбивает машина у вас на глазах, когда кто-то летит вниз с пятьдесят четвертого этажа, когда поле, усеянное трупами, накрывает газовый туман, когда виселица или гильотина, расстрелы и самоубийства, а вы в это время ржете, как кони, знайте: вы не люди, вы готовая сформировавшаяся подлая грязь этого социума! Это ваша отсеченная голова могла лететь в корзину, вашу грудь разорвала пуля, оставив за собой пневмоторакс и вырвав половину костяной лопатки, это вы замертво падаете в окоп, чтобы уткнуться лицом в чавкающую, вонючую, сапожную жижу. Если вы не чувствуете сострадания при виде смерти других- вы не люди, вы грязь. Для вас чужое страдание- это секундный кадр фильма, это всего лишь маленькая дегенеративная реплика - «прикольно!» Когда-то за вашу беспечную пластилиновую жизнь умирали ровесники, связанные колючей проволокой и веря в светлое будущее, для вас это обыкновенный прикольный конвейер смерти, не касающийся вас лично. Вы тренируете челюсти жвачкой, жрете попкорн бумажными ведрами, запивая липкой зомбирующей колой и тащитесь от кровавых рек чужой боли, ухмыляясь смертям на экранах…
Вы недолюди! С этого момента, вы обыкновенная заторможенная личинка, которую некому вырастить, научить думать, сопоставлять и анализировать. У вас затяжной прыжок между роддомом и могилой! Вы уже привыкли танцевать ваше собственное танго без ног! Вы съедаете своих собственных попугаев, доставая их из клеток, даже не задумываясь, что вы пожираете самих себя. Сегодня у вас великий день, кто-то мудрый внезапно прислал меня, чтобы вы остановились в полной темноте и уже начинали искать спички, крупицы светящего фосфора, маленький карманный фонарик или живых светлячков, на худой конец. Где та грань, когда уровень скуки на всех уроках заполняет ваш организм? Где та грань, после которой вы начнете насыщаться знаниями до отказа, желая знать все больше и больше? Где эти грани ваших замороженных мозгов и внутренней мути?
На доске написана тема – «Наполеон». Кто из вас понимает все горизонты жизни этого человека, по законам которого до сих пор живет Франция и никто ничего нового не придумал… Кто из вас хоть на йоту может приблизиться в понимании уникального появления на земле этого маленького дисциплинированного корсиканца? Маленькая надпись на доске – «НАПОЛЕОН» и все. Судьбу и деяния кого из вас будут преподавать в учебных заведениях будущего? Скажу сразу –НИКОГО! Разве вам интересны Дигесты Римского Права или Основополагающие законы внутреннего устройства Вселенской справедливости, физические потоки Пито или таблица Герцшпрунга -Рассела? Может быть маленькая девочка неправа, взявшись не откуда и задающая вопросы? Например - сколько раз и куда Бонапарт был ранен? Сколько раз и при каких обстоятельствах он плакал публично у всех на виду? Сколько его предсказаний сбылось при Маренго? Как он обманул Адмирала Нельсона на Средиземном море? Почему ни одна пуля не попала ему в голову на Аркольском мосту? Почему он стучал по воротам немецких городов табакеркой и ему открывали ворота и сдавались целые семитысячные гарнизоны без боя? Какое отношение к Наполеону имеет ответ перепуганного Атамана Платова царю Павлу, что именно он знает правильную дорогу в Индию? Почему при Эйлау Наполеон стоял в центре кладбища всю битву, а не сидел на барабане на ближайшем холме? Я сейчас же уйду, если хоть на один вопрос, кто-то из вас ответит. Вам уже понятно, почему вы молчите? Это закономерно, потому что вы аморфны, и вы обыкновенные тупицы! Вы можете мне сказать, что вам это ни к чему, вам это не интересно, потому что это не прикольно, более того, самые наглые из вас могут процитировать Пушкина – «дела давно минувших дней, приданье старины глубокой!» Хотя и это вряд ли… и Пушкин и его Болдинская осень, для вас пустой звук в грязных подъездах. Тогда у меня контрольный вопрос для вас для всех: зачем вы живете, зачем вы дышите, в чем смысл вашего существования в этом мире? Чтобы жрать добытые чужими руками продукты и ходить в туалет каждый день в течение всей жизни и не сделать ничего? Скажите мне теперь, что вы не личинки мало живущих мух! Возразите мне, ржущая толпа никчемных детей, едущая на скрипучем катафалке на коричневое кладбище с улыбающимися крестами. Несчастная женщина старалась вам дать хоть что-то, а вы не берете, вам это не нужно, вам скучно, вам не прикольно, вам - потребителям результатов чужого труда. Где тот электрический разряд, который может включить или реанимировать вам мозги на вашу быстро исчезающую жизнь? Такими вы никому не нужны, запомните НАВСЕГДА мои слова, вы - ненужные никому отбросы человеческой возни под одеялом, вы брак генетики и подгнившие отрезки спиралей ДНК, вы чушь, вы земная пыль, вы грусть очень короткого земного существования…
Благодарность- это первый шаг к гармонии и любви.
Что сказать мне о жизни?
Что оказалась длинной
Только с горем я чувствую солидарность,
Но пока мне рот не забили глиной,
Из него раздаваться будет лишь благодарность!
Не напрягайтесь, это написал вам неизвестный и известный всему миру Бродский. Во всем, что с вами происходит, виноваты только вы и больше никто. Как человек мыслит- так он и живет, ваша жизнь пуста, как не построенный дом, как дыра в дирижабле, как новенький кошелек на полке универмага, как внутренности старой и очень холодной печи. Поколение тупых потребителей. Я ухожу, но, если меня услышал кто-то один из вас, я правильно зашла в приоткрытую дверь. У каждого из вас дома есть зеркало, сегодня же вечером всмотритесь в прыщавые лица личинок, не желающих в этой жизни ничего, кроме выделения литров желудочного сока, развлечений и тайно-грязных мыслишек.
Августина скрылась в проеме, тихо закрыв старую дверь. Немного задержавшись она замерла, чтобы услышать звуки за дверью. Там лежала мертвая коматозная тишина, разглядывая детские лица пубертатного периода. Тишине, как великому началу чего-то, было тихо и горько смешно. Девочка стала у окна, всматриваясь в соседнюю стену школы, подняла левую руку и посмотрела на часы, до звонка оставалось три секунды, но они минули быстро, а звонка не было. Наконец всю школу разорвал резкий звук, оповещающий о конце чего-то и начале тоже чего-то. Девочка зажмурила глаза от звука и повернувшись лицом к коридору, стала рассматривать детей с криками вылетающих из классов. Они подчинялись звуку, как сигналу о свободе передвижений. Хаос сменил тишину, чтобы через пятнадцать минут все вернуть в изначальное положение. Этим хаосом управляли люди, сами обозначая временные отрезки хаоса и тишины. Никто из них не знал, что земля без людей- это более качественная тишина и регулируемые звуки; что время-это всего лишь удобство для уверенности передвижений и влияния на самих людей. Выдумка умных приспособленцев в окружающей среде. Времени никогда не было у насекомых, млекопитающих, птиц и даже у рыб, его не было у ветров, морей и камней. Это была выдумка только человека, чтобы упорядочить свое существование и получать точные данные для уверенности. Девочка понимала, что, попадая в леса, густые джунгли, горы или пустыню, время, выдуманное людьми, уже отходило на самый задний план. Люди не могли планировать временные отрезки своих жизней в среде, которая управляет собой сама. Пустыни и леса существовали для себя, а не для человека, он был придатком на их фоне, таким же придатком, как змеи, скорпионы, белки, муравьи и множество придуманных и оживленных, для которых тьма, свет и температура, были гораздо большим показателем, чем бегающие по кругу стрелки.
Запах чеснока ударил в дверь. Человек осмотрелся по сторонам и прислушался к тишине подъезда. Было тихо и тревожно. Четыре двери на площадке, смотрели на вороватого человека пустыми стеклянными глазками. Подойдя к красивой двери с одним замком и поставив на пол сумку с кукурузой и большой арбуз для маскировки своих действий, он вытащил длинную отмычку.
- Ща я тебя вскрою, красавица моя! – тихо шепнул он и медленно вставил фигурную отмычку в отверстие. Отмычка еле вошла внутрь и уперлась во что-то упругое. Человек нагнулся и моргнул своим глазным яблоком в отверстие замка. Все пространство было забито поломанными спичками и утрамбовано. «Чертовы дети! Кто-то кому-то сделал подляну! Придется менять цель!» - подумал домашний вор и, вытащив отмычку из отверстия, оглянулся на остальные двери, выбрав дверь побогаче, он нажал на звонок голым пальцем. Главное, что он сделал вывод, после которого поменял программу действий. Этот вывод ему навязала маленькая девочка, предвидевшая незваного уголовника средь бела дня. Квартира Елена Васильевны и Павла Антоновича избежала ограбления.
Она стояла в коридоре и смотрела в одну точку. Мимо пробегали дети, перемещая свои тела в пространстве, они кричали и смеялись, дети повзрослей ходили медленней, их мысли были другими, их тела не хотели уже бегать сломя голову по коридорам их что-то уже тормозило. Солнечные лучи перемещались, отбивая тени деревьев сквозь окна, прямо на пол коридора. Она стояла у окна и думала о том времени, когда на этом самом месте уже не будет школы, а будет лес, густой и дикий и никто не будет знать, что здесь было раньше. Все то же время, все та же скорость облаков, все та же смена дня и ночи, все измениться скоро, очень скоро. Спустившись на первый этаж, она зашла в класс и села за парту, мучительно переживая свои навязчивые мысли, что это место не для нее, это не ее жизнь, это не она, это все чужое. Что-то пульсировало внутри, разговаривая с ее мыслями. Ответа не было, был истерический звонок в коридоре, были крики и бег, бег за секундами уходящего эха. Строгий взгляд из-под очков какой-то чужой женщины, глупая перекличка по журналу, ответы присутствия, менторский тон, хотя женщина не была ни надежным ментором, ни квестором, ни проконсулом, ни мудрецом. Она что-то говорила, что отдавалось голодным эхом где-то в ушах, а затем где-то в затылке перетекало в бессмыслицу и уходило куда-то дальше.
- Будённая! – что-то взорвалось в ушах страшным криком, и девочка вздрогнула. - Ты опять? Ты опять думаешь черт знает, о чем и не слушаешь урок? Повтори, что я спросила? Отвечать! – шипело красное лицо с копной растрепанных волос.
- Никакой черт не знает, о чем я думаю и знать не может, это ваш словесный оборот, привязанный к русской словесности низших сословий. Не уместно преподавателю географии вспоминать какого-то сказочно-легендарного отрицательного героя с религиозным оттенком, который якобы роется в моих мыслях. Его там нет. И я не прошу вас доказать обратное, потому что ваше утверждение про черта, это пустой звук, пустая трата слов, пустое заполнение звукового пространства, энергии, нервов и вялой логики. Далее, что значит ваш выкрик – Отвечать! Скажите, к кому вы обращаетесь с этим приказом? Ко мне, к ученице? Но я же не солдат рекрут первогодка на Штаковском полигоне в ГДР, а вы не полусумасшедший сержант, опьяненный властью над коллективом. Вы спросили, почему на наш взгляд шторма самой южной точки Южной Америки, Мыса Горн, не прекращаются никогда? Отвечаю за весь наш класс, который понятия не имеет, о чем вы спрашиваете. Первое – Мыс Горн, не является самой южной точкой Южной Америки, это реальная ложь, там, километров сто южнее, есть острова Диего Рамиреса, которые и являются самой южной точкой Южной Америки. Но еще южнее есть мыс Фроуард, вот он и есть, та самая, континентальная южная точка. Второе: шторма, в тех краях то усиливаются, то затихают только по одной причине: огромные массы вод Тихого Океана перетекают в воды Атлантического океана, плюс скорость вращения Земного шара с запада на восток с боковым смещением силы ветра в сторону Антарктиды на целых 7 градусов. Звездные сутки вращения Земли равны- 23 часа, 56 минут и 4 секунды, так что никаких 24 часов в сутках нет, это тоже удобная и обыкновенная ложь всемирного масштаба и дезинформация. Но я имею к вам как к взрослому человеку вопрос, который меня волнует больше, чем Мыс Горн…
Почему обыкновенная кукла с вытянутым худым телом, с именем Барби, с длинными волосами, с ординарным лицом и неправдоподобными длинными ножищами была навязана чужим государством, как канон красоты для детей нашей страны? Имею вопрос: взрослые этой страны не могли придумать для детей своей страны, свой канон и свою куклу? Это что, полное безразличие к растущему поколению? Почему чужой Макдональдс на территории нашей страны стрижет миллионные барыши, только потому, что имеет лицензию ядовитой Кока Колы, и обыкновенная котлета лежит между двумя половинками разрезанной булки с листом капусты? Это что, суперсекретное блюдо супер изобретателя? Почему моя страна должна платить чужой стране миллионы за разрезанную булку и жаренный картофель! Это ли не дегенеративный абсурд? Вам взрослым нашей страны не стыдно, что чужие страны не платят вам огромные деньги за русские блины с четыреста тридцатью двумя начинками, а платим мы за международную булку и ординарную котлету с капустой? Продуманная политика более хитрых для более глупых. Позорище!!! Я высказываю всем взрослым, не патриотам нашей страны, свое огромное - Фу!
- Молчать, Буденная! Как ты смеешь? – заорала учительница географии.
- И снова стандартные выкрики… Нет! Вы меня спросили, дослушайте до конца. Кто решает, чтобы этот младенец родился в семье короля, а этот у нищего слесаря? Где они сидят в очереди, все младенцы, перед распределением? Почему мать одного, моет полы в заводских цехах на сквозняках высочайшего качества, а мать другого не умеет ничего, кроме валяния на диване перед телевизором и гламурного нытья? Только не говорите о великой роли труда в жизни человека, в этом жизненном раскладе, самоотверженный и честный труд, и рядом не стоял… Немедленно отвечайте на мои вопросы, если вы знаете ответы, а ваш Мыс Горн так далеко, что никто из присутствующих его никогда и не увидит. Отвечааааааааааа-ть! - заорала девочка на той же самой ноте! –Отвечать! Шалапаева! Преподаватель географии, который допускает грубейшие ошибки в преподавании фактов детям не имеет права на изложение предмета… Отвечать, немедленно!
В классе улеглась тревожная тишина, дети молчали, наблюдая и слушая тихо, преподаватель была красной и распаренной от услышанного. Маленькая девочка встала, одела рюкзак и быстро вышла в дверь. Она уже точно знала и чувствовала, что что-то случилось внутри ее существа, она видела мир совсем другими глазами, она понимала – там, где снежинка, там будет метель, потому что все взаимосвязано странными связями, чтобы двигаться, а потом умирать. Школа удалялась за спиной все дальше и дальше, Августа шла по улице, разглядывая толпы одиноких людей. В воздухе висело обещание дождя, который должен был поцеловать ее на память. Город двигался в разные стороны, инвестировал в ее душу свои звуки и обещал скоро затихнуть, с наступлением темноты…
В это же время, Елена Васильевна ходила вдоль кафедры в Университете, перемещая свои красивые стройные ноги и рассказывая о тайном умысле давно умершего бородатого писателя. Иногда она вглядывалась в глаза студентов далеких от само копания и анализа, и ловила их мужскую откровенность на своем одетом теле. Она испытывала легкое дуновение любви, как атмосферу приятных каникул, она купалась в том, что ей давно уже не давал муж. Взгляды молодых юношей по ее изгибам придавали ей уверенности в завтрашнем дне и целые потоки женского маленького триумфа…
Подойдя к двери своей квартиры, девочка чиркнула спичкой и вставила огонек в отверстие замка. Там, мгновенно полыхнули все серные головки и, пустив черный дымок наружу, разлетелись черным пеплом, после дуновения ее губ. Она вставила ключ и открыла дверь. Сняв ранец, она прошла на кухню и посмотрела на банку варенья на столе. Солнечные лучи освещали насыщенный рубиновый цвет варенья, от которого падала длинная тень через весь стол, на пол и до самого коридора.
«Это настоящая тень от настоящего варенья, это выглядит, как указатель нового пути, - подумала девочка, - моя жизнь только начинается, и всю свою жизнь, я буду догонять свои мечты! Мой кот не вернется, он знал меня совсем другой! Предатель…!»
Ленинград, 1993