Пролог
Тормоза взвыли фаготом, столкновение с другими автомобилями, вставшими у красного светофора на перекрестке Ленинградского и Пятницкого шоссе, казалось неизбежным. Водитель вывернул руль влево, фура мягко смяла металлическое ограждение, взяла театральную паузу и замерла у обочины… Потом качнулась чуток из стороны в сторону и стала плавно валиться на правый бок.
Прицеп упал первым, потянув за собой тягач, внутри которого метался растерянный шофер, не знавший, что важнее сейчас – спасать груз или самого себя. Обочина не была слишком крутой, она нежно подхватила на свои руки 20-тонную автомобильную конструкцию и уложила колесами кверху.
Легенда гласит, что содержимое прицепа издало сложный звук, что-то вроде звенящих бубенцов. Прицеп скрипнул на виолончели. И замер. Концерт окончен, зрители могут расходиться.
На самом же деле представление только началось. Давайте все вместе наслаждаться тем, что несет жизнь, когда она не контролирует ни себя, ни остальных. Когда саму жизнь понесло…
Глава 1
Первую красную каплю увидел мальчик. Его зовут Вася. Фамилия – Август. Кстати, о дате. Это случилось 16 июня. День обычный, церковь славит имя святого мученика Дионисия Византийского, который был усечен мечом за твердое и смелое исповедание веры Христовой в Византии во времена гонений на христиан императора Аврелиана. У греков бог был с похожим именем – Дионис. Правда, он занимался другими делами, покровительствовал виноделию, в частности.
Вася Август был десятилетним. Его детские глаза просвечивали мир насквозь. Именно поэтому Васька стал первым, кому открылось чудо. Он воровал. Зайдет в магазин и обязательно что-нибудь стащит. Не потому, что хочет что-то, а просто, потому что руки не слушаются. Он - сам по себе, руки – сами по себе. Понятно?
Никто еще ни разу не ловил его на месте преступления. Не треснул по уху и не дал пинка. Даже неинтересно становится. Васькин портрет нужен? Сейчас набросаем пару штрихов, потому что с этого неугомонного пацана все началось.
Итак, Вася Август. Маленький, но уже подонок. Любит стучать на одноклассников. Вообще, любит стучать, греметь и мешать остальным. У него есть волосы на голове, конечно. Светло-русые. Глаза серые, остановятся на пару секунд, потом бегают из стороны в сторону. Он занимается в кружке. Рисует. Воображения не хватает, с красками играет мало. Наставникам хамит.
Мы перемотали его жизнь наперед. Как вам сказать? Хорошо выглядит для своих лет. Есть мышцы в тех местах, где они должны быть. Разведен. Имеет влечение к чужим женам. Считает своей заслугой, что дает им то, что муж стесняется дать. Что касается совести… Вася однажды взял клюшку для гольфа, представил себе, что мячик – это его совесть, и вдарил по нему изо всех сил так, чтобы больше не чувствовать никаких угрызений.
Вася первым увидел, как вино льется из фуры. Подставил пальчик, попробовал на вкус. Даже не понял, в чем прикол. Своей душонкой он ощутил важность момента, но в чем его выгода? Он пошел во двор, чтобы поделиться этим с кем-нибудь.
В июньский вечер двор наполнял собой дядя Володя. Его темно-карие глаза были известны всему городу. Ибо совсем недавно он имел власть и силу отпускать другим грехи. Еще месяц назад он был рукой Господа, настоятелем Никольского храма. Он был на вершине духовного Эвереста, раздавая ищущим и страждущим многая милости.
Теперь дядя Володя оказался на дне Марианской впадины - его выгнали из РПЦ (Русской Православной церкви). Трудно сказать, за что именно. Говорят, за алкоголизм, за блуд, за воровство, за ложь, за сребролюбие, за антихристианское поведение, за скотство и человеконенавистничество, за расизм и национализм, за фашизм... Наконец, за большой дом, который построил он за какие-то шиши…
Был ли изначально так плох отец Антоний (в миру – Поух Владимир Павлович)? Вот сидит он у роскошной сирени, разве вянет она? Был бы конченным человек, даже сирень бы отошла от него. А она цветет рядом с ним и пахнет. Может ли быть человек нехорошим с головы до ног, от рождения?
Дядя Володя тоже был мальчиком, причем далеким от всякого рода денег. От женщин, прости Господи. Но жизнь его в детстве была сплошным мучением. Из-за фамилии, прежде всего. Есть разные версии ее происхождения. По одной из них, фамилия Поух родом из Германии, так называется коммуна в земле Саксония-Анхальт. По другой, она английского происхождения – от нарицательного pouch, что в переводе на русский язык означает «небольшая сумка, мешок, кошелек». Так могли прозвать бережливого, скупого хозяина либо мешковатого, неуклюжего человека.
Вову Поуха дразнили по-всякому. Допустим, дать Поуху… Даже анекдот в школе появился. Мол, учительница просит передать больному Поуху домашнее задание. А ей в ответ, дескать, зачем по уху, да еще и по больному? Можно ведь просто позвонить по телефону.
Многозначная и в то же время порой такая однозначная фамилия Поух служила пищей для острых языков. Вову растила мама, отец их бросил, когда мальчику было два года. Павел Поух пропал бесследно, его местонахождение неизвестно. Так что защитить Вову было некому, и он был вынужден терпеть постоянные насмешки и издевки.
Улыбки были на лицах врачей и учителей, участкового милиционера, военного комиссара – всех, кто знакомился с Вовой лично. Поух! И давай смеяться. Девочки в классе не особо миловали. Не было в Поухе ничего серьезного, какой-то загадки. Поух, олух, холуй и так далее. Список вариантов и созвучий лучше не продолжать.
Вот и вырос Володя Поух с букетом самых разных комплексов. Мама тоже не особо жаловала его, предпочитая свободно общаться с мужчинами. По этой причине репутация их семьи была невысокой. Вова был скрытным и одиноким, у него не было крепких друзей. Он затаил обиду на весь мир, ожидая удобного случая для мести.
Возможность взять реванш за покрытое мрачными тучами детство предоставила Православная церковь, она взяла Володю Поуха под свои большие белые крылья. Он решил покончить с кошмаром прошлого и начать новую жизнь. Так появился на свет Божий другой человек – отец Антоний.
Вова Поух в облике отца Антония попал в струю и добился от жизни именно то, чего он, по его глубокому убеждению, был достоин. Будучи настоятелем храма, он получал мало скрываемое наслаждение от того, как прихожане кланяются ему, целуют руки. Среди них были старые знакомые, одноклассники. Он отрастил густую бороду, так что лишь немногие товарищи из детства могли распознать в нем Вовку Поуха, всеобщее посмешище. В свою очередь, отец Антоний внимательно вглядывался в каждое лицо, был подчеркнуто строг во время исповеди. Не каждый с первого раза имел счастье пройти сквозь духовный рентген отца Антония и получить допуск ко Христовым таинствам. Он был искренним ревнителем Церкви, порой проявляя к пастве излишнюю скрупулезность и придирчивость. Объяснял это стремлением сохранить чистоту православия. Что касается себя, он позволял немного больше, всецело полагаясь на промысел Божий, на Его благодать и щедрость.
Иногда прихожане ощущали резкий запах алкоголя, который исходил от отца Антония. Даже во время Великого поста. Они не верили своим ощущениям, отгоняя прочь лукавые подозрения относительно батюшки.
Дурная слава о похождениях отца Антония долгое время скрывалась в недрах местного отделения милиции, новое здание которого он же и освятил. В результате бартера с властями и правоохранительными органами батюшка имел исключительные права на беспредельное поведение. Все ему сходило с рук – гулянки с барышнями сомнительного нрава, драки в ресторанах, нарушение тайны исповеди, когда он делился тем сокровенным, что доверяли ему люди. Он ездил пьяным за рулем, запускал руку в церковную казну, использовал свое положение и получил в подарок от местной администрации большой участок в центре города «за вклад и укрепление связей между властью небесной и человеческой». Словом, жил в параллельных мирах, и в обоих ему было замечтательно…
«Да уж, - выдохнул Владимир Поух, взглянул на солнце и слегка прищурился. – Времечко было знатное». Он сладострастно щелкнул языком, налил себе водки в пластиковый стакан и махнул своим широким движением руки. Сегодня по маршруту Бутылка – Рот уже направилось где-то триста граммов. То ли Солнышко, то ли Боженька пригрели, и в душе бывшего отца Антония воцарилось согласие. Гладко выбритый, он сидел на лавочке во дворе, словно дитя. К нему-то и подошел Вася и сразу выпалил:
- Дядь Вова, там вино из фуры течет.
Сколько признаний, откровенных слов слышал в своей жизни отец Антоний… Люди выворачивали свои души перед ним, дабы обрести святые дары. Слова, слова, слова… Децибелы, играющие на барабанной перепонке, как на гуслях, – сплошь физика, никакой мистики…
- Перевернулась фура, дядя Володя, вино капает прямо на землю!
Отец Антоний и бровью не повел. Кстати, брови у него густые, ресницы длинные. Он хорош собой, сбрил бороду, десяток лет сбросил. Но эти слова… Вся его жизнь состояла из слов, бесконечных псалмов, тропарей, молитв. Отец Антоний перестал уметь слушать простые слова. Он устал от слов. Все, что говорили ему, пускал отец Антоний мимо ушей. Вот и сейчас, когда Васька говорил о вине, бывший священник эхом отдавал в своей душе на церковнославянском. Он привык разговаривать с Господом, понимать только Его язык.
- Дядя Вова, выпить хотите?
Вопрос этот из уст мальчика прозвучал словно выстрел. Отец Антоний вздрогнул и очнулся.
- Вася, здравствуй! Ты что-то спросил?
- Там, на перекрестке, перевернулась фура. Из прицепа вино льется…
- Что ты такое говоришь?!
- Чессслово! Пойдите и посмотрите!
Отец Антоний всегда открыт чудесам. Ему не составило труда подняться со скамейки и посмотреть, разнятся ли слова Васьки с реальностью. Он слегка поправил голубые джинсы и черную футболку, накинул сверху бежевый пиджак и пошел за мальчишкой.
- Дядя Вова, надо всех позвать скорее! Пусть остальным нашим тоже достанется.
- Вася, сейчас мы посмотрим и поступим правильно.
Отец Антоний увидел картину по-своему. Фура лежала, как Христос, снятый с креста. Прямо сюда, под ребро, ткнул копьем римский воин, теперь льется кровь Его. Трудно быть священником, даже бывшим, во всем видишь присутствие Того, с которого началась история нового времени.
Он поднес полную ладонь к губам. Да, это вино. Красное вино, которым так часто причащаются православные во храме. Отец Антоний посмотрел на Васю изумленными глазами и тихо молвил:
- Зови остальных.
(Продолжение следует)