Уступ ка
Весяки расположились на крайней от каула скале. Девушка и парень. Порода и Камнев. Ветер раскачивал их молодые тела, соприкасая и разбрасывая в разные стороны. Беззаботный хохот разносился по долине, отзываясь многократным эхом. Сверху видно, как внизу сбоку передвигались весяки-сородичи. Ловко перебирая короткими ножками, несколько из них заготавливали провизию. Птицы сопротивлялись. Две вырвались и пронеслись мимо влюбленных.
– Интересно, они долетят до вершины?
– Дура, что ли? Их там ещё быстрее съедят, чем у нас.
– Ты сегодня грубый. На учебу по-ручишь?
– Вот ещё! Опять Скальник про свой мифический цветок трещать будет...Забыл. Как он называется?
– Эдельвейс.
– Во! И название то идиотское!
– Зря ты так. В нем, в Скале что то есть...Необъяснимое. Он, какой то...надежный.
– Соитнемся?
– Некогда. В школу надо ручить.
Камнев смутился:
– Ладно. Прости. И я с тобой.
Попеременно работая руками они спустились на площадку. Присели на корточки. Проковыляли к проему в стене. Оттуда доносились возмущенные крики.
Парень повернулся к Породе:
– Говорил же тебе! Скальник опять всех на уши ставит. Небось, в поход агитирует. Совсем с гальки съехал! Надо его припугнуть!
Девушка как то странно взглянула ему в глаза:
– Чем?
– Сбросить в пропасть.
– Но, зачем?
Камнев отвернулся. Он не мог долго выдерживать её взгляд. Шагнул в школу. Бросил через плечо:
– Шучу.
Весяки-одношкольники разом обернулись на них. Утёсова тут же съязвила:
– Насоитились? Скоро вас уже трое приходить будет!
Пещера огласилась хохотом. Порода отметила, что Скальник не смеялся. Отвернулся к окну, выбитому в стене. Спина напряглась.
– Что обсуждаете? - весело спросил Камнев. - Где наша многоуважаемая Гряда?
Двадцать три весяка переглянулись. Ответила Утёсова:
– Училка заболела. - усмехнулась. - Замуж выходит. Скала предлагает по-ручить на соседнюю вершину. Он уверен, что цветок растет именно там. Утопия.
Все посмотрели на Камнева. Лидера и заводилы. Слушались и внимали его словам.
– Глупо, пыль твою меть! - веско сказал тот. - Только руки протрем и разочаруемся!
Скальник резко развернулся:
– Зачем сквернословить? Можно и нормальным языком говорить. Не хотите? По-ручу один! Я, и карабинами запасся, и веревками. Неужели вас устраивает такой образ жизни? Неужели, никому из вас никогда не хотелось посмотреть, что на других горах?
В душе Породы что то шевельнулось. Сердце ёкнуло. Она с удивлением прислушивалась к своим чувствам. Где то в глубине сознания мелькнула удивленная мысль: - ведь он же мне нравится. Я хочу быть с ним...
Камнев с издевкой прошипел:
– У каждого своя судьба. Наш каул расположен у подножья Кольдильер. Так? Значит мы заготавливаем продукты и посылаем их выше на второй уровень. Так? Те, в свою очередь, отправляют пищу дальше. И так до вершины. До Избранных. Пыль твою меть! От них мы получаем всё необходимое для жизни. Стройматериалы, которых у нас нет. Одежду. Красюльки и бирюльки. Даже — книги.
Скальник поморщился:
– И ты ни разу не задавался вопросом: почему так происходит?
– Скала! Ты тупой что ли? У нас не растут деревья и не пасутся стада овец, тех что дают шерсть, а следовательно и одежду! Это же очевидно!
– Можно жить в пещерах с окошками, а не в деревянных домах. Разницы никакой. Просто, так якобы красиво. И у нас растет хлопок. Из него делают ткань. Моя одежда, что шьет мама, ничем не отличается от твоей.
Одношкольники рассмеялись.
Камнев снисходительно улыбнулся:
– Сравнил, нечего сказать. На тебе одежка нищего! Чего его слушать? Ай-да на уступы, глядеть в пропасть!
Все разом сорвались с мест. Помещение быстро опустело. Остались Порода и Скальник.
– Ну? А ты, чего не по-ручила?
– Хочу по-ручить с тобой.
В глазах молодого человека мелькнула радостная искра:
– Правда?!
– Правда. У тебя всё готово?
Он указал на мешок, стоящий у каменной парты:
– Даже еды на несколько дней взял. Только, вот что..., - он замялся, - мы можем не вернуться.
– Я это поняла. Мой отец десять лет назад от-ручил от нас и пропал. Говорят, сорвался где то на пути к вершине.
– Кто говорит?
– Землелазы. Они ползают по Дну. Экстремалы. Мама утверждает: они больные весяки. Одних накрыла лавина. Другие сорвались. Третьи, сошли с ума.
Глаза Скальника горели загадочным огнем:
– Порода! Я там был.
– Как?!
– Спускался на веревке. Ниже нас тоже весяки живут. Никому не говори. Засмеют. Впрочем...Надо уже от-ручивать.
– Так, чего медлим?
Перебирая руками, они карабкались наверх. Вскоре, их каул скрылся из виду. Вернее потонул в тумане. Остановились передохнуть. Скальник разложил нехитрые припасы. Запеченного орла, лук и орехи. Сам, правда не притронулся. Прикладывался к фляге с водой.
Порода насытилась. Они разлеглись под нависшем камнем.
– А как он выглядит, эдельвейс?
– У одного весяка снизу гербарий видел. Предполагаю, что это белый цветок. Очень красивый. У него шесть лепестков, и он слегка мохнатый...Точно не знаю. В центре бутона желтые маленькие восхитительные цветки...Надо, ручить дальше. Скоро вечер. Найдем площадку. У меня есть одеяло.
Порода затрепетала. Не ожидала, что Скала настолько романтичен и внимателен. В солнечном сплетение появилась приятная немота. Дыхание сбилось.
Но они уже карабкались дальше. Надо следить за выступами. Один неосторожный ухват и полетишь вниз. Скальник, двигающийся впереди, внезапно остановился. Повис на одной руке. Помахал другой, подзывая и одновременно призывая к молчанию.
Она повисла рядом:
– Что?
– Смотри! Переселенцы.
Порода ахнула. Несколько весяков быстро двигались на восток. У женщин на поясных ремнях болтались люльки с младенцами. Дети постарше, расположившись на спинах, цеплялись за шеи. Мужчины тревожно оглядывались назад. В ногах зажаты ножи и топоры.
Молодые люди проследили по их взглядам, но всё было спокойно. Когда беглецы скрылись, Порода перевела дыхание:
– От кого они бегут?
– От тяжелой жизни. Не везде так мирно, как у нас в кауле. На более высоких уровнях процветает рабство.
– Почему ты об этом никогда не говорил?
– А почему ты поверила мне про эдельвейс и по-ручила со мной, а другие — нет? Мы — здесь, а не — везде. Нельзя верить тому, что видишь. Вокруг существуют другие миры.
На следующем привале они наткнулись на странных весяков. Один из них здоровенный детина висел на уступе и спал. Руки его имели огромные размеры. На его спине, привязанными канатами в деревянном инкрустированном корыте, возлежал второй. Толстый, красиво одетый, с атрофированными тоненькими ручками. Он уплетал за обе щеки вкусно пахнущую куропатку. Маленькие глазки, заплывшие жирными щеками, с удивлением уставились на пришельцев.
Скальник зло сплюнул. Потащил за собой ничего непонимающую Породу. По пути объяснил:
– Нищие семьи продают детей в услужение богатым. Их тренируют. Они только висят, едят, справляют нужду и спят.
У девушки отвисла челюсть:
– Как?!
– Что как? Сама видела. Слушай больше Камнева. Вот по ком пропасть плачет. А, все ему в рот заглядывают...Бред!
Порода промолчала. Она вдруг поняла, что влюбилась в Скалу. Это непонятное чувство захлестнуло весь её организм. Под ложечкой засосало...
Ночь они провели повиснув на стене. Скальник вбил в расщелины несколько клиньев, защелкнул карабины, раскрутил веревки, сплел корзину, заботливо укутал девушку одеялом.
– А, ты?
– Спи. Мне привычно. Я уже год, как ручую. Спи. Не разговаривай. Завтра тяжелый день. Предчувствую, наша цель близка.
Во сне Порода занималась любовью со Скалой. И это было не так, как с Камневым. Она улетала куда то вверх, за туман счастья...
Проснулась от собственного счастливого крика. Скальник пропал, но Порода знала, что он где то рядом.
Прямо перед ней вниз пролетели четыре тела стариков. Похороны. И она впервые задумалась: - а, что же там, на дне? Неужели, всё оно усыпано костьми умерших и сорвавшихся вниз? Должно быть, это страшно.
– Доброе утро! Приснилось что то неприятное?
Сверху вниз головой свис Скала. Их головы сблизились. Она вспомнила сон. Покраснела. Он, казалось этого не заметил. Протянул горсть земляники.
- На уступе собрал. Там её много. Жаль, нам не туда. Если выберемся — обязательно заглянем.
«Но мы выберемся!» - уверенно подумала она.
После завтрака, по тонкой веревочной лестнице перебрались на другую гору. Всё здесь светилось удивлением. Совершенно другой цвет пастбищ. Чудаковатые животные. Чистый воздух. Гигантские птицы. Водопады.
К полудню, в последнем рывке они выбрались на вершину. На её краю цвел белый эдельвейс.
У Породы закружилась голова. На такую красоту невозможно смотреть без содрогания прозрения. И, она всё поняла. Посмотрела на Скальника. Он улыбнулся одними глазами. Всё правильно. Этот прогнивший мир не достоин эдельвейса. Поэтому он и цветёт вдали от грязи, блуда, сквернословия и рабства. Никогда они не сорвут его и никому не покажут. Это их тайна. Тайна чистоты помыслов. Чистоты любви. Они потянулись друг к другу. Их толстые натренированные пальцы рук с трудом переплелись. Губы слились в упоительном умопомрачительном поцелуе...