Через несколько лет после развала "союза нерушимого", будучи уже гражданином независимой страны, восстановившей свой суверенитет после 70 лет вынужденного пребывания с весны 1922 года "советской социалистической республикой" в составе опереточной Закавказской Федерации, а потом с 1936 по 1990 год напрямую "союзной республикой" СССР, довелось побывать мне в Германии, в старинном европейском городе на реке Райн, называемой по-русски "Рейном", в городе Кёльне.
Хотя у меня был адрес, по которому можно было проживать во время пребывания в Кёльне, я поселился в небольшой уютной гостинице на Ханза-ринг, старинном районе этого города, в квартале, появившемся и процветавшем в период вхождения Кёльна, крупного города германской земли Северный Рейн-Вестфалия, в средневековое торговое объединение, называемое Ганзейским союзом, хотя само слово Hansa и значит "группа, союз".
Кёльн основан на территории, на которой ещё 5 тысяч лет назад поселились кельты, индоевропейские племена, пришедшие в Европу из Средней Азии из-за Каспия через территории нынешних Казахстана, юга России и Украины.
В 38 году до нашей эры римляне основали на этом месте своё поселение Опподум, которое в 50 году нашей эры получило название "Колония Клавдия и Алтарь агриппинцев", со временем слово "колония" и превратилась в название города - Кёльн, или, скорее, Кэльн, в русском нет соответствующей буквы для передачи нужного звука.
Город Кёльн известен своим знаменитым Кёльнским собором, строившимся с долгими перерывами с 1248 по 1880 год. Высота башен храма составляет 157,1 метра, это было самое высокое сооружение во всём мире до 1884 года. Собор этот возведён на месте более древних ране-средневековых христианских церквей.
Во время Второй Мировой войны, когда англо-американская авиация беспощадно бомбила территорию гитлеровского государства, и город Кёльн был превращён в руины, Кёльнский собор почти не пострадал, союзные лётчики намеренно обходили храм стороной, то ли щадили величественный исторический памятник, то ли берегли религиозное сооружение, а может быть просто не хотели уничтожать такой заметный ориентир.
Поселившись в гостинице я долго не мог уснуть, мешала непривычная тишина, не слышно было стрельбы, ведь тогда у меня на родине только что закончились боевые действия, названные в российских СМИ "грузино-абхазской войной", в других регионах Грузии ещё продолжался постсоветский беспредел со всеми "прелестями" переходного периода - бандитизмом, разгулом криминала, переделом собственности, борьбой за власть любыми методами, в том числе и с помощью оружия.
На следующее утро, был ясный осенний тихий субботний день, позавтракав в маленьком семейном кафе, отправился к собору.
После родного города, каким он был в то время, с очередями за хлебом, неработающими светофорами и городским транспортом, дымовыми трубами кустарных печурок в окнах домов, вида каких-то странных разношерстных личностей с автоматами на замусоренных городских улицах, и всего прочего, что характеризует любую страну в период кардинальных перемен, смены власти, когда рушится какое ни есть, но привычное старое, но пока ещё не создано новое, вид благоустроенного ухоженного Кёльна подействовал умиротворяюще.
Люди спокойно ходили по улицам, не опасаясь стрельбы, нигде не было видно бронемашин или групп вооружённых лиц, по внешнему виду которых трудно было определить представители ли это официальных государственных структур или боевики каких-либо группировок, объявивших себя "политическими партиями", или же просто бандиты, переставшие скрываться от разваливающейся бездействующей советской "милиции", уже названной полицией.
Хотя я никогда не был религиозен и на сохранившиеся у меня на родине церковные праздники и обряды смотрел лишь как на привычные древние традиции, сохранявшиеся на протяжении семнадцати веков, вид огромного величественного сооружения невольно подействовал на меня.
Не нужно быть приверженцем какой-либо религии чтобы оценить устремлённый в небо прекрасный храм, и вполне можно представить как действовал его вид на людей средневековья.
Вокруг собора, как муравьи сновали толпы туристов с фотоаппаратами и видеокамерами, но я их не замечал, просто любовался великолепным зрелищем результата долгого труда человеческих рук. Возможно, я пристрастен, но вид Кёльнского собора произвёл на меня гораздо большее впечатление, чем намного более древние церкви моей родины, или Исаакиевский собор в Ленинграде/Петербурге, храмы московского Кремля, или пресловутый мавзолей Тадж-Махал.
Осмотрев собор и внутри и побеседовав с каким-то "работником культа" со стоячим белым воротничком, чем только он и отличался от всех остальных, я отправился в прогулку по городу. Сравнивать мирный благополучный город с тем, что меня в то время окружало в родной стране, было бессмысленно, и я просто смотрел как можно и нужно жить людям в нормальных условиях.
(хотя в Кёльне тогда был турецкий квартал с непременной шаурмой, и мне во время пребывания в Германии изредка встречались поляки и выходцы из бывшей Югославии, а уборщицей в отеле была молодая смазливая негритянка в легкомысленном мини-халатике на голом теле, засилья пришельцев из Азии и Африки тогда ещё не было)
По дороге попался торговый центр, в котором продавались всевозможные товары для детей, и, естественно, зашёл купить подарки своим отпрыскам. Нагруженный покупкам, изрядно устав от долгой пешей прогулки, решил остановить такси чтобы вернуться в гостиницу.
Но ни один автомобиль такси на мои призывы, размахивание рукой и даже свист не реагировал и не остановился. Так бы, возможно, и стоял бы я у обочины, если бы кто-то из прохожих, распознав во мне иностранца по непривычному местным поведению, не объяснил что такси надо брать только в определённых местах на специально выделенных стоянках.
Водителем такси оказалась молодая симпатичная женщина. Узнав, куда мне нужно, она добросердечно подсказала что гораздо дешевле проехать в нужное мне место было бы на трамвае, передвигающемуся по подземному тоннелю. Сразу же невольно вспомнились советские таксисты... Но вылезать с кучей пакетов не хотелось, и мы отправились в путь.
В дороге мы разговорились. Мартина, как звали женщину-таксиста, заметила упаковку куклы Барби, самого желанного подарка для девочек пост-советского пространства, и спросила о детях, сказав что у неё самой восьмилетняя дочь. Потом, распознав, очевидно, во мне иностранца, завела разговор о житье-бытье, о детях, о моей стране и о войне. Спросила и о моей заработной плате, а услышав что получаю ежемесячно 26000000, изумлённо расширила глаза, пока не объяснил ей что после отказа от советских рублей и до введения у меня в стране национальной валюты в ходу у нас были временные так называемые "купоны" и что все эти бумажные миллионы мало чего стОят.
Остановив автомобиль у входа в отель, Мартина взяла у меня деньги за проезд, но сумма, которую вернула, оказалась немного больше той, какая мне полагалась, а на мои слова, что этого много, просто, с доброй улыбкой ответила:
- Купите своей дочери что-нибудь в подарок от моей дочки.
В моей голове молнией промелькнули старые привычные советские стереотипы о "зверином оскале капитализма", "скупых европейцах" и "холодных чёрствых немцах"...
Попросив подождать минутку, я зашёл в вестибюль гостиницы и купил на дарёную двадцатку букет роз, который с уважением вручил изумлённой Мартине...