Месть

Один - убита жизнь в подвале
Среди пробирок и огня...
Ты вроде жил, а вроде нежил
И только прах вознес тебя,
Вознес так высоко над нами
Даруя святость на века...
И мы живем, а ты сгнил в яме.
И лишь надгробная плита
Средь бездарей грустит одна.

Извечный вопрос: - Что сильнее коллектив или личность?
Вопрос этот философский и однозначный ответ на него дать практически невозможно. И все же, если внимательно проанализировать общий ход научных событий, напрашивается определенный вывод. Вмешательство в человеческую душу низменных инстинктов красноречиво свидетельствуют о выгодности и в пользу отдельной личности. Казалось бы, присущая коллективу и умственная и физическая силы намного превосходят старания отдельной мыслящей особи во всех отношениях и по всем параметрам. Но, когда индивид подвержен влиянию лишь собственного эгоизма,  коллектив порождает пороков многим более. Это и зависть к подавшему качественную идею, и стыд перед  нашедшим правильное решение; это и завуалированная, а зачастую явная конкуренция в желании присвоить общий результат. Возникшая негласная борьба в коллективе заставляет более разумного что-то утаивать, не желая делиться, а более хитрого принуждает  красть знания или же достижения более одарённых, проворный льстец, бездарь всегда опередит докладом начальнику об успехе. Итог деятельности коллектива, как правило, значительно плачевен, нежели отдельно взятого ученого. Коллективу более свойственно потреблять средства на создание различного рода околонаучных программ, создавать грандиозные планы, имитировать открытия, но только не заниматься ими как таковыми. Зачастую коллективу свойственно выдумывать всевозможные гипотезы, не имеющие с открытиями ничего общего, а являющиеся лишь ширмой, благодаря которой из государства выкачиваются огромные средства на абсолютную бесполезность разрабатываемых идей, а не реальных исследований. Как правило, такая вот деятельность одаривает очередными научными званиями наиболее наглых членов коллектива, работает на их благосостояние и обустройство в обществе, обеспечивает им сытную житуху и пристойный досуг.  Одиночкам же предписано нищенское существование, самопожертвование ради истинной науки и смерть в забвении, если открытие так и не поддалось несчастному.
В противоположность коллективной деятельности достоянием человечества стали гениальные труды и достижения Антонио Страдивари, Никола Тесла, Альберта Эйнштейна, Буонарроти Микеланджело, Александра Пушкина и многих других отшельников и это неопровержимо свидетельствует в пользу отдельного индивида. Только одиночество способно породить гения.
А сколько удивительных решений кануло в бездну? Сколько уникальных открытий и находок сожрала ненасытная бюрократическая машина человечества, а также зависть и ложь бесполезного чиновничества, старательно оберегающего свои служебные кресла от любых посягательств гения, сколько их, по воле случая, исчезло навсегда…?

Глава 1
Хорошая солнечная погода, так радовавшая еще вчера, за ночь бесследно исчезла, словно испарилась. Нынешнее утро оказалось ветреным и холодным, а темно-серое угрюмое небо на неделю вперед убивало даже призрачные надежды на прояснение.
Весна вступала в свои права неохотно и медленно, чем-то напоминая ковыляющую хромоногую бабусю, и была не по обыкновению для здешнего климата мучительно затяжной. Всплески тепла и ясных дней были настолько редки и непродолжительны, что лица подавляющего большинства горожан не источали весеннего настроения. Они были по-деловому замкнуты и неприветливы. На носу уже месяц май, а снег окончательно так и не сошел. Его комья, почернелые от пыли и грязи, грустно возлежали в тенистых проулках города, а сопки за рекой Амур, скованной добротным льдом, до сих пор укрывало чистейшее, серебристо- белое полотно. Дальневосточная зима никак не желала сдаваться.
Неожиданно предрассветные сумерки придали окнам типовой девятиэтажки ленинградского проекта оригинальную зеркальность.  Дом стал непривычно привлекательным. В одном из таких окон встречала рассвет пара холодных темно-серых глаз. Обладатель спокойного усталого взгляда, сорокалетний мужчина, внимательно всматривался вдаль. Убогий вид из его жилища не был оригинален  для всего крайнего севера; унылые серые сопки, такие же безликие и обшарпанные дома. Плоские черные крыши этих домов, щетинившиеся торчащими вкривь и вкось разнообразными антеннами, были печальны.  Искореженный, местами вздыбленный асфальт дворовой дороги и тротуары, лишь частично оснащенные бордюрами, поломанные и давно некрашеные качели, грустная бездомная дворняга - непременный атрибут всех дворов  этого неуютного города, как, впрочем, эталон самой России – вот все то, что ежеминутно радовало любого созерцателя этой убогой картины.
И среди всей этой тоски, на удивление, наступающий рассвет отчего-то вдруг решился взбрыкнуть, словно жеребенок, укушенный слепнем. Сначала над сопками проявилось темно-малиновая полоска. Затем она высветлилась, на мгновение став насыщенного морковного цвета, раздалась вширь, и вскоре стала прозрачно оранжевой.  Через некоторое время оранжевые блики бесформенными пятнами облепили чуть ли не добрую половину неба,  раз от разу бледнея. А уже по прошествии каких-то пятнадцати минут,  игра красок в мгновение ока угасла.  Рассвело и вокруг сразу посерело. Стало непонятным, к чему природе было затевать неуместную шутку. Создавалось впечатление, что на арену цирка вышел ярко раскрашенный клоун, и, только улыбнувшись, удалился за кулисы, оставив зрителей в недоумении от несбывшегося чуда.
Мужчина встал, подошел к газовой плите и застыл, немного задумавшись. Через миг он решительно зажег конфорку и поставил на огонь чайник. Затем он взял черный пульт управления и, прижав красную кнопку, включил телевизор. Экран четырнадцатидюймовой «Supra» вспыхнул ярко-синим. Не информативное свечение телеэкрана продолжалось довольно долго. Казалось, что техника о чем-то размышляет. Наконец экран обрел краски, чем проявил картинку с логотипом «1» в правом верхнем углу. Телеканал вещал последние новости. Зарвавшийся репортер, выполняющий заказ правительства, беспечно изливал напыщенные фразы о росте экономических показателей страны, страны давно расставшейся с сельским хозяйством, потерявшей промышленное лидерство, оккупированной коррупцией и воровством на фоне абсолютного гражданского нищенства и опустения русской души.
Нет, прилавки магазинов не были жалки . Напротив, они были забиты невиданно-красочным разнообразием и изобиловали  товарами в качественных этикетках. Но среди промышленных товаров отечественного ничего не было, за исключением рукотворных, кое-как сработанных безвкусных сувенирчиков. Страна не могла производить конкурентоспособные вещи, а продукты питания, от которых ломились прилавки, давно расставшиеся с натуральным происхождением, более походили на ароматизированный цветной целлофан.
Закипел чайник, возвестив о свершении данного события противным свистом. Мужчина заварил в кружке пакетик «Высокогорного» чая, размешал в окрасившемся кипятке три бруска плохо спрессованного украинского рафинада и, соорудив бутерброд из французского багета, спреда «Дальневосточного» и контрафактного «Российского» сыра принялся завтракать.
Вид хозяина квартиры свидетельствовал о размышлениях, и размышлениях непростых.
Порождению этих размышлений предшествовал целый ряд событий, событий не за прошедшую неделю или месяц, а событий вместившихся в семь долгих лет.
Начиналось все как обычно. Незатейливое детство обычного русского мальчика, родителей которого невесть какими чертями занесло на Дальний Восток. Затем учеба в местном институте, женитьба, семья, рождение сына, дача, развод и одиночество.
Всю сознательную жизнь мужчина, не желая мириться с убогим существованием,  пытался обрести независимость, став если не состоятельным, то, как малое, обеспеченным на прозапас. К сожалению, быть таковым этот суетный мир предлагает лишь тремя способами. Первый это украсть, второй нещадно эксплуатировать себе подобных и третий – это случайность. К сожалению ни один из этих разумных способов обогащения ему был неприемлем. Воровать он не умел и не желал этому учиться. Эксплуатацию разумных существ он презирал в самой ее сути. Принудить даже мирным методом подобного работать на себя ему не позволяло его доброе сердце. Случай обогатиться как-то не представился, и, по всей видимости, не собирался делать этого и в обозримом будущем.
Избрав ошибочный путь работать не покладая рук, чтобы как-нибудь выбраться из круга порочной нищеты, он проиграл. Государство изобрело такие хитроумные рамки, что любой добропорядочный гражданин обречён прозябать в "чёрном теле" . Отдав себя и долгие годы труда пустым надеждам "выбиться в люди" , он упустил из виду простую истину – простым и честным трудом в России, будь ты хоть какого уровня специалист или добросовестности трудоголик, богатым стать невозможно. Так уж устроена система государственности в России, как, впрочем, и во всем мире. Так было всегда и так оно и будет. Это непреложное обстоятельство России во и на все века.
Как ни странно, но к осознанию тщетности своих усилий в поисках честного пути обогащения его привело чтение книг. До потери семьи, он, как и большинство обывателей, на бытовом уровне интересовался политикой, старался вникнуть в жизнь Родины, её будущность. Было время, когда он вступал в дебаты и даже ожесточенный спор с оппонентами о России. Но, как теперь он сам выражался, однажды охладел к этому занятию. Он морально умер, став политическим трупом.  Будучи в одиночестве, как-то натолкнувшись на роман «Каменный пояс», он был ошарашен прочитанным. Автор романа, красочно описав каторжный труд работного люда, в буквальном смысле слова прозрел его. Выходит, как ни гни спину, как ни отдавайся работе, а ежели не сможешь эксплуатировать себе подобных, в богатеи и не меть. Вона где оказалась зарыта собака. Он ринулся в библиотеки и «перелопатил» множество исторических романов и документальных справок о жизни простолюдина на Руси. Из занимательного путешествия в прошлое он извлек неутешительный вывод - простолюдин хорошо и вольготно никогда на Руси не жил. Это обстоятельство подтолкнуло его на край пропасти. Он, впрочем, как и все талантливые и умные люди, а он был из таковых,  запил. И запил обстоятельно, с надрывом. Так и катился бы он по наклонной, где конечным пунктом было превращение в неприкаянного бездомного бродягу, а затем и вынос бренных останков на погост. Но семь лет назад произошло событие, которое многое изменило.
Случилось, что он публично был унижен. В то далекое время, несмотря на запои, он был еще довольно сильным человеком и мог противостоять почти любой агрессии. Но получилось так, что однажды на него насела ватага крепких молодчиков и он спасовал. Вступать в единоборство было равносильно самоубийству, место драки красноречиво доказывало абсолютную безнаказанность нахалов, а жить хотелось. Пришлось покорно принять серьезные побои.
Тело отходило месяца четыре, что заставило запомнить обидчиков и решить отомстить. Вылавливать их по одному и бить не входило в его планы. Он возжелал заставить негодяев раскаяться в содеянном и жалостливо просить прощения. Зная насколько тяжело морально перенести сильному физически и духом человеку принудительное раскаяние, он жаждал, чтобы каждый из подонков  на своей шкуре прочувствовал всю полноту подобного унижения. Поэтому для воплощения идеи в жизнь физической силы было мало. Возникла естественная необходимость обзавестись  оружием.
Казалось бы, чего проще, экипируйся куском арматуры или, в крайнем случае, огнестрелом и мсти на здоровье. Раздробив, например, коленный сустав, хоть самого черта не трудно заставить покаяться во всех смертных грехах. Но не из таковых оказался пострадавший. Ему было необходимо не просто оружие, а сверхоружие. Оружие которое не оставило бы единого шанса кому бы то ни было на противление предложенной им воле. Оружие, которое не даст ни единого повода усомниться в его разрушительной способности и пресечет любые попытки дать отпор или же попытаться взять реванш.
Как и начал, так же в один момент он и бросил пить. Он попал во власть неожиданно озарившей его идеи и стал обуян ею. А что сильнее идеи может управлять человеком?
Будучи человеком талантливым и склонным к точным наукам, он с головой ушел в появившееся важное дело, дело получения и укрощения сверхэнергий.
Прошло семь долгих лет упорных поисков, отчаяния, надрывающей жилы борьбы, бессонных ночей и великих достижений. Его квартира обзавелась мощной, на заказ изготовленной дверью со встроенными секретными запорами. Рабочий стол утопал под кипами книг с заломленными в нужных местах страницами и стопками листов с разнородной писаниной: формулами, графиками и расчетами. Все помещения были завалены всевозможными железками, трубочками и приспособлениями.  Его жилище превратилось в подобие фантастической лаборатории, где царил первозданный хаос.
Семь каторжных лет, в течение которых его ум распухал от физико-математических причуд , не прошли даром. Битва ума и законов природы увенчалась невероятным успехом. В небольшом футляре, в оружейном сейфе покоилось его изобретение – невиданное миром доселе оружие. Оружие, которое он, в усмешку фашистскому прошлому, называл «оружием возмездия». Оно не было совершенно. Прибор был неказист и довольно тяжел. Он был не просто неудобен, он был крайне беспардонен в своем дизайне.
Желание отомстить за прошедшие годы не сказать, что сошло на «нет», но притупилось.  Сейчас он, наверное, точно не смог бы ответить на вопрос, решится ли он мстить обидчикам после испытания своего детища, после того, как он осознал свое величие, обретя поистине необоримую силу?
А таковым волею судьбы он стал. Слишком много было отдано этому смертельно опасному прибору, и слишком уж большая сила была упрятана в этом устройстве, чтобы не осознавать себя гораздо выше и сильнее окружающего мира.
После приключившегося с ним несчастья, отойдя от побоев, он бросил пить. Сначала поиски подходящего оружия мести заставили его вникнуть в принципы огнестрельного оружия. Не удовлетворившись возможностями обычного вооружения, он заинтересовался лазерами. Но и это его не задело. Неожиданно его увлекла атомная физика. Натолкнувшись на таблицу распределения выделенной энергии всевозможных реакций, его внимание привлекла термоядерная реакция и принцип холодного синтеза.
Освоившись в этой области, он заинтересовался пламенем, как одной из форм выделения энергии. Затем пытливый ум затащил его в непролазные дебри плазмы, магнитных полей, ионизирующих излучений и разного рода опубликованным фантастическим предположениям, вплоть до бластера. Вся эта научная и вымышленная дребедень морально его не удовлетворила.
Он загорелся, загорелся желанием создать что-то новое, невиданное и сверхмощное.
А это «сверх» требовало рождения, абсолютной чистоты передачи, превращения и транспортировки огромных энергий.
Вчитываясь в различные процессы, стараясь прочувствовать процессы, происходящие в том или ином веществе, он пришел к выводу, что новое в своей сути оружие не может быть основано на применении лишь одного физического принципа. В подобных случаях необходим некий симбиоз  процессов и взаимопревращений.
Здесь требуется, чтобы одно породило другое, а то, в свою очередь, возбудив первое, уже совместно породило третье и так далее. Сколько циклов и видов того и другого необходимо он не знал, но выход энергии от всего этого должен был быть немыслимо огромен. И он стал настырно искать, искать пути и решения возникшего запроса его разума.
Однажды его внимание привлекла шаровая молния. Он был очарован и самими явлением и его действием на вещества. Шаровая молния рождается в естественных условиях. Все существующее и рожденное природой не сегодня, так завтра подчиняется человеку,  а значит и шаровая молния должна быть подвластна человеку. Она обладает недюжинной энергией, следовательно, ее можно использовать в роли запала для рождения чего-то нового, более мощного. Последние исследования воздействия этого уникального явления на вещество определяют наличие внутри этой загадки микроволнового излучения.
Наш герой обратил внимание на два неопровержимых фактора этого чуда. Шаровая молния зарождается внезапно и независимо от разряда обычной молнии. Жизнь этого явления конечна, но продолжительность непредсказуема. Оно может исчисляться и микросекундами и десятками секунд. Есть еще одно удивительное свойство у этого сгустка энергии. Траектория его движения почти никогда не бывает прямолинейной, и выходит за рамки понимания каких бы то ни было расчетов. Иной раз шаровая молния способна двигаться и против сильного ветра, случается и надолго зависает, слегка колеблясь. «Любит» она протискиваться во всевозможные щели, при этом не взрываясь, но есть и свидетельства её взрыва без всяких на то причин. В такие мгновения создается впечатление, что она заключена в некий загадочный туннель. Обуздать этот плазменный, но плазменный ли, носитель разрушающей силы горят желанием многие.
После попыток разобраться в физике шаровой молнии мститель углубился в изучение холодного синтеза. Буквально выстрадав это яаление, он с жадностью накинулся на неограническую химию.  Перелопатив раздел «металлы», он убедился в своих подозрениях на два элемента. Первым оказалось железо. Строение атома железа является, пожалуй, самым уникальным и универсальным во всей таблице предложенной Менделеевым. Свойства этого элемента при определенных условиях способны поразить любое воображение. Железу по плечу даже вращение атомов, радиоактивный распад и тлеющая термоядерная реакция. Эти свойства подтверждает ядро нашей планеты. По сути дела атом железа является ядерным топливом с возможностями на порядок выше, чем у тяжелых ядер. Дело в том, что уран, плутоний и прочие тяжёлые элементы распадается безвозвратно, превращаясь в свинец. А вот железо «умеет» распадаться, тут же возвращаясь в исходное состояние. То есть ядерная реакция при распаде железа имеет цикличную структуру и по сути дела вечна. «Заглотив» извне лишний протон атом железа синтезируется в нестабильный изотоп, который тут же испускает протон почти с той же энергией. Но энергия, выделенная при ударе протона о ядро атома железа не равна энергии поглощения при испускании протона. И благодаря этой небольшой разнице и возникает тлеющий ядерный синтез. Таким образом, лишь изотоп железа имеет свойство цикличности при ядерном распаде. И, между прочим, работая в диапазоне температур более низких, оно выделяет при этом энергии не на много меньше того же урана. Атом железа привлек его внимание и еще одной особенностью. В различных соединениях он мог иметь разную валентность. Что его заставляло так приспосабливаться в соединения, было вопросом. Если его внешние оболочки без принуждения имели это свойство, значит,  есть способы и нейтрализовать атом железа, сделать так, чтобы свободные электроны катались по нему без трения, как капля воды по жирной поверхности. При достаточных знаниях из этого атома можно выжать очень многое, в том числе и построить любой последующий элемент, что неподвластно остальным химическим элементам. Исходя из всего этого, подбирая топливо для своего изобретения, наш герой остановил свой выбор на железе.
В схватке с наукой не преминул он посоревноваться и со сверхпроводимостью. Без применения принципа сверхпроводимости о работе над созданием нового типа оружия можно было и не задумываться. Еще призрачно мечтая о мести, это понятие как-то вдруг поселилось  в его голове и не собиралось покидать это уютное гнездышко.  Но теория сверхпроводимости, а именно критическая температура перехода в состояние сверхпроводимости требовала применения магния, а универсальность железа указывала на необходимость извлечения необходимой энергии именно из этого элемента. В ходе определенных исканий напросился вывод о возможном комплексном использовании этих двух материалов. Естественно не избежал внимания и ниобий, но этот элемент не заинтересовал искателя по причине редкости и труднодоступности. И хотя использование магния могло ухудшить параметры будущего оружия, это не останавливало. Первое всегда несовершенно, но если оно обладает хотя бы одним необходимым качеством из желаемых, то для начала этого достаточно. Исходя из подобных измышлений, выбор был сделан в пользу магния.
Куда же только не забредала  на что только не натыкалась мысль самородка шлясь по лабиринтам сверхпроводимости!  Первым камнем преткновения стал эффект Мейсснера, порожденный понятием фазовых переходов у атома. Проявление выталкивания веществом в состоянии сверхпроводимости магнитного потока ставило в тупик. Здесь было что-то не так. Ошибка или банальная прихоть природы?  Предположение о существовании незатухающих токов внутри вещества, теоретически охлажденного до абсолютного нуля ввергало в уныние. Это просто не могло иметь места, но современное учение утверждало в обратном.
Затем откуда-то возник эффект Лондона у вращающегося сверхпроводника, затянувший самоучку в дебри эффекта Джозефсона. Полгода было украдено магнитно-вихревой теорией, и как следствие – квантово-механической. Влюбляли мозг сверхпроводники второго рода, и с такой же страстью отталкивал его первый их род. Увлекали идеи Чевреля и убивали выводы Карла Мюллера.
В том, что переживал герой не смог бы разобраться и опытнейший психолог. Минуты радости сменялись часами депрессии, внезапная апатия в одночасье перерождалась в недели упорного труда. Но Сатана, угнездившийся в сознании, уже полностью подчинил волю и разум этого человека. Новоявленный искатель был пленен бесом собственной упертости и с демоническим упрямством добросовестно служил дьяволу. По-прошествии трех лет околонаучных изысканий он сам не смог бы ответить, что им движет, почему он прикипел ко всему этому.
Со сверхпроводимостью что-то было не так. Все ее существо являло собой не более как злую шутку природы либо величайшее заблуждение разума. Наука изучала лишь один принцип проявления сверхпроводимости, а именно охлаждение вещества до критических температур. Это действие как бы умерщвляет атомы. Они словно замирают, позволяя свободным электронам беспрепятственно скользить по поверхности материала и под действием электрического поля беспремятственно стекать в нужном направлении. После глубокого осмысления процессов в атомах, бросивший науке вызов задумался о возможных других способах вызвать эффект сверхпроводимости. Он обнаружил и стал прорабатывать два таких метода.
Сначала, вспомнив, что человечество для уменьшения силы трения использует всевозможные смазки,  он предположил возможность применения нечто подобного и в атомарных структурах. А вдруг можно найти нечто, что смажет пространство между энергетическими уровнями у атома? В действительности свободные электроны «болтаются» лишь на внешних орбиталях. И если таковые  по «собственному желанию» то приклеиваются к атому, то решают беспрепятственно погулять на стороне или вовсе сбежать, освободив местечко другим, значит, нет больших проблем внешние орбитали кратковременно нейтрализовать смазав их, тем самым освободив валентные электроны внешних орбиталей от повинности "приклеиваться" к ядру. Вопрос оставался в том, чем смазать и как эту смазку уложить на внешнюю орбиталь, втиснув ее под эти электроны.
Второй метод был более труден, но и более привлекателен. Тут как-то надо было полностью «обнейтралить» атом, причем с опустевшей либо заполненной внешней оболочкой. Этот, на первый взгляд более трудный метод, оказался более приемлемым. Разрабатываемое оружие не требовало от вещества длительного нахождения в  состоянии сверхпроводимости. Вполне достаточно было и кратковременного эффекта, чтобы без потерь донести энергию аккумуляторной батареи к «запалу» заряда.
Длительные поиски, обглодавшие здоровье мстителя, как голодные собаки мозговую кость, с трудом, но увенчались  успехом. В конце концов, магниевый проводник ему подчинился и, переходя  на микросекунды в состояние сверхпроводимости, мгновенно всю энергию батареи переносил к «запалу».  Поиски привели искателя к необходимости того, чтобы на доли секунд оплавлялась внутренность проводника, а поверхностный слой оставался в состоянии кристаллизации. К этому нужно было просто научить электроны поверхностного слоя вращаться с огромной скоростью. Тогда бы сила Кориолиса заставила каждый атом принять форму веретена, исключая возможность осиротевшим валентным электронам возвратиться на свои оибитали. Это был новый тип сверхпроводника. Огромная температура сжиженного внутреннего слоя магния значительно повышала сопротивление электрическому току внутри проводника, порожда, мощное магнитное поле противодействия, которое раскручивало атомы на поверхности. Мгновенный возврат в исходное состояние порождал при  этом мощные вихревые электрические поля в проводнике, а,  охлаждаемый микровентилятором холодный наружный слой, как бы запирал огромную энергию температуры внутри магния. Это приводило к тому, что активное сопротивление на поверхности магния, "подстегиваемое" сжатыми однородными полюсами двух кольцевых магнитов, для оторвавшихся от внешних орбиталей электронов из-за сил Кориолиса падало практически до нуля. Магний на микронные доли времени впадал в состояние сверхпроводимости.
Основой же оружия стала полая титановая сфера с одним свободным отверстием, умело выточенная знакомым фрезеровщиком. Внутрь этой сферы входили два довольно мощных электрода, способные кратковременно пропускать постоянный ток в несколько сотен ампер. Внутри сферы крохотное устройство сверхпроводимости, состоящее из кольцевых магнитов, магниевой трубочки, мощного тиристора, управляемого электронной схемой, размещенной в отдельном отсеке, и медных спиралей,  без потерь передавало всю приложенную энергию батареи на «запал».
«Запал» был более сложен. Также заключенный в титановую сферу, но уже меньших размеров, он представлял собою основание из брикета вспененного чистого железа, полученного электролизом. Этот брикет выполнял роль термоядерного топлива, работающего в импульсном режиме. С брикетом ему пришлось помучиться. Стандартные принципы возбуждения термоядерной реакции на основе сталкивания критических масс высоким давлением ему принципиально не подходили.
Будучи человеком иного мышления, он не отходил от природы. Если что-то выдумывал человеческий гений и использовал, то это никак не устраивало нашего героя. Он всегда старался найти аналоги в природных явлениях, понять, что природа использует для этого иные принципы и вычислить свой собственный. Так и с термоядерным реактором. Ему нужен был управляемый тлеющий термоядерный синтез, обходящий применения высокого давления, температуры и критической массы. Поэтому расчеты термоядерной реакции  у железа привели его к пониманию структуры применяемого топлива. Требовалась не масса, а огромная площадь. Огромной площади он добился, сделав железный предмет пористым.  Выброс же тяжелых частиц из ядер железа обеспечивали центробежные  силы и миниатюрный протоный излучатель на основе твердого раствора палладия. Палладиевый пруток он безжалостно выдрал из подвернувшегося блока старой АТС. Способность палладия адсорбировать огромный объем водорода оказалась очень кстати. Одна сотая часть кубического сантиметра этого металла способна вобрать в себя до девяти сотен таких же объёмов водорода. А выделить водород из твердого раствора проще пареной репы. Нагрей до ста градусов и водород сам выйдет. Нагрей водород до трех тысяч градусов, и начнётся его ионизация. Высоковольтный умножитель напряжения разгонит полученные ионы водорода, а электрической поле направит протонный поток на "запал". Кроме того маэстро использовал наличие магнитных полюсов  ядра атома железа. Благодаря этому, он научился раскручивать и атом железа, словно это был волчок. Из раскрученного до огромных скоростей переменными полями ядер  атомов железа отрывались протоны, которые на огромной скорости врезались в соседние атомы, где наличествовало целостное ядро. А бомбардировка ядер протонами водорода на миг обнейтраливала атомы железа потерявшие протон, накачивая их потенциальной энергией возврата. При этом и выделялось большое количество энергии.  Так возникали изотопы железа, которые под непрекращающейся бомбардировкой, подводимой и выделяемой энергиями проявляли себя по аналогу цепной реакции.  Титановый саркофаг этого дивного топлива был надежно обмотан листовым свинцом и также имел отверстие, в центр которого входил стальной штырь, удерживаемый керамическими изоляторами. При всей сложности, довольно компактный прибор ценой сотен бессонных ночей был создан этим странным великим умищем.

Глава 2
Принцип невиданного доселе оружия был прост, а исполнение до гениальности сложно. Аккумуляторная батарея кратковременно отдавала свою мощность «запалу» «Запал», представлявшей собой магниевую трубку с прорезями, выполненными под определенным углом,  переходя в состояние сверхпроводимости мгновенно раскалял брикет пористого железа, накачивая его электронами и тут же возвращался в исходное состояние. В этот момент переход магния из состояния сверхпроводимости в прежнее состояние отбирал у раскаленного железа часть энергии. Одновременно палладиевый протонный генератор и пускал мощный поток, направленный на железный брикет. Вихревые токи, рожденные в порах чистого железа, возбуждали мощные магнитные поля, которые мгновенно возбуждали атомы на поверхности микрообъемов, те начинали бешено вращаться, вытягиваясь в веретенообразную форму, что в свою очередь препятствовало отбору энергии магниевой трубкой. «Перескок» энергии через этот порог на мгновение изменял структуру магния и тот испускал мощных поток протонов, также направленный на железный брикет и содействовали перенасыщению реактора. Специальные пропилы в трубке и магниты фокусировали этот протонный поток, частицы которого, проникая в железный брикет, превращали его в радиоактивный изотоп. Поток электронов, слившихся на поверхность железа со сверхпроводящего магния, от «игры» порождаемых энергий аннигилировал в позитроны. Это порождало мощное внешнее электрическое поле, которое разгоняло излучаемые изотопом железа частицы.   В результате происходил «поджиг» уникального ядерного топлива, перенасыщенного позитронами и бомбардируемое протонным потоком.
Возникший термоядерный синтез тут же гасили два графитных стержня, вводимые курком параллельно его спуску в тело железного топлива. Вдоль стального штыря рождалось мощное спиралеобразное электромагнитное поле, а резкий возврат пористого железа в исходное состояние источал сгусток энергии. Этот сгусток был не что иное, как плазма, то есть являло собой шаровую молнию. Спиральное поле в соответствии с расчетами должно было «срыгнуть» этот сгусток во внешнюю среду.
Сейчас состоявшийся ученый в нетерпении ожидал наступления хорошей погоды. Проводить опыт при повышенной  влажности и проводимости воздуха он опасался, не зная, как себя поведет энергия после «выстрела». Три долгих дня маялся изобретатель в чертогах своей лаборатории, коротая время у телевизора.
Благодаря изнурительному труду и самоотдаче этой невероятной идее, он случайно стал выше всех. Счастливец не знал как ему себя вести дальше. При удачном эксперименте он практически станет обладателем того, что подарит ему не просто славу. Он сможет не только отомстить за понесенные обиды, не только приобрести все то, чем был ранее обделен. Он сможет повелевать, и повелевать не личностью, а человеком в целом, обществом и даже миром. Эти мысли порождали в его горячей голове занимательную игру воображения.
Наконец выдалось приемлемое погодой утро. Сборы были недолгими. Потрепанная,  черного цвета «Корона», клацая на ухабах разбитой ходовкой, будто зубами голодный у прилавка с едой, несла его по Хабаровской трассе. Под пассажирской седушкой , при попадании машины в очередную рытвину, охал и бряцал футляр с оружием. Проехав поселок Селихино, славившийся в округе абсолютным отсутствием питьевой воды, через двадцать минут машина свернула с трассы в сторону поселка Снежного. Пару часов спустя перед «Короной» распахнулась низина, где живописно извивался серебристый Гур, приютивший жалкие остатки однажды сгоревшего, и так и не очухавшегося после пожара, поселка Гурское.
Еще три часа водитель  упорно добивал свою машину, виляя по лесовозной дороге, доведшей его к отвороту на поселок Уктур.  Свернув направо и проехав поселок, он направил автомобиль в сторону Кеная. Через некоторое время водитель сбавил скорость и стал выискивать подходящее место для проверки оружия. Этот район располагал множеством удобных крутосклонных диких гор и отвесных каменных срезов. Уже в послеобеденное время он свернул на заброшенный съезд с лесовозного тракта и проехал еще с десяток километров по бездорожью. На более-менее удобной полянке он остановил машину. Вышел. Осмотрелся, размялся от долгой дороги. Затем, обойдя машину, извлек заветный футляр и двинулся через бурелом к едва сквозь заросли виднеющейся вершине.
К выбранному месту он добирался добрых два часа. Забравшись на вершину, он отдышался и осмотрелся. Место ему понравилось. Здесь веяло чем-то колдовским. Избранное место оказалось со скальным обрывом. Где-то там, более трехсот метров вниз, темно-синей лентой извивался не то ручей, не то речушка. Он положил футляр на камень и вынул свое страшное детище. Сердце бешено колотилось. Когда он поднес оружие к животу, противно затряслись руки. Подойдя к краю обрыва, он надел заранее приготовленные темные очки, применяемые при работах на газосварочном аппарате. Еще раз вздохнув, он упер правую руку в живот и нажал на спуск. Он ожидал хлопка от электрического разряда, яркого свечения, вызванного ионизацией воздуха и прочие проявления выстрела.  Но ничего не произошло.
Где ему было знать, что шум внезапного порыва ветра заглушил щелчок мгновенно отгоревшего проводника. В недоумении изобретатель-отшельник стал раз за разом нажимать спусковой крючок. Ничего не случилось и теперь. Тогда он начал рассматривать оружие, по-всякому вертя его руками. Еще через мгновение его терпение лопнуло, и он, не прекращая вращать и рассматривать детище, нервно начал нажимать на спуск.
В один из таких моментов хищный штырь оружия оказался против его живота, а отгоревший и разболтавшийся тряской проводник внезапно соединился с контактом спускового  крючка.
Последнее, что увидел несчастный, это была яркая, красно-голубая вспышка. Он мгновенно ослеп, а невыносимая боль распорола ему брюшину и разорвалась в груди. Уже падая в пропасть, угасающее сознание отметило запах горелого  на костре мяса. Очередной порыв ветра покатил футляр и он, докатившись до края пропасти, сорвался вслед за бывшим хозяином. На ветру закрутились испещренные чернилами листы. Это улетали в безвестность выпавшие из футляра чертежи и расчеты сверхоружия. С немыслимым усердием возводимая месть канула в лета.
Только через неделю был обнаружен брошенный автомобиль. Полиция завела уголовное дело, заранее определяя его как очередной «глухарь».
Местное же население и, кто знал этого человека, со временем уверовали, что любителя побродить по тайге, скорее всего, растерзал голодный медведь.