Горе.
Как Прокопыч добрался от райцентра до своей деревни история отдельная и к делу не особо относящаяся. Хотя, как знать, может, с этого путешествия всё и началось? Трудненько оказалось мужику после операции. Ведь всю жизнь рукастым был, ухватистым. А тут чёрт дёрнул лишнюю стопку у соседа принять. Не дошёл Прокопыч до хаты. В сугроб завалился, да обморозился. Односельчане нашли. Не дали совсем загинуть. В больничке эскулапы лихо отхватили ему пальцы, от щедрот, обкорнав и по половинке ладоней. О, как!
Да-а... конечно, можно было бы и дочку вызвать, чтобы довезла до дому, но дед её беспокоить не стал. То ли из-за стариковского своего упрямства, то ли просто жалел и без того замотанную хлопотами бабу. Так глубоко Прокопыч копать не любил и не умел. Доехал и доехал, слава богу. Об одном пожалел дед, что в туалет в больнице не зашёл. Всю дорогу живот поддавливало.
В деревне-то его встретили. Дочь сразу к себе повела. Определила ему угол, кровать. Сама на кухню кинулась.
А меж тем, крутило ему пузо уже не шутейно. Чего ж тянуть? Идтить надо.
Со штанами, в уличном сортире, Прокопыч совладал, с грехом пополам. А выйти?.. Как? Ежели бумага - вот она, да поди, ухвати её "огрызками". Давясь злыми слезами, Прокопыч заорал. Дочь, услышав, из дому выскочила. Отцу в беде помогла. Влагу едкую с лица утёрла. Как могла, успокоила.
Прокопыч на кровать сел и затих. Молчал. Ждал чего-то. А ночью, когда домочадцы угомонились, добрался до кухоньки. Взял полотенчико. С матюгами сдавленными открыл дверцу шкафчика. В темени кромешной, по запаху, нашёл заветную склянку. Зубами выдернул пробку. В три глотка выпил вонючую жидкость. И, сунув в рот полотенце - говорят, от уксуса боли жуткие, - лёг на пол помирать.