Две маленькие девочки почти стали узнанными друг дружкой сквозь тонкую пелену, разделявшую их существование. Это было самым тонким местом между ними. Они обе видели эту Нарнию и даже почти делили, только вот беда была в том, что одна из них была для другой мамой.
Но как они ни пытались, их разновозрастная встреча все не случалась и не случалась. Младшая очень мечтала о ней, ждала и временами горько отчаивалась. А старшая... старшая уходила в забытье, откуда младшую ей было не видно. Кто знает, на кого именно она нападала из своего морока?.. Даже если б спросить тогда, вряд ли она б ответила.
Но в их доме жила маленькая коллекция. Нет, это была большая коллекция маленьких календариков. Младшую они завораживали своими яркими картинками и непередаваемыми ощущениями под пальцами. Календарики скользили в ее руках, уводя ее в мир фантазий, в котором ее жизнь была лучше, а мама видела в ней именно ее и любила ее в ответ. Да, именно в ответ! Потому что внутри младшей неистребимо продолжало жить маленькое солнце, которое было у них с мамой одно на двоих. Временами мама не видела его и тогда девочка грелась им сама.
Но они неизменно встречались с двух сторон от коллекции. Младшую она завораживала, а старшую останавливала. И тогда дочка чувствовала себя защищённой своими разноцветными календариками. Ещё бы! Ведь у них была власть сделать с мамой то, на что у нее самой не хватало сил.
Но мама не только останавливалась. Похоже, что-то более глубокое происходило с ней. Календарики то ли будили в ней какие-то воспоминания, то ли давали ей надежду на что-то.
Но все же коллекция была их местом встречи. Они рядом с ней не смотрели друг на друга, а просто обе затихали, не рвались куда-то. И это было неизмеримо больше, чем все время до этого. Без этого.
Это была тонкая пелена, к которой дочка подходила и в гулкой тишине медленно клала свою руку на белесую ткань. И замирала. И ждала. И неизменно сковзь тонкость перегородки ее ладошки касалась другая рука - большая и теплая.