Витя. Витенька. Витюша. Глава вторая

Владимир Рогач
         


                Затем  жена начинает горько плакать, уходит в спальню и защёлкивает дверь на задвижку.  Сына дома нет, видимо  к подружке отправляет. Беру чемодан  и ухожу, как оплёванный верблюд  к машине,  заталкиваю пожитки в багажник  и еду к Лере.  Звоню по дороге ей на сотовый, голос оператора отвечает, что абонент недоступен. Приезжаю в надежде на то, что Лера уже дома. За дверью  зловещая тишина, сижу  на лестничной клетке с чемоданом,  как  даун в коляске, только, что слюни не пускаю. Жду  Леру, в голове вместо чёткого плана, что делать и как дальше быть,  одна слякоть непролазная и всё. 
 
   Открывается дверь в квартире  напротив, выходит парень  и спрашивает:
               -  Что случилось  и кого жду?-
Прошу чемодан у него  в прихожей оставить,  до прихода  моей знакомой, Леры,  надоело с ним  «таскаться»  по Москве.  Парень с готовностью соглашается,  обещает, что, как только Лера появится, он чемодан и передаст,  переправит. Уезжаю, сам не зная куда,  прямо по ленинскому проспекту до МКАД,  затем опомнившись звоню Юрке, прошу разрешить переночевать.  Юрка зевает  в трубку, просит взглянуть на часы и нехотя соглашается.  В воскресенье, ни свет, ни заря снова у квартиры Леры, давлю  на кнопку звонка, как на голову врага. Спустя минут десять дверь приоткрывается, хочу войти,  звякает дверная цепочка. Лера  не показываясь сообщает, что у неё был обстоятельный  телефонный разговор с моей женой  Любой. Как они созваниваются и что  наговаривают друг дружке, тайна, которую мне не раскрывают. 
               - Не приходи больше  никогда  ко мне  Витюша. - 
               - Я тебя не люблю больше. -   
Вот и наступает расплата,  думаю я. Прошу отдать мой чемодан с моими вещами.  Лера недоуменно переспрашивает:
               - Какой чемодан? -  Какие вещи? –
Говорю,  что вчера вечером, оставляю чемодан с пожитками, в квартире напротив.
Лерка  начинает истерически хохотать и заявляет,  что иногородние студенты вчера вечером съехали.  Как обгаженный олень ухожу прочь, не прощаясь.
Снова еду бездумно по Москве,  куда глаза глядят. Торопиться некуда.  На  Крымском валу, в довершение ко всем  моим несчастьям,  с второстепенной дороги, в левое переднее крыло моего кроссовера въезжает лихой таджик на жигулёнке.  Тут же заявляет, что денег нет, машина не застрахована и он нелегальный эмигрант. Приехавший гаец сочувственно кивает головой,  составляет протокол, просит отогнать машину на обочину и не создавать пробку.  С трудом еле  откатываем машину к обочине и тут мои силы и физические и духовные, меня разом покидают. Сползаю по дверце машины вниз, сажусь на задницу, прямо на асфальт, глаза закрываю и вдруг явно слышу, как потусторонний голос, с небес заявляет равнодушно.
            
            -  Такому Потеряшке,  как ты и жить незачем. –Думаю и правда сдохнуть что ли?

   Голос  тут же,  предлагает:
             - А что можно и попробовать, была,  не была. -
Затем улавливаю ещё один весьма приятный голосок, не то, что противный голос  свыше.
            - Молодой человек вам плохо? -
 Глаза открываю, себе не верю. Передо мной, как ангел хранитель, стоит девушка, да ещё какая девушка, словно  из сказки, о прелестнице  Василисе  Прекрасной. Стоит  и внимательно на меня смотрит. Я честно, как на духу, совершенно постороннему человеку,  отвечаю с отчаянием в голосе
           - Плохо мне.  -  Ох,  как плохо. –
          -  Сегодня я потерял любимую жену с сынишкой. –
           - Следом меня отшивает и любовница, которая в любви клянётся  на всю  жизнь. –
          -  Чемодан у меня украли мерзкие  людишки,  с последними личными вещами.
          -  И вот последнее,  «недотёпа»  таджик машину калечит,  чёрт не русский. -

   Василиса красавица молчит минутку,  затем предлагает:
                -Могу  вас до сервиса отбуксировать. - Только вы за руль моего ниссана садитесь, а я ведомой в вашей машине поеду.-
    Кое -  как, через час, доезжаем  до тех центра киа. Оставляю машину для ремонта. Девушка сероглазая представляется, сообщает,  что зовут Татьяной и  меня спрашивает:
             -  Куда подвезти. -  В таком состоянии вам  лучше по Москве не «шастать». –
      Мои родители в Подмосковье, в Пушкине  живут, а завтра на работу с утра идти. Киваю беспомощно,  благодарю за сочувствие  и спрашиваю:

            - Есть  ли знакомые у вас,  кто квартиру сдаёт, за аренду  деньги  на счет перечислю  сегодня же. Татьяна внимательно слушает,  никак не реагируя на мои стенания и просьбы,  затем решительно заявляет:
           - Я сдаю. -  Бабушкина квартира свободна,  можете пожить,  пока дела свои амурные в порядок не приведёте,  оплату вперёд. –

  Сбивчиво благодарю, говорю, что в долгу не останусь. И мы едем в Тёплый Стан. Квартира оказывается небольшой  «однушкой». Татьяна оставляет мне ключи, просит "отзвониться" и привезти ей мой паспорт к концу следующего дня,  затем уезжает. Принимаю ванну и весь мокрый, полотенца не нахожу,  заваливаюсь спать, как проваливаюсь куда то. Утром не выбритый, помятый, с фингалом под глазом являюсь на работу. Все сотрудники поглядывают на меня,  своего шефа, с нескрываемым интересом и любопытством. Беру в счет зарплаты шестьдесят  тысяч. Отпрашиваюсь  с работы после обеда,  еду  в магазин одежды, покупаю всё самое необходимое для моей сегодняшней холостяцкой жизни.

  Вечером звоню  Татьяне и везу ей  паспорт и деньги,  квартплату за месяц вперёд. Татьяна встречает меня в строгом элегантном сером  костюме. Бегло просматривает мой паспорт  и возвращает, сделав копию. Спрашиваю:
        - Сколько за квартиру платить? -
Отвечает, что двадцати пяти тысяч  достаточно. Затем следует неловкое молчание, ещё раз благодарю за помощь и откланиваюсь, уезжаю восвояси на съёмку. Через три дня звонят из сервиса, сообщают,  что машина готова.  Крыло и прочую хрень находят, красят и заменяют, как здорово, что есть за что и чем платить.  Через неделю приглашаю Татьяну в ресторан, отпраздновать моё возвращение к жизни.
Рассказываю коротко о себе,  не касаясь печальных событий. Татьяна в свою очередь сообщает, что работает  юрисконсультом в крупной строительной фирме.  Не замужем и не была,  вызывающе добавляет она. Потом просит прощения за резкий тон. К концу ужина расстаёмся друзьями.

  От  Любушки не привета ни ответа. Как пропадает. На мои звонки и ЭСМСки не отвечает. Отчаянно скучаю по дому и жене с сыном, мне их так не хватает. С Татьяной,  за следующий месяц, встречаемся всего три раза. Как то раз приглашаю на прогулку по Москва - реке  на яхте.  Две  встречи по делу. Татьяна просит облицевать кафельной плиткой уголок на кухне. В следующий раз наладить двери шкафа купе в спальне, не раздвигаются, заедают где – то, если возможно конечно. Выполняю просьбы Татьяны  в самом лучшем виде.

   Третьего июня  у меня день рождения,  В предыдущие годы закатываем пир на весь мир.   «Снимали»  коттедж в подмосковном пансионате и веселились  с вечера пятницы напролёт все выходные . 
   В день рождения поздравляют сотрудники, иные  ждут, как всегда,  приглашения в подмосковные номера, но молчит шеф, не приглашает, как раньше,  жмётся, шепчутся вокруг коллеги, догадки строят.  Я  "проставляюсь" в ближайшем кафе после работы. Сам не пью ни капли,  Татьяна  неожиданно просит сдать квартиру и привезти ей ключи. Упрашиваю Юрку живущего с больной матерью и сестрой  разрешить пожить пару дней  у него. Пока найду что - либо подходящее. 
Предварительно позвонив,  вечером  приезжаю к Татьяне. Она встречает меня в  «фасонистом»  платье, как потом выясняется от Дольче Габано. Красивая,  словно  богиня,  ненароком залетевшая  на  нашу  грешную землю. Сдаю ключи от квартиры. Благодарю  искренне за помощь.  И только собираюсь сказать до свидания, как Татьяна чуть покраснев, выпевает:
        -  С  днем рождения Витенька  поздравляю тебя.
Обращение  к моей персоне,  Витенька,  вышибает из меня скупую слезу.  Поначалу, теряюсь прямо,  затем беру себя в руки, благодарю за поздравления. А Татьяна меня на кухню приглашает пройти.
На кухне стол накрыт царский.  Свечи теплятся в центре стола, создавая уют и негу. На краешке стола  подарок, кейс – портфель крокодиловой кожи ранга  премьера не меньше. К ручке привязаны шарики воздушные, улететь к потолку стремятся.
   А Татьяна предлагает открыть шампанское, которое в морозилку перед моим приходом поставила. Пьём "холоднющее" мадам Клико. У Татьяны щечки розовеют,  губы, накрашенные изысканной перламутровой, в тон платья помадой, зовущие, приоткрыты. Грудь норовит вырваться из лифа платья, при каждом вздохе. Тестостерона гормоны  во мне  вскипают  так, что картина Девятый вал просто жалкая  мазня неумехи Исака Левитана, по сравнению с моим состоянием мятущимся душевным. Встаю со стула, подхожу к Татьяне наклоняюсь к ушку, благодарю за подарок и нежно целую, чуть губ касаясь, затем все проникновеннее, глубоким,сладким поцелуем,  «съедая»  помаду, вместе «Таниными пухлыми  губами»   
      
   Боже мой, что за волшебная ночь выдалась на мое тридцать первое рождение земное. После  полутора месячного монашеского воздержания, отрабатываю на Танюше четыре победоносные  атаки штыковые, причём последнюю  «рукопашку»  провожу  в половине десятого  утра. Таня звонит на работу и просит  отгул, объясняя плохое самочувствие  пищевым  отравлением .
             
      -  Любовью -  шепчет  мне она.
   
Танюша, от моих  лихих  атак чуть жива, её даже покачивает.  Под  глазами Тани синие тени проступают. Губы припухшие,  в  шершавинках,   колючих,  от  горячих моих поцелуев. Она просто светится счастьем, словно икона от света лампадки. Следуя примеру  Танюши, беру один день без содержания, обещая шефу отработать две субботы, ради процветания фирмы.

  И мы засыпаем  счастливые, усталые и спим  до трёх часов дня, отключив  все без исключения гаджеты. В обед, доедаем жадно остатки праздничного ужина и опять в тёплую,  не успевшую толком  остыть от жара  наших тел,  постель, заниматься любовью. Танюша поздно вечером за чаем мне признаётся
     -  Знаешь   Витенька, я раньше считала,  что  исполнять женскую обязанность,  это  рутинная повинность,  ну словно барщину отрабатывать. -

      - Хочешь - не хочешь,  ложись и отрабатывай,  даже через не могу.  – С тобой любимый это райское наслаждение и Рая не надо, -
 
  Так прямо и говорит Рая не надо. Что чрезвычайно меня умиляет прямо до дрожи лёгкой.
Так и начинаем мы жить с Танюшей на мажорной ноте.
Живём в Раю, в нашем любовном уютном гнёздышке.  А через месяц радость великая Танюша сообщает, что беременна  и как я к этому событию отношусь?
В  ответ  кричу ура, подхватываю её, радость мою, на руки и кружу по комнате. Танюша охает,  меня обнимает и просит кружить осторожнее,  мне на ухо шепчет:
            
     - Нас теперь двое,  осторожнее будь милый. -

   Жить бы да радоваться,  да не даёт мне быть абсолютно счастливым человеком тоска по Любушке и сынишке моему,  кровиночке моей,  Вадику. Как то  еду домой к Тане, а сам думаю о жене Любушке, так она у меня перед глазами и стоит. В любимом мною халатике натурального узбекского шёлка,  птичка моя колибри, яркая, тропическая. Осматриваюсь кругом, а сам уже к нашему дому в  Южное Бутово подъезжаю, к подъезду. Вижу, как  Вадька  со всех ног бежит ко мне, во весь голос кричит:
    -  Папа мой долгожданный приехал. --
 Из машины выскакиваю Виталика в охапку,  тискаю,  что - то  бормочу нечленораздельно,  а сам не могу запахом сына любимого надышаться, дышу,  захлёбываюсь.  Спустя минут пять  и Любушка подходит, здоровается и заявляет:
    -  Что людей вокруг  смешить,  пойдём домой. -
  И  горько добавляет:

    -  Папа. -

  Играю с сыном допоздна. Вадик всё засыпать не хочет, сторожит  у двери входной, чтобы я опять не исчез надолго. Любе скидываю на карточку всё, что есть, шестьдесят  тысяч. 
    - На жизнь - говорю Любе.
   Она голосом потухшим отзывается:
    - Какая теперь у меня жизнь,  не жизнь,  а время провождение.
    - Вадьку « поднимать»  надо,  а так бы и жить не зачем. –
   -  Я тобой жила и живу. –
 
   Прямо холодею,  от слов страшных, Любы.
 Сообщает, что подаёт на развод. Говорит, что работает где не считает нужным сказать. Обо мне не интересуется, будто  меня и нет вовсе.
   
    - И давай не затягивать процесс и так затягиваешь петлю на шее моей  –

   Мне в ответ на слова злые,  горькие и ответить нечем.
 Решаем,  что помогать буду  без подачи заявления на алименты,   и сумма  больше  будет,  и переводить буду,  как часы. В полночь звонит Танюша спрашивает:          
 -   Где я,  и что со мной?
 
  Добавляет,  что места себе не находит,  извелась совсем без меня.
          
  - Ты Витенька, что позвонить не в состоянии? –

 Прощаюсь с Любой и ухожу. Она даже проводить не выходит, Так  и остаётся сидеть на кухне. 

  Дома Таня меня кормит,  а затем спрашивает:
        -  У Любы был? -
Молча , головой  киваю,  рассказываю, как на духу, что наваждение какое – то находит. Еду домой, а приезжаю  к Любе. Таня слушает, не перебивает и лишь один вопросик подкидывает:
    
   -  Витенька,  ты с ней спишь? –