Светлый Форд въехал на улицу, и его подвеска задрожала от ровной брусчатки под колесами. Старые дома вперемешку с блестящими витринами магазинов проскальзывали в затемненном окне на заднем сидении.
Машину вела рыжеволосая девушка тридцати пяти лет, бегая глазами по левой стороне улицы в поисках дома номер девять. Позади сидели двое ее сыновей. Младшему, Стасу, было всего восемь лет. В его зеленых глаза блестели яркие глянцевые цвета с экрана планшета, на котором он с удовольствием смотрел новую серию мультфильма. Такой же рыжеволосый, как его мама, с маленькими, но частыми веснушками на лице.
Саша, его старший брат, прильнул щекой к окну, разделяя с машиной ежесекундные вибрации от встряски. Долгая дорога совсем не утомила юношу, и даже время пролетело незаметно. Густые темные волосы лезли в уши, но он и не думал их поправлять. Его мысли были далеко за пределами этой машины, города.
Как только оставшийся багаж был загружен в машину, мотор засопел. Автомобиль тронулся с места, и спешно отдалился, оставив мысли парня на пороге старого дома. Рыхлые, разбитые тротуары и неровные треснувшие заборы вокруг таких же унылых, рассыпающихся домов.
За шесть часов дороги, взгляд юноши, устремленный в пустоту закрытого бокового окна, так и не вернулся в салон машины. Он не плакал, не жаловался, не закатывал истерики. Ему было гораздо хуже – он горевал. Его затылок мягко пульсировал, словно ее тонкие пальцы все еще ласкали беспокойную шевелюру. Нижняя губа все еще источала аромат и вкус яблок. Тех самых яблок, которыми они лакомились каждый день во дворе ее дома. Каждый день, и последний.
«Ты только пиши», - тонкий, беспокойный девичий лепет дергал за невидимые нити внутреннего голоса. Он все еще звучит как тогда, но уже тише, почти мертвым эхо.
- Мальчики, выходим – скомандовала мама, и машина остановилась во дворе, который со всех сторон обступили многоэтажные дома.
Несколько дней ушло на то, чтобы обустроить новую квартиру. Саша получил задание заняться комнатой, которую они с братом будут делить вместе. В последний день, когда все дела были завершены, парень без сил упал на кровать, постепенно заглушая весь шум в голове, накопившийся от суеты переезда.
В ушах засел звонкий гул пустоты, но ему казалось, что он исходит изнутри. Еще один, еле заметный звук пробежался ножом по ушам, кромсая сердце и учащая пульс. На левой руке, которая оказалась под головой, цокал часовой механизм.
Саша перевел мокрый взгляд на часы, которые Аня подарила ему перед отъездом. Он смотрел на стеклышко и улыбался, а в ответ ему улыбалась она. Секундная стрелка медленно подбиралась к следующей отметке. Слишком медленно. Кажется, часы неисправны.
Каждый день после школы, как только обед для Стаса был приготовлен и поглощен им же, а школьные уроки были выполнены, Саша доставал свой набор отверток, разбирал часы и искал причину неисправности. Но так и не нашел. Механизм был исправен, но секундная стрелка продолжала лениво тащиться вперед.
Самое странное было в том, что к большому удивлению парня, часы показывали верное время. Он мог часами следить за стрелками, убеждаясь в том, что они слишком медленные, чтобы работать исправно. Но время оставалось верным, всегда.
Ее последний подарок настолько отвлек его от остального, что часто приходило выслушивать нотации от матери: «Почему Стасик голодный? Ты не мог накормить его?», «Я весь день вкалываю, пашу как проклятая, вас обеспечиваю! Неужели так сложно хоть немного помочь мне?», «Посмотришь, выброшу я эти часы к чертовой матери!».
Первую неделю Саша регулярно звонил Ане, закрывая брата в комнате наедине с мультиками. Он рассказывал ей обо всем: о грязном воздухе большого города, о грустных и уставших лицах людей за окном, о ее подарке, который вопреки логике, работал неисправно, но показывал верное время.
Аня почти всегда слушала, и Саша заметил, что начал забывать, как звучит ее голос. Спустя неделю, она перестала отвечать на звонки, лишь сухо отвечая в сообщениях: «Прости, я занята. Позже спишемся». А через месяц и вовсе пропала.
Тиканье часов, которое казалось Саше чудом, стало раздражать. Но снять их и отложить в ящик комода он все же не решался. В итоге, спустя несколько месяцев, он обзавелся друзьями по школе, новыми подругами, и предательство стало понемногу угасать, а часы превратились в самый обычный аксессуар.
Одним ранним холодным утром, когда за окном выпал первый снег, Саша проснулся от резкого толчка в грудь. Словно в сердце выстрелили резиновым шариком. Он открыл глаза, и увидел счастливого младшего брата, прильнувшего к стеклу.
Саша улыбнулся, встал с постели и быстро оделся, кинув куртку и шапку на стол.
- Надевай – изрек он сонным низким голосом.
Стас завопил от радости, и в спешке натягивал куртку, в которую все никак не удавалось просунуть левую руку.
- Сань, помоги – жалобно пролепетал младший брат.
- Сам – кротко ответил старший, лишь натянув ему шапку на лоб.
Когда оба брата уже стояли на пороге, в куртках, шапках и толстых ботинках, Саша открыл дверь, и Стас ломанулся вперед, спускаясь вниз по ступенькам со второго этажа.
- Осторожней! – только и выкрикнул Саша, но мелкого уже и след простыл.
Они полдня провозились на улице, Саша достал старые раскатанные санки, на которых возил брата по двору. Снега намело уже очень много, и с каждым шагом, приятный скрип под подошвой словно умолял остаться на улице еще чуть-чуть.
Вскоре, устав и вспотев, Саша присел на холодный порог, в то время как его младший брат уже слепил маленького снеговика прямиком на санках, и радостно гонял с ним по двору.
- Привет, сосед – послышался твердый мужской голос со стороны парадной двери, которая распахнулась.
Саша встал и пожал руку мужчине, не сразу заметив за его спиной еще один силуэт. За этим огромным бородатым мужчиной стояла низенькая девушка. Кажется, ровесница Саши. Она быстро проскользнула между своим отцом и парнем, задев лицо Саши белым махровым шарфом. Сердце юноши вздрогнуло, когда он учуял в воздухе яблочный аромат.
- Чего на пороге сидишь, Санька? – спросил мужчина, поправляя густую бороду. – Оно же тянет.
Юноша лишь виновато улыбнулся и махнул рукой и спросил:
- Как там Ваши часы? Работают?
Мужчина сразу изменился в лице: широко улыбнулся и затормошил рукой, дергая худое тело мальчика в рукопожатии:
- Да, Санька, отлично работают! Огромное спасибо, что починил. Жена б если только увидела, что я тещины часы раздолбал – голову б открутила. Ты заходи как-то, на чай там. Посидим, поболтаем.
Саша улыбнулся, и из подо лба указал взглядом на брата, который устроил целый «форсаж» для снеговика, явно стараясь заходить в дрифт на поворотах. Саша вдруг подумал, будь он на месте этого бедного снеговика, его уже давно бы стошнило от такой езды.
- Пап, да пошли уже – внезапно втеснилась в диалог девушка. – Оставь детей в покое.
Саша растерялся от такого заявления. Еще раз внимательно осмотрел юную особу, убедившись в отсутствии «разницы в возрасте», и наткнулся на ее грозный взгляд, и неловко отвернулся, чувствую разгорячившиеся щеки и мокрые глаза.
- Не обращай внимания – ответил мужчина, прощаясь с парнем и ступая вперед по снегу. – Бабы.
«Заходи, Санька», - лишь услышал парень голос уходящего соседа, рядом с которым весело шагала его дочь, забавно перебирая ногами, словно пиная снежинки в воздухе.
Саша посмотрел ей вслед и улыбнулся. Она крутанулась на месте, и парень опешил в сторону, испугавшись вновь встретиться взглядами. Но девочка даже не посмотрела в его сторону…
Зимние каникулы только начались, и как обычно по традиции, Саша долго дискутировал с мамой о ежегодной поездке к бабушке. Он приводил всяческие аргументы, только бы не ехать к ней. И к его удивлению, в этом году, впервые в жизни, мать с ним согласилась.
Каждый год они втроем уезжали к бабушке, которая, по словам Саши, его ненавидела. Впервые он столкнулся с возмущением и истерикой бабушки, когда мама, тогда еще четырехлетнего Стаса, решила завести второго ребенка. Так Саша, закрывая стекло заднего вида локтем, отдалялся от здания детского дома.
«Ты уже взрослый», - сказала мама ему в этот вечер. «Взрослый семнадцатилетний парень». Она улыбнулась, прижав его к себе. «Да и надоела мне ваша грызня».
Она оставила ему денег с расчетом на неделю, долго и тщательно констатировала инструкции, что и как делать, звонить чуть ли не ежесекундно. Саша, как порядочный «взрослый» сын, с серьезным видом все выслушал, по-армейски отдал честь матери, за что получил легкий подзатыльник.
Дверь закрылась, и целая неделя была в его распоряжении. Тогда, впервые в жизни, он остался совсем один. В доме было не привычно тихо: нет этих писклявых криков непонятных существ из мультиков брата, нет шкварчания сковородки на кухне по вечерам. В доме стало пусто.
На следующее утро в дверь постучали. Сонный и злой, ворча под нос, Саша направился к двери и был приятно удивлен, увидев за дверью дядю Олега – того самого соседа. Дядя Олег попросил Сашу помочь ему расчистить выезд из гаража, предлагая достойную оплату труда. Саша согласился, всячески отпираясь от денег.
С работой они управились за полчаса, и еще раз, отказавшись от платы, дядя Олег позвал «юного Александра» на вкусный суп с фрикадельками. Уже на пороге, снимая верхнюю одежду и вдыхая теплый комнатный воздух, Саша вновь ощутил тот самый «яблочный» запах.
- Проходи, обувь складывай вон там – скомандовал дядя Игорь. – Куртку вешай в шкаф. Кухня слева. Садись за стол, дома никого нет.
Саша прошел на кухню, и заметил, что она не сильно отличается от их собственной: по центру располагался большой, круглый деревянный стол. Под стенкой напротив входа, все, что требуется домохозяйке: духовка, низкие кухонные столики с ящиками, плита, на которой дядя Игорь уже разогревал суп.
Пахло действительно вкусно, и Саша внезапно почувствовал, как у него засосало под ложечкой, вспомнив, что он утром так и не позавтракал. Они приступили к поеданию горячего жидкого супа, заедая его мягким белым хлебом, обсуждая все, что приходило в голову: «мама с братом уехали к бабушке, я остался один», «Жена вчера заявила, что мы, видите ли, давно никуда не выбирались. Я уделяю ей слишком мало внимания. А в прошлом году, когда я целых два часа терпел этот дурацкий спектакль, что – не считается?»
Внезапную оживленную беседу прервал скрип замочной скважины. Кто-то вернулся домой, и Саша неловко заерзал на месте. В кухню ворвался поток свежего, бодрящего воздуха, и вслед за ним показалась дочь дяди Игоря. Она запорхала по коридору, снимая вещи и наспех сбрасывая обувь.
- Привет, пап – прозвенело эхом по квартире. – Привет, ребенок.
Взгляды подростков пересеклись, но Саша быстро отвел глаза, и стал недовольно доедать остывший суп.
- Дарья, соизвольте сложить свои вещи и поставить обувь на подставку – прогремел отцовский голос.
- Ага – лениво ответила Даша, швырнула ботинок в сторону обувной подставки и быстро, с тем же легким порханием, залетела в свою комнату и закрыла дверь.
«Даша – подумал Саша и фыркнул. – Какое гадкое имя».
- Сань, - внезапно прервал размышления юноши дядя Игорь. – Кажись, твои часы сломались.
Саша посмотрел на часы, и его глаза удивленно округлились, увидев, что секундная стрелка теперь бегала по циферблату в три раза быстрее, чем раньше.