НЕНАШИ в НАШЕЙ ЖИЗНИ – РАССКАЗ Р.Л. СТИВЕНСОНА «УБИЙЦА».
До незабываемой и несравненной «Мастера и Маргариты» я как-то не думал о тех «силах тьмы», противоположных «силам света», о которых идёт столько разговоров, и какими пугают еретиков и отступников во всех без исключения религиях. Сам я (может и излишне самонадеянно) этих сил, которые я называю «ненаши» (где-то вычитал) не боюсь: конечно же, я не святой и не безгрешный, спору нет (а кто есть!?). Но я никого не убил (а тем более, невинного), никого не ограбил, не украл, никого не предал, ни на кого не донёс и не лжесвидетельствовал. Никогда не желал добра, которое мне не принадлежит. Что ещё надо!? Вот и не думал. «Мастер и Маргарита» открыла мне глаза. До меня, вдруг, дошло вот что: они никого не заставляют и не принуждают совершить грех или совершить какой-то омерзительный поступок. Это люди делают сами, по своему выбору и тогда только они попадают во власть ненаших. Они, конечно, могут с теми, кто считает себя невинным (как ваш покорный слуга), шутить шутки и пытаться соблазнить. Вот несколько примеров из моей жизни – хотите верьте, хотите проверьте. Один раз пропала у нас связка ключей. Мы позаменяли основные замки, а спустя некоторое время, связка нашлась, брошенная в наш стенной шкаф. Никто из нас этого сделать не мог. Другой раз, «сами» загорелись фары у запаркованного ещё днём автомобиля. Такие вещи я называю «невинными коровьевскими шутками». Господь с ним, с Коровьевым, пусть себе пошутит. А совсем недавно (к этих строк написания моменту) случилось нечто куда как пострашнее. Как-то раз, когда я, на короткое время, остался дома один, возникло, ни с того, ни с сего (всё у меня было, пусть не самым лучшим образом, но в порядке), сильное, непреодолимое желание застрелиться и это страшно, потому, что в моём кармане, в специальной кобуре, лежал заряженный 8-ю неслабыми патронами, самовзводный пистолет. Только нажми на спуск... Я это желание преодолел, ибо я человек верующий и губить свою бессмертную душу почём зря не стал бы. Господь, в которого я твёрдо верю, поддержал меня в этот момент. А как быть с теми, кто ни во что не верит, и, вообще, над жизнью не задумываются. Но как бы то ни было, а соблазн-соблазном, но человек сам решает, как ему поступить и сам ответственен за своё решение. Никто другой за него...
Наш брат, иммигрант третьей волны, в большинстве своём, «обамериканился» и, как это часто случается, перенял от «коренного населения» его далеко не самые лучшие привычки. В частности, нежелание читать. Вот и стали они сдыхиваться от своих книг, на русском языке, в основном. Так мне, в числе прочих, достался полный сборник сочинений Роберта Луиса Стивенсона. Я с удовольствием читал Стивенсона и по-английски, ещё там, в порядке изучения языка. И уже тут, перечитал в оригинале «Остров сокровищ». Но, этот русский перевод был неплохим, тем более, не об этом пойдёт здесь речь. Попался мне в 6-м томе рассказ «Убийца». Сюжет короток и прост. Некто Маркхейм - неудачник, игрок на бирже и, вдобавок к этому, ещё и пьяница. Он просаживает полученную в наследство от дяди уникальную коллекцию, относя экспонаты по одному – по два, антиквару. Бывая там часто, он изучил быт антиквара. Тот жил одни и имел служанку. Раз в неделю, особа сия отпускалась на весь день для свидания с «другом». И вот, когда всё, что можно, было уже им уже продано и жить стало не на что, в помутнённом сознание Маркхейма возник план убить антиквара и поправить свои дела, забрав деньги, которых по его представлению, у того было немало. Дождавшись, пока девица ушла, он, под предлогом, что у него есть на продажу нечто, проникает в дом антиквара и убивает его. И тут оказывается, он не знает, где антиквар держит свои деньги. На втором этаже – куча запертых ящиков. В котором из них? Внезапно Маркхейм обнаруживает рядом с собой незнакомого ему джентльмена. Тот сразу же сообщает ему новость: служанка поссорилась со своим другом и через полчаса она будет здесь. Кто он, этот неизвестно как проникший сюда, для итак неясного и усугублённого выпивкой сознания Маркхейма, не представляет никакой загадки. И он его совершенно не боится. «Хочешь, скажу, где антиквар держит деньги. И то, что ты с ними сделаешь: проиграешь на бирже». Внезапно, Маркхейм отказывается. Более, того, он сам идёт навстречу пришедшей служанке, сообщает ей об убийстве хозяина и посылает её за полицией. В те времена это была вернейшая петля, или в самом лучшем случае, заточение «до конца естественной жизни», без малейшей надежды когда-либо выйти на свободу. И ненаш смотрит на Маркхейма с нескрываемым уважением.
Как видите, мысли о роли ненаших в нашей жизни, пришли в голову Стивенсону (не могу знать, первому ли) ещё задолго до Булгакова. Казалось бы, ненаши должны были любить подлецов, жуликов, убийц, проходимцев, гордящихся «подвигами» развратников и развратниц и всю эту опустившуюся до глубины падения ораву. Но они их презирают, как и мы с вами. И наоборот, они с уважением относятся к чистым, гордым, мужественным и праведным. Всё на свете должно быть раздвоенным для баланса и для сравнения. Для того чтобы можно было знать кто умный, должны существовать глупцы, кто красивый – уроды, кто трудолюбив – лентяи. Силы света для того, чтобы вознаградить праведников, а тьмы – чтобы наказать грешных. Но это потом, в другой жизни. А в этой, свободная воля творить добро или зло дана каждому. И это его или её выбор, как этой волей распорядиться. Одни рождаются уже с порочными наклонностями, как наш Маркхейм, другие – появляются на свет с врождёнными добродетелями. Но и те, и другие могут совершать поступки как злые, так и добродетельные в зависимости от многих факторов, не последним из которых будут их религиозное воспитание и истинная, а не навязанная воспитателями, вера. Стивенсон не входит в мысли и чувства своего героя. Но, должно быть, при виде ненашего, до того дошла вся глубина его падения. И он решил раз и навсегда покончить со своей беспутной, никчемной жизнью. На рассказ этот, всего один лишь из многочисленного творческого наследия Стивенсона, мало кто обрыщет внимание. Не обратил бы и я, если бы не «Мастер и Маргарита», оставившая в моей (да и не только моей) душе неизгладимый след.