РУЖЬЕ
— Поверь! Я все сделаю для тебя! Я обязательно куплю тебе все, что ты хочешь... — говорил высокий сухопарый мужчина, лет пятидесяти, подергивая черным усом и глядя в открытое окно большой комнаты.
Яркая двадцатитрехлетняя блондинка необычайной красоты капризно скривила очерченные губки:
— Ты давно так говоришь... Мне уже надоело! Я хочу! Хочу это ружье!.. Ты слышишь?! Я хочу это ружье!!
— Дорогая, подумай! Зачем оно тебе? Мода на ружья давно уже прошла! У него огромная сила! К тому же... Зачем? Я куплю тебе маленький баллончик. Для безопасности это почти одно и то же...
— Да как ты смеешь?! — закричала ослепительная блондинка так сильно и пронзительно, что голос ее сорвался в фальцет и последние буквы — “шь” — не прозвучали. Получилось — ”смее...”, заключительной своей “е” поднявшееся настолько высоко, что сделало крик нервной и красивой дамы зловещим.
Высокий господин, вздрогнув, скрыл за скороговоркой растерянный испуг. Осталась только досада:
— Да-да-да... Я... Конечно! Я бы... Но баллончик же... Ведь и он... И потом — он маленький! А... это ружье... Оно же весит целых полтора килограмма!..
На лице блондинки изобразилось удовлетворение. Она загадочно улыбнулась, с вызовом сощурив большие голубые глаза так, что почти черные ее ресницы, казалось, сомкнулись:
— Это с патроном, милый... Не забывай.
— Я надеюсь, что ты не...
Дама опять капризно сделала “бантик”:
— Нет! Пусть будут! Мне плевать, что дорого! Пусть будет два!
Мужчина безнадежно вздохнул и, погладив занавеску, поднял голову на восходящее солнце:
— Хорошо... После завтрака я пойду к нему... Но я не поним...
Женщина не дала ему договорить. Поцелуй ее был долгим и скорее наигранным. Но он, казалось, не заметил фальши.
Сразу после завтрака усатый господин покинул молодую женщину и двинулся в направлении соседского дома, который отстоял в трех верстах.
Соседский дом, стоявший особняком, окружала небольшая опушка средь довольно редкого леса. Лес был настолько редок, что только его запущенность не давала слишком уж большого повода удивляться тому факту, что это был лес, а не парк.
Чтобы достигнуть поляны, на которой стоял дом соседа, надо было пересечь его.
Вскоре ранний гость уже стучал костяшками пальцев в дверь надежного глухого заборчика, за которым мгновенно послышался крепкий, зловещий лай собак. Сколько их было — две? три? — угадать не представлялось возможным.
Через несколько секунд дверь приоткрылась.
Хмурое лицо с тощей бородкой уставилось на посетителя. Щель вразнобой, остервенело расталкивали огромные собаки, тыча мордами доски в такт подергиваниям хмурого лица. Бородка задвигалась. Послышались четкие слова:
— У меня уже нет сил сдерживать их... Когда я открою ворота... — лицо неожиданно улыбнулось. — Простите! Двери...
— Я больше не приду... — поспешил гость.
— Сделайте одолжение!
— Но... Я слышал... У вас есть... Ну, в общем, вы... Я дам вам двести пятьдесят тысяч долларов... — закончил сбивчивую речь посетитель. — Я ваш сосед... Живу тут рядом.
— Долларов... Мне не нужны двести пятьдесят тысяч!
В лице гостя обозначилась надежда. Озабоченность и сосредоточенность сменили ее:
— Триста... Нет! шестьсот! Шестьсот тысяч!
Лицо с бородкой хотело закрыть двери, но гость, сильно рискуя, сунул башмак в освободившуюся от собачьих морд щель:
— Полтора миллиона!
— Столько ли стоит ваше семейное счастье? — лицо с бородкой снова улыбнулось, правда, на этот раз улыбка оказалась горькой.
— Два миллиона... — тихо произнес гость, — плюс два патрона.
— Два патрона!..
— Два, — снова тихо ответил гость, как вдруг раздалось негромкое глухое ворчание. Гость резко дернулся, лицо его исказилось, и он глухо завыл, силясь вырвать ногу из собачьих зубов.
Наверное, это решило исход дела, потому как человек с бородкой неожиданно подобрел:
— Наличными, с четырнадцати до шестнадцати... Я дам ему предыдущий образец — он уже рассекречен... — пробормотала, удаляясь, бородка.
Дверь автоматичеки защелкнулась. Кривясь от сильной боли, гость пошел домой.
Вечером ружье в роскошном футляре уже лежало на алом бархате кровати юной особы. Хищно сузив долгие глаза, она пристально смотрела то на футляр, то на складки яркого бархата.
На полу валялась скомканная записка:
“Я в больнице. Скоро буду. Целую. Жди”.
Брезгливо откинув ее ногой, блондинка подошла к кровати...
...Утренние газеты были лаконичны, в отличие от горестной вдовы, поведавшей страшную историю о злодействе чудного соседа-затворника, домогавшегося ее целых два месяца и прокравшегося к ним поздно вечером со своим страшным ружьем, которое разнесло ей весь дом.
Жаль только, что она — богатая вдова — не увидит больше своего мужа, злодейски убитого этим негодяем, застрелившимся у себя дома...
— Почему же? — ответили ей в полицейском отделении, где она давала показания. — Может, и увидите, если, конечно, он захочет, после той психологической травмы, которую вы нанесли ему... Впрочем, вряд ли... Ведь он любил вас...
— Да! — спохватился инспектор. — Я забыл! Вы же еще... Прежде чем мы отправим вас в тюрьму, вам придется пройти курс психореабилитации. К счастью, эти голографические патроны не были защищены от длительного воздействия на организм... Ведь этот, как вы говорите, негодяй действовал согласно инструкции... Ха-ха!.. Чтобы вам не пришло в голову что-нибудь попроще!.. — рассмеялся инспектор, позванивая наручниками.
15 января 1996 г.