Здравствуй, ночь. (Bonjour nuit)
— Дверь в комнату Тайлера всё ещё заперта? — мимоходом спросила Вайолет, подпиливая трехсантиметровые ноготки с маникюром кричащих флюоресцентных цветов.
— Да, до сих пор, — озадаченно ответила Мими, уставившись на самодельную табличку с надписью «Осторожно, тут могут послать».
— Что это с ним? Уже двенадцатый час. Работу ведь никто не отменял.
Меган—Оливия впопыхах
застегивала бюстгальтер кончиками пальцев, который никак не поддавался её безуспешным усилиям. Тайлер полулёжа курил бонг, навалившись обнаженной натурой на спинку раскладного дивана.
— Куда ты так торопишься, а? — спросил блондин девушку, натягивающую на спортивные ноги джинсы. Ответа не последовало. — Если это из-за Джесс, то её не будет ещё пару дней. Она, блин, в Ричмонде у тёти. А это пипец как далеко. Эй, ты игнорируешь меня? — недовольно проговорил Тай, вскочив с дивана. Меган уже застегнула кардиган и готовилась распахнуть дверь, но он преградил ей дорогу. — Я не понимаю тебя, Лив. Ты прыгаешь ко мне в койку, а затем строишь из себя невинную овечку?
— Не принимай близко к сердцу, — отмахнулась девушка. — Мне нужно было забыться, просто под рукой больше никого не оказалось.
— Значит, ты просто сняла меня на ночь? — нахмурился парень.
— Получается, что так, — ответила она и рука блондина, державшая её запястье, мгновенно разжалась. Тайлер был подавлен и зол в течение всего последующего дня, умалчивая причину своего отсутствующего настроения и разочарованности во всём. Стоило ли говорить, что самой Меган причинять ему боль было так же тяжко, как и ему выслушивать противоречивые слова перед её уходом. Она не хотела давать ему ложных надежд. Ей хотелось поступить правильно после того, как уже наломала дров. Просто Мег поддалась сиюминутной прихоти отомстить Дилану, который вовсе не подозревал об её увлечении им, и таким образом она причинила боль ещё и себе. Это был порочный круг, омут, если хотите, из которого невозможно было выбраться. Цепь печальных, даже мнимых событий уже запустилась. И в этой комедии никому не представиться возможность смеяться последним.
— Привееет, малышня! — ворвавшись с вещами в прихожую, радостно пропела Джесс. — Скучали по мне?
— Да, конечно, — через силу улыбнулся Тайлер, помогая ей перетаскивать многочисленные сумки.
— Что-то случилось? На тебе лица нет...
— Нет-нет, что ты. Всё в полном порядке, дорогая. Просто я сильно скучал по тебе.
— Я тоже, — обняла его Джесс. Тайлер чуть приблизился к ней и неуверенно подставил голову к её лицу. Джессика кинулась к нему на шею и поцеловала в губы, закрыв глаза. Тайлер же переглянулся с проходившим мимо Уиллом, который нёс пиво в руках. Он удивлённо посмотрел на блондина, не понимая того, что с ним происходит.
— Уже вернулась, Джесс? — прервал её Уилл. — Как поездочка?
— Ничего так, приходилось вставать в пять утра и доить коров, а в целом мне даже понравилось. Ладно, я такая голодная, что готова слупить весь запас гамбургеров на неделю! — потерла руки Джессика и побежала стремглав на кухню.
— Продолжай чесать дальше, я тебе верю, скелетон, — саркастически добавил ей вслед Уилл.
— Я припомню тебе это, Картер! — с полным ртом прокричала с кухни блондинка.
Тайлер в это время стоял в стороне и не проронил ни слова, тупо уставившись на пол.
— Что с тобой, чел? Твоя девушка приехала, не вижу улыбку радости на твоём лице, — шёпотом проговорил Уилл, взболтав пиво. — Что стряслось?
— Ничего, — мрачно ответил Тайлер, уходя от ответа.
— Не ломайся как баба, Тай! — серьёзнее произнёс парень— Не увиливай от ответа.
— Понимаешь, я... — начал было Тайлер, но был прерван звонком в дверь.
— Кого там ещё принесло? — задал риторический вопрос Уилл, забыв о блондинчике. Он остался в сторонке, нервно переминая длинными пальцами ручку чемодана. Всё шло не так, как было нужно. — Это просто коммунальщики. Вайолет опять не оплачивает счета. Достала, — закинув многочисленные бумажки куда-то вглубь шкафа, проворчал Картер. — Знаешь, что меня удивляет больше всего? — задумчиво произнес он. — Я всегда думал, что у Джесс нет никаких родственников в Ричмонде или где-то ещё. Она всегда была одна, ни разу даже словом не обмолвилась об этой тёте. Странно всё это...
Закончив монолог, Уилл оставил Тайлера самого разжёвывать все вышесказанные домыслы. Это было не самым приятным занятием. Сейчас у блондина из головы не вылезала Лив и его измена Джессике. Она его, блин, любит, а он её предал. Ужасное чувство — вина! Сводит буквально с ума. Забываешь о том, что предшествовало такому решению, а в дальнейшем и поступку, потому что из всего этого вытекало только одно — он бы ещё не раз сделал то, что сделал, будь Оливия к нему благосклонна. Данный факт просто разъедал его мозг до самого основания черепной коробки и оставлял одного на едине со своими пагубными мыслями. Как же сильно было желание в его голове пойти и напрямую рассказать обо всем своей девушке, частичке души, вылить грязь, засевшую у него в каждой клеточке тела кому-нибудь в уши. Но здравый смысл, вызванный попросту трусостью, заставлял закрыть рот на замок и выбросить невидимый ключ, как делают дети в детском саду. Трусость — она такая, заставляет усиленно работать мыслителей аппарат, чтобы скрывать, скрывать и скрывать до скончания времён. Труднее всего ему было представлять, как Её сердце в обломках лежит под его ногами, неистовое и истощенное предательством. Но почему-то в его душе всё больше преобладала мысль о том, что Ей попросту не нужны его оправдания и чувства, она сможет прекрасно обойтись и без него. И если бы не отказ Лив продолжать играть в это чертово колесо, то он бы, не раздумывая, окунулся бы ещё дальше в эти дебри. Ну а теперь ему придётся жить с этим крестом до тех пор, пока не закончатся силы держать каловые массы в том месте, где должно быть сердце. Сейчас там пустота. Чёрная дыра. Вот так-то.
Отнеся вещи Джессики в комнату, Тайлер вспомнил слова Уилла о том, что никаких родственников у его девушки не оставалось, даже если она до последнего собиралась это скрывать. Порывшись в её сумке, он наткнулся на всякие женские безделушки типа губной помады или прокладок, но в потайном кармашке было направление в онкологический диспансер для обследования. И этот самый диспансер находился отнюдь не в Ричмонде, а в Бронксе. Тут же лежало постановление о прогрессирующей стадии рака у его некогда возлюбленной. Тайлер схватился за голову и шумно вдыхал и выдыхал воздух. Раз за разом. Зрачки неизмеримо расширились и почти полностью перекрыли радужку.
— Какой же я всё-таки подонок! — первым делом проскочило в его голове.
— Ты идёшь? Мими наготовила всяких вкусностей к моему приезду, — спросила стоявшая на пороге комнаты Джесс.
— Д-да, уже иду, — промямлил он, пряча за пазухой листочки.
Джессика настороженно оглядела его.
— Ты в порядке? — спросила она.
— В полном, — незамедлительно ответил блондин.
— Ладно, жду тебя, — улыбнулась девушка и тяжело вздохнула, зайдя за поворот.
Когда ты каждый божий день твердишь себе, стоя перед зеркалом, о том, что стакан наполовину полон, жизнь со скрупулёзностью счетовода будет тебе доказывать обратное. Никуда не деться от жестоких реалий. Они всегда находят место быть.
«А ты, что думал, в сказку попал?» — говорит науськанный разум своему глупому хозяину. И тот начинает думать своей головой в кои то веки! Его действиями больше не координирует кровожадное общество, в один момент задыхавшийся от неиспользования рассудок становится во главе угла. И этот самый мозг, что доселе был абсолютно бесполезным, приобретает вселенскую значимость. Всё или ничто. Никчёмность, приобретшая краски, превращается в ещё большую обузу. И вслед за этим больному светочу приходит конец. Тьма поглощает его как губка воду вокруг раковины после мытья посуды. Неумелого, как и сама жизнь. Человек, бесспорно, всегда являлся венцом природы, а точнее её похоронным венком.
***
Над погрязшим во мраке ночи лесом интенсивно сгущались тучи. Весь мир был погружен в сверкающие полночные блики далёкой кровавой Луны, распластавшейся круглым веером над своими бескрайними владениями, не знающими ни начала, ни конца. Багровые осколки бликов падали на острые верхушки елей, проглатывая их одну за другой. Издали виднелся пылающий до неба костёр, разноцветные ленты которого смешивались с алой зарёй. Вокруг ни души, только лишь изредка под босыми ногами хрустел пожухлый ворох веток и листьев. Где-то за кустами послышался гул, оглушивший тишину. Вой, поглотивший мрак. Серебряная шерсть блестела на свету, щербатый спутник Земли щедро оголял густые клочки. На ходу подхватив её, Волк, больше похожий на Человека, повез девушку в самую глубь леса. Чаща казалась нескончаемой тропой, а шерстяной незнакомец только ускорял свой четвероногий забег. Она чувствовала себя наездницей на прекрасном скакуне, но больше походила на Лиру, оседлавшую белого медведя.
Конечным пунктом был полуразрушенный готический замок, величественно оседавший на земле. Оборотень встал под самой яркой полосой лунного света, мерцавшего среди ночной черноты. Он опрокинул малявку наземь и возвысился над ней трёхметровым мохнатым монстром с оскалившейся пастью. Слюни его длинным потоком свисали над замеревшим от ужаса ликом.
— Сегодня утром я был просто парализован страстной тоской по тебе, моя Прелесть, — гулким эхом раздался его режущий голос, напоминающий рык. Но стоило ему приблизить свою пасть чуть ближе к ней, как оборотень тотчас испарился, обратившись в прах. Шокированная девушка ползком добралась замка, ворота которого были отперты. В лабиринте многочисленных комнат она нашла одну обставленную спальню, намереваясь лечь спать. Девушка набрала полную ванну воды и, замерзая на холодном кафеле, погрузилась в неё. Расправив ноги, она полностью расслабилась, блаженно прикрыв глаза. Но в ту же секунду почувствовала чьи-то руки, скользящие по её волосам.
— Джесс...
— Тсс, — прошипела блондинка, приставив указательный палец к её губам. — Просто расслабься.
Джессика начала расчёсывать сандаловые волосы, раз за разом повторяя монотонные движения. Девушка, не смея пошевелиться, пребывала в дивном, но мучительном трансе. Руки анорексички проникали всё глубже в её волосы, пока не начали яростно топить туманную голову. Купальница булькалась и барахталась под водой, пытаясь выбраться из сырой могилы.
— Дж-джесс! Хватит! — прерывисто кричала утопленница. — Я сказала хватит!
Она отбросила от себя обозленную девушка в сторону, и та ударилась головой о кафель, оскорбленно глядя на свою обидчицу. Хэрриет схватила с трюмо стеклянную бутылку и, разбив о край столика, принялась судорожно махать осколком перед собой. Глаза Джессики расширились при виде стекающей по её ладони багровой крови. Она на четвереньках подползла к ногам Хэрриет и начала вылизывать белоснежный пол, залитый красной жидкостью. Выпив её всю, до последней капли, Джессика потянулась к её раненой руке. Хэрриет снова оттолкнула дистрофичку от себя, побежав куда глаза глядят по сумрачным коридорам. Вокруг раздавались крики, стоны, смех и чьи-то заносчивые голоса. Протяжные смычки аккомпанировали разворачивающейся дьявольской мессе. Посреди залы сидела Вайолет и пила алую жидкость из кубка, сделанного из черепа. И было это вовсе не вино, а кровь, ушедшая в землю. В огромном зеркале Хэрриет увидела своё запуганное отражение. Вокруг столпились Джессика, Уилл во фраке и грязно-серой рубахе и все, кого она только знала. Они набросились на неё и съели заживо. Она до последнего сохраняла сознание, наблюдая за действиями своих палачей как бы со стороны. Захлёбываясь в лучах восходящего солнца, природная жемчужина и заноза растворяется в своей незапятнанной плоти.
— От цинизма нет лекарства. Не нужно было слепо верить в собственную исключительность, — говорит Вайолет прежде чем Хэрриет успевает издать свой последний писк. Пылающие столпы огня усилились, окровавленное сердце и зловещий свет смешались в одно целое. Объединяет их между собой чёрная догма, как проводник из тьмы Чистилища, где нет ничего, в разверстую пасть Ада. Беспомощную девушку не обезображивают — ее абсолютизируют. Кровь стекает из головы, медленно распространяясь густыми струйками по телу, как и в момент настоящего убийства. Ее красота от божественной и непорочной, до демонически и дьявольски красивой, и человеческой, несовершенный конец — смертная красота. Все в этот момент сошлось в ней. Свои призрачные души они заполнили ей, просто съев её. Героиня умирает в пустой ванне, где должна была быть вода, но за неимением ничего кроме красоты, она пуста.
Хэрриет была солнцем, освещающим комнату холодной зимы, а стала лишь искусственным неоновым светом и парой застывших фотографий.
В мерцающей на потолке люстре девушка увидела собственное кровавое совершенство. Ослепленная своей красотой, она утонула в её отражении.
— Пора вставать, спящая красавица! — раздался мучительно знакомый голос и Хэрриет тут же разомкнула глаза. На стенах всё также висели плакаты Алисы Стекло и Аянами Рей, а окна были заклеяны фольгой. Это была комната Уилла.
— Где... — не успела договорить Хэрриет, как была перебита.
— Ушёл пару часов назад, — ответила Джессика, затягивая сигарету.
— Ясно. А почему я здесь?
— Это тебя надо спросить, милочка. Почему тебе так охота засыпать в его комнате? Вчера опять киряла, неужели жизнь совсем ничему не учит? — возмущалась блондинка. — А твои эти крики во сне нас чуть до инфаркта не довели. Кошмар приснился?
— Нет, — машинально ответила Хэрриет, облокотившись на тыльную сторону ладони. — Я ничего не помню.
— Ладно, пойдем на улицу. Тебе надо проветриться, — решительно сказала блондинка и потащила беспомощную студентку на свежий воздух.
— Меня скоро из универа исключат с таким количеством прогулов, — ныла Хэрриет, держась за голову и с ужасом вспоминая свой сон. — Это не к добру, — вполголоса проговорила она, делая размеренные шаги по расковыренному асфальту, напоминавшему ей темные стены замка, в котором её безжалостно проглотили словно мёртвое мясо.
***
Уилл не прекращая давил на дверной звонок и стучал по стеклам входной двери вплоть до того, как услышал чей-то гулкий топот и нервное бормотание. Дверь распахнулась и на пороге появился Дин, нахмуривший лоб при виде Картера и готовый послать его куда подальше.
— Никки не хочет тебя видеть, — жёстко начал Коллинз-младший. — А даже если бы и хотела, ты бы всё равно пошёл на хер. Проваливай отсюда.
— Вообще-то я пришёл к тебе, — зажав ногу в дверном проеме, сказал Уилл. — Это по поводу Хэрриет. Меня и неё.
Дин подозрительно взглянул на него, готовый в любой момент вломить ему по первое число.
— Что ты с ней сделал, ублюдок? — загробным голосом произнёс парень.
— Расслабь булки, чувак, с ней всё в порядке. Может, уже пустишь меня и мы спокойно всё обсудим?
Дин нехотя раскрыл дверь пошире, пропуская внутрь ненавистного ему дружка его девушки, который самонадеянно лыбился ему в ответ.
— Ближе к делу, — отстраненно произнёс блондин, заваривая себе кофе.
— Смотрю, у всех копов есть эта дебильная привычка литрами это глохать? — задал риторический вопрос Уилл, на что получил полный гнева и ярости взгляд. — Ладно-ладно, не агрись.
Картер серьёзно посмотрел на стоящего перед ним парня и достал телефон из кармана.
— Что это? — глядя на экран смартфона проговорил Дин.
— Это я и Хэрриет. Мы неплохо развлеклись в тот день...
— Ах ты гад! — прижав его к стенке закричал Коллинз и выбил телефон из его рук.
— Она... сама согласилась. Хэрриет не любит тебя и давно хочет порвать с тобой!
— Что ты несёшь! Она не могла так со мной поступить!
— Посмотри внимательней и скажи, что это неправда, — чувствуя, как Дин ослабляет хватку, напористо продолжал Уилл. — Ты мешаешь нашему счастью!
— Заткнись! — заорал Коллинз-младший и оттолкнул его в сторону.
— Если не веришь, спроси у неё сам, — отряхиваясь, добавил разлучник и вышел из гостиной. Дин с грохотом сел на диван, потирая виски от напряжения.
В коридоре всё это время стояла Никки и подслушивала их разговор.
— Что ты ему наплёл? — возмущённо проговорила она полушёпотом. — Всё было не так!
— Отвяжись от меня, ясно! — оттолкнув её от себя, процедил Уилл. — Не лезь туда, куда тебя не просят! Как думаешь, кому из нас поверят больше: твоим голословным бредням или моим фотографиям?
— Как ты можешь так поступать с ней? Ведь ты говорил, что она что-то значит для тебя, — смахивала слёзы с щёк Николина.
— Больше, чем ты можешь себе представить.
— Что-то не похоже...
— Слушай сюда, мандавошка, ты и мизинца её не стоишь. Тебе всегда было плевать на неё, так что закрой свой рот и живи дальше. Поверь, всем будет легче, если ты хоть раз за свою мерзкую и гнусную жизнь не высрешь своим поганым хлебалом какой-нибудь чепухи. Не нужно искать справедливости там, где её нет. Отдыхай, стерва, — рассмеялся ей в лицо Картер и захлопнул входную дверь. Никки медленно сползла по стене на пол, скрючив от боли и отчаяния тело. В одно мгновение в их доме воцарилась тишина, изредка прерываемая всхлипываниями девушки. И всё из-за пронесшегося в их доме урагана под названием «Уилл».
— Я не стерва, это нервы! — тихо прошипела она сама себе, осознавая собственную слабость и ничтожность. А затем выцарапала себе на запястье разбитое сердце, склеить которое, увы, больше никому не под силу.
***
Хэрриет и Джессика стояли около подъезда, просматривая профили звёзд в Инстаграмме и живо комментируя новые фоточки Кэмерона Монахэна и Германа Томмерааса. Но на «айфон десятый» к Хэрриет пришло сообщение от Уилла, которое заставило её сменить умиление и восторг на испуг и страх.
«Никки рассказала Дину о той вечеринке. Не знаю, что именно, но он явно не обрадуется. Я здесь ни при чем. Сам только что узнал», — гласило смс.
Хэрриет стояла как вкопанная, вытаращившись на экран телефона. Тут же к ним подъехал красный «Порш», из которого пулей вылетел Дин. Стремительно подойдя к своей девушке, он вытеснил из их общего пространства тощую блондинку, которая непонимающе глядела на парочку со стороны.
— Ты спала с Уиллом? — с застывшей в глазах злостью произнёс парень. Хэрриет медленно выдохнула, с ужасом глядя на него. Ей не за что было ухватиться, она не знала, как оправдываться. Между ними повисло болезненное молчание.
— Дин, я...
— Да или нет?! — прервал её как с цепи сорвавшийся блондин.
— Я всё могу объяснить... — продолжила мямлить Хэрриет, переминаясь с ноги на ногу.
Дин продолжил внимательно изучать её лицо на предмет какой-либо реакции, но его явно подбешивала тормознутость Миледи.
— Просто скажи, что нет.
— Я... не знаю, — почти что съежившись в три погибели выдавила она. Расстояния их лиц друг от друга не превышало толщины указательного пальца. Абсолютно резко Коллинз-младший отстранился от неё и зашагал прочь. Она побежала за ним со всех ног, а Дин словно бы и не замечал этого. Хэрриет прыгала ему на спину, хвасталась за свитер, кричала и падала, и всё повторялось снова и снова. Прохожие с разных точек зрения оглядывали эту картину, которая происходила буквально в двух шагах от них, но всё равно оставалась чужой, чьими-то страданиями, но не их.
Коллинз уже проехал два квартала, стараясь не смотреть в зеркало заднего вида, чтобы не остановиться. Хэрриет сидела на асфальте, рыдая и прижимая голову к коленям. Сначала к ней подошла Джесс, а затем и Мими с Лори, которые видели все из окна. Это было печальным концом сказочной любви Ромео и Джульетты. Тем, что называют «одной душой на двоих». Проходит время, молча унося в прошлое то, что было пережито не единожды. Всего несколько секунд, но уже такая огромная и неподъемная пропасть. Они разошлись без слов, как мосты, не сжигая их и себя ещё больше. Глубокие трещины в сердце стали для него делом чести и гордости, а для неё слабости и глупости. Так просто разрушаются нерушимые союзы, и всё из-за эгоизма и дебилизма.
***
«Давай встретимся, нам надо поговорить», — строчила ему в потоке месседжей Хэрриет уже в сотый раз, ни один из которых не был прочитан. Каждый день она сидела у окна и мечтала увидеть с третьего этажа его машину около их дома. Но этого никак не происходило, несмотря на все ожидания, которые заставляли лицо расплываться в лучезарной, но томительной улыбке.
На следующий день девушка решила пойти в колледж, в котором он учился, чтобы разыскать его там.
— Здравствуйте, — обратилась Хэрриет к одной из учительниц после окончания пар, — где я могу найти Дина Коллинза?
— Он ещё вчера забрал все документы из канцелярии. Даже на экзамены не приходил, — ответила женщина, удивлённая такой заинтересованностью со стороны незнакомки. — Сегодня был у ректора, так что, возможно, мистер Коллинз и сейчас там.
Хэрриет полчаса стояла у дверей в кабинет директора колледжа, а когда Дин вышел оттуда, то даже не обратил внимание на её присутствии. Он выглядел совсем не важно: потрёпанные волосы, красные глаза, поношенная парка и рваные кроссовки как бы говорил сами за себя. Хэрриет окликнула его, но парень проигнорировал её.
— Дин! Постой! Нам нужно поговорить! — кричала девушка до посинения. Он обернулся и абсолютно равнодушно взглянул на неё.
— Чего тебе? — охрипшим голосом спросил Коллинз.
— Почему ты не отвечал на мои сообщения?
— Знаешь, батарея была разряжена.
— Я... не хотела, чтобы всё так вышло.
— А как ты хотела? Скрывать это всю жизнь от меня? Что ж, к твоему сожалению, уже поздно что-либо менять, — проговорил блондин и сжал обсохшие губы. — Вечерним рейсом я улетаю в Стокгольм.
Хэрриет подошла к нему вплотную, но он отстранился от неё, отворачивая своё лицо.
— Послушай меня, Дин Коллинз, — глядя ему в глаза, начала девушка, — ты ведь не глупый парень. И, наверное, прекрасно понимаешь, что ни в какой Стокгольм я тебя не отпущу.
Он безразлично смотрел на неё сверху вниз, время от времени отводя взгляд в сторону и показушно зевая. Всем своим видом Дин пытался показать ей, что ему плевать на её существование в этом мире.
— Ты закончила? — нетерпеливо спросил парень. — Мне нужно собирать вещи.
Хэрриет отошла назад, не узнавая того, кого так нежно и сильно любила, с кем клялась быть вместе до конца дней. Конец настал немного раньше назначенного срока.
— Когда мы ещё сможем встретиться? — с надеждой в голосе спросила она, умоляюще глядя на него.
— Я напишу, — ответил Коллинз и удалился, таким образом прекратив разговор. Девушка осталась стоять в холле одна, думая о том, что в её голове всё было намного проще. Теперь же приходилось заново переваривать всю полученную информацию, кусочек за кусочком, чтобы реально осознать происходящее. Но надежда, как известно, умирает последней.
На этой же неделе, в пятницу, Дин написал ей, что ждёт её около дома, если ей есть, что ему сказать. Хэрриет наконец-то дождалась его приезда, но ничего хорошего эта встреча не сулила.
Перед выходом она в пятидесятый раз поправила водолазку, пряжку на ремне, подкрасила губы и провела рукой по волосам. Ещё издалека девушка заметила угрюмое выражение его лица и довольно осунувшийся вид в целом.
«Когда он успел стать таким?» — подумала про себя Хэрриет, подходя к автомобилю.
— Самолёт в восемь, так что давай побыстрее, — скептично подгонял её Дин.
Хэрриет облизала пересохшие от волнения губы и попыталась начать издалека.
— Зачем тебе в Стокгольм?
— Я так хочу, — не раздумывая ответил парень.
Девушка недоверчиво посмотрела на него, прекрасно понимая, что он лжёт.
— И надолго?
— На всю оставшуюся жизнь, — холодно бросил блондин.
— А как же ты и я? — чувствуя, как их беседа близится к концу, произнесла Хэрриет.
— Что «ты и я»?
— Всё... кончено? — почти по слогам проговорила она.
— Да, — просто ответил Дин, будто бы его спросили, прочёл ли он инструкцию по эксплуатации.
— Что? Вот так легко?
— Я не люблю тебя.
Хэрриет была готова вцепиться в него и зареветь одновременно. Внутри она проклинала себя за слабость и безысходность. Все было больше, чем просто ужасно. Это было катастрофой. Её личным ночным кошмаром, ожившим в реальности.
— Нет, любишь, — убеждала она то ли его, то ли себя с солёным блеском в глазах. — Ты любишь меня. Поэтому ты злишься.
— Я злюсь, потому что я такой. Я не могу терпеть подобное.
— Знаешь, мне всегда было интересно узнать, почему у людей столько разных личин на все случаи жизни? Что с тобой стало? Ты просто оправдываешь свое уродское поведение, ни больше, ни меньше. Ты говоришь себе, что ты такой? Обвиняешь других в чём-то, будто сам святой ангелочек? Таких не бывает! Сколько людей переживают каждый день какие-либо трагедии, сохраняя при этом самих себя, а не надевая маску пофигиста. Ты выбрал идиотскую тактику, чтобы отвязаться от меня, Дин. Это твой выбор — поступать со мной, как последний козёл, даже не пытаясь понять. А ещё твой выбор позволит разрушить наши отношения Уиллу или Никки, не имеет значения. И в итоге ты уедешь в Стокгольм потому, что кто-то не оправдал твоих ожиданий? Потому что девушка тебя обманула? Ты больше никого не подпустишь к себе, потому что боишься боли? Поверь, ты этого не хочешь. Одиночества, — подойдя к нему и проведя рукой по его взъерошенным волосам, произнесла девушка с болью и тоской в голосе. Она приблизилась к его щеке, ощущая всем телом знакомое тепло. Выражение его лица оставалось хмурым и безэмоциональным, но Хэрриет чувствовала всеми фибрами, как его ледяная крепость тает всё больше с каждой секундой. — Человеку нужен человек. Я люблю тебя, и ты любишь меня. Всё будет хорошо.
На мгновение Дин взглянул ей в глаза и тут же потупил их, не зная, что ответить. — Мы должны быть вместе. Скажи, что мы должны.
Хэрриет всё ещё чувствовала его обжигающее дыхание на своей коже, проводила кончиками пальцев по его бледным скулам. А когда она собиралась приблизиться к его губам, то он резко уклонился от её поцелуя, отходя на несколько шагов назад.
— Мне пора.
Девушка оторопела и стояла в полном ступоре, слыша, как Дин заводит мотор машины и стремительно удаляется от неё. В этот момент всё смешалось воедино: люди, деревья, дома, улицы. Всё стало серым и безразличным, скудным и бедным. Всё вокруг давило на неё, как в коробке метр на метр, в которой её закупорили. Она задыхалась, пыталась ухватиться хоть за что-нибудь, что было важнее, чем Дин, чем их отношения. Но ничего не приходило на ум. Все продолжали жить дальше. Всем было плевать. Хэрриет осталась наедине со всеми и без них. Незащищённая, слабая, трусиха. Испуганный кролик, загнанный в клетку и не понимающий, что ему следует делать дальше, как жить, находясь вне воли. Придётся учиться всему заново, но сейчас... сейчас хотелось ломать и крушить, обвинять всех вокруг, жалеть себя и попросту умереть. Казалось, что организм не выдержит этой психологической пытки и вот-вот лопнет с досады. Слишком велика была потеря. Ей так казалось.
— Алло, Джесс?.. Дин... Он бросил меня, уехал в Стокгольм... Чёрт, уехал!.. Он приходил, мы должны были встретиться, а потом... Дин сказал, что больше не любит меня, порвал со мной, а в восемь у него самолёт... Он сказал, что больше не любит, потому что хотел... Я не могу говорить больше, у меня сил на это нет. Мне кажется, что я... не вынесу этого...
Сбивчивая и прерывистая речь ещё долго повторялась в выключенную трубку, прерываемая всхлипываниями, гудением и рёвом. — Не любит, не любит...
***
— Который по счёту день?
— Уже больше недели.
— Сколько дней она не выходит из дома?
— Сегодня седьмой, — мрачно произнёсла Мими, растирая на тёрке картофелину. — Как можно так убиваться из-за парня?
— Ничего ты не понимаешь в этой жизни, малявка, — протянула Джессика, делая затяжку. — Она любила его, а он поступил с ней как полнейший козёл.
— Всё потому, что Хэрриет сама во всём виновата. В конце концов, постоянно идти навстречу человеку, который его ни во что не ставит и спит со всеми налево и направо. Обманывает, скрывает. Отношения не могут быть построены на одной лишь лжи и приторных признаниях в любви. Ему надоело. Я лично прекрасно его понимаю, — встала на защиту Дина «полторашка».
— Да ничего ты не понимаешь. Не знаю как ты, а я абсолютно разочарована в нём. Значит, девушка должна умолять парня остаться? В этом есть великая любовь? Когда ЕЙ нужна поддержка, когда он должен был начистить разукрашенную морду своей невминяемой сестричке или хотя бы высказаться, Дин её просто пустым местом считал? И ей пришлось УМОЛЯТЬ, чтобы он не бросал её? Нет, ну ты серьёзно? Хэрриет настолько большего достойна, я даже выразить не могу насколько.
Если бы не мы, она бы вообще из этого дна не выбралась.
И где же её хвалёный парень, когда он ей нужен больше всего на свете? В Стокгольме?
— Не могу понять, либо я чёрствая, либо ещё что-то,
но... меня абсолютно не трогают отношения Хэрриет и Дина, просто не переживается за них, за исключением пары моментов и того, когда этот мудила уехал, — высказалась Лори, садясь за стол.
— Я ожидала от неё вопросов типа «ты можешь мне поверить?» или «ты вот так просто уедешь?», одной фразы «я не спала с Уиллом» и опять молчания после неё ему не хватило. Надеюсь, все уже поняли, что это было донельзя клишировано и ожидаемо. Типа бэд-бой, который половину колледжа в постели повидал, и девушка-моралистка, которая не собирается заниматься сексом до свадьбы.
Зачем было бежать за ним, когда он её «я не знаю» воспринял как «да, я спала с бывшим твоей сестры»? А-а-а, зачем? Где прежняя Хэрриет? Где? Разве не она учила нас не убиваться по пустякам? А?
И люби бы Дин её, он помог бы разобраться. Был бы рядом, когда его девушка в нём нуждалась. Не вел бы себя, как малолетняя обиженка. Противен он мне. Очень противен.
Да, возможно, парочка из них очень милая была, но... что-то не то, серьёзно. Лично, опять же, для меня.
И, о Боже, Дин своим каменным лицом напоминает мне Эдварда Каллена: у того тоже эмоциальный диапазон на уровне зубочистки был и вечное какое-то загадочно-страдальческое выражение на лице.
— Я полностью согласна с тобой, — поддержала её
Джессика. — Чего плакать-то? Что девушка унижается, простите, перед парнем? Бегает за ним, ибо он ей не верит? Если бы была реальная любовь, а не «ты изменила мне, но я всё равно буду с тобой» то да, побегать можно. Но Дин повёл себя как последняя скотина: убегает, прячется, нормально не говорит и не требует встречи сам.
Хэрри показала себя не с самой лучшей стороны, пойду перечитаю «Гордость и предубеждение».
Девушки живо обсуждали чужую личную жизнь, не задумываясь о том, что было на самом деле. Они видели всю эту ситуацию с расставанием только лишь через призму собственного жизненного опыта, не понимая и не желая понимать истинных причин.
***
Вода раскалилась до восьмидесяти градусов, ошпарив белёсую кожу до покраснения. В рот заплывала вода, впивавшаяся в глотку. Крики под ней не были слышны. Хэрриет сжалась калачиком, раз за разом издавая беззвучные бульканья.
«****ь!!!» — стояло у неё в голове. Она пыталась унести через немой крик болезненные воспоминания, но у неё ничего не получалось.
Лёжа на кровати в длинной футболке и шерстяных носках, она битый час смотрела на их совместную фотографию с Дином, а затем резко разодрала её, кинув обрывки в стопку ещё дюжины таких же.
— Тук-тук, можно к тебе? — спросил Уилл, постучавший по дереву. Они все были брёвнами.
Хэрриет промолчала, что парень воспринял как знак согласия.
— Что с тобой? — произнёс он, садясь подле неё. — Когда ты уже, наконец, возьмёшь себя в руки?
Хэрриет медленно развернулась в противоположную сторону, всем своим видом показывая, что не желает более выслушивать его бестолковый монолог.
— Прекращай дуться на всех и вся и мести под одну гребёнку! Раз Дин так с тобой поступил, это уже должно о чём-то говорить. Любящий человек никогда не смог бы совершить подобного...
— Хватит! Хватит капать мне на мозг! Сейчас он последнее, о чём я хочу слышать. Я устала от ваших постоянных пересудов за моей спиной. Не нужно ковыряться в моей личной жизни как в грязном белье. Лезьте в трусы к другим людям! Мне... нужно немного отдохнуть от всего.
— Ты говорила так неделю назад и не встаёшь с кровати, даже не ешь. Это ненормально, — констатировал Уилл, поглаживая её по ноге. — Всё будет хорошо, малыш. Я позабочусь об этом…
— Отцепись от меня! — недовольно прикрикнула него девушка, чуть повысив свой голос на пару октав.
— Тебе всего лишь нужно немного расслабиться, — настойчиво продолжал парень, но Хэрриет решительно отвергла его предложение, выставив за дверь. Ей было не по себе от того, что кто-то всё время пытается докопаться до её собственных прописных истин или навязчиво предлагает свои «утешительные» услуги, от которых Хэрриет буквально тошнило. Всё было плохо. Всё было больно. Катерина заблудилась в «тёмном царстве».
Всё хорошо, что хорошо кончается. Но не в этот раз. Мы же всё-таки не в Диснее, не так ли?