В основе вышедшего на экраны фильма режиссера Джастина Чадвика «Тюльпанная лихорадка» - одноименная книга Деборы Моггак. Сюжет пронизан духом тюльпаномании – особого экономического явления, охватившего Голландию первой трети 17 века.
Одни исследователи характеризовали ситуацию как первый экономический пузырь, рожденный «безумством толпы», когда стоимость тюльпанной луковицы приравнивали к стоимости кареты с лошадьми, другие, напротив, считают, что тюльпанный промысел подхлестнул торгово-экономическое развитие Голландии.
Как бы то ни было, ситуация не находит никаких исторических аналогов. Отрывочность исторических фактов, смутные толкования причин оставили над этим кратким периодом в истории голландского государства романтичный ареол таинственности, смешанной с ажиотажем рынка, роста спекуляций и тюльпановых игр в узком кругу цветоводов, торговых посредников и экспертов. А тема стала интригующей и для романа, ставшего бестселлером и для его экранной версии (сценарий Тома Стоппарда).
Сюжет прост до банальности: богатый торговец специями Корнелиус ван Сендвурд (актер - Кристоф Вальц) заказывает парный портрет со своей прелестной юной женой. Художник Ян ван Лоо (актер- Дэйн ДеХаан) так же молод и хорош собой. Обоюдное чувство между портретистом и красавицей Софией (Алисия Викандер) вспыхивает с первых сеансов позирования. Незаконная любовная связь, измена, игра, коварная ложь – основа драматургии, параллельно которой - другой мотив: любовь служанки и торговца рыбой. Он лишь для того, чтобы внести новую интригу: София имитирует беременность, «переняв» ее у своей служанки Марии. Игра заходит дальше – сговорившись и подкупив врача, она «рожает» ребенка и якобы умирает от чумы, с тем чтобы воскреснуть и навсегда исчезнуть из жизни ненавистного мужа со своим возлюбленным.
Все происходит на фоне амстердамских каналов, узких улочек и домов с толстыми каменными стенами и оживленного шумного рынка с крикливыми торговцами, живописными прилавками с готовыми предметами для фламандских натюрмортов: убитыми кроликами и куропатками, корзинами с рыбой и фруктами. Правда, именно в первой трети 17 века в изображении камерного голладского натюрморта наряду с роскошными розами появится цветок тюльпана. Он же и в руках Софии, стоящей на фоне окна... Ну как тут не сравнить с «Портретом девушки в жемчужной сережке!» Та же эпоха и интерьер, решетчатое голландское окно, боковое освещение,тот же типаж, поворот головы и прелесть юности. Только нет того, что присутствовало в игре блистательной Скарлетт Йоханссон - тонких движений души, затаенной внутренней драмы, особого душевного света.
В некоторых отзывах сюжетную линию и героев сравнивают с толстовской «Анной Карениной». Однако стоит ли сравнивать, поставив во главе угла банальный любовный треугольник. Дамский роман Деборы Моггак до глубинной философии Льва Николаевича как-то не дотягивает. Как и сценарий Тома Стоппарда. Разные сословия, воспитание, социальный статус, страна, время. Жертва непонятой любви и вызов свету аристократки Анны с судьбой бедной сиротки из приюта не сопоставима. София вовсе не жертвует, она манипулирует столь искусно, сколь и жестоко. А жертва эмоциональной манипуляции - ее муж.
При всей внешней динамичности сюжета: бегущий художник, суета рынка, шумные гуляки в тавернах, снующие по улицам люди, азарт фондовых бирж – никакого внутреннего психологического движения. Ни значимых диалогов, ни глубин характера. Все в легком абрисе и вдогонку быстро мелькающим кадрам сюжета.
Зато визуальный ряд эффектный и зрелищный. Просто путешествие по залу голландской живописи. А движущиеся картинки-кадры погружают в рембрандтовские световые решения и интерьеры готических храмов, заставляют созерцать знаковый натюрморт, где глобус говорит о торговых путях, пройденных голландским купцом, а череп – о бренности земного существования. Костюмеры, художники-декораторы, операторы - в общем все, кто остался за кадром - поработали с размахом. И над съемками эротических сцен, интерпретировав на современный лад «обнаженки» Якоба ван Лоо, и над созданием колоритных нарядов: от полотняного чепца и голландского воротника до широкополых рубенсовских шляп и роскошного синего платья Софии: художник сам старательно растирает для него дорогой ультрамарин.
На фоне вспыхнувшей тюльпанной лихорадки обнажились все страсти и пороки века. Трудно найти добродетель там, где даже монахиня оказывается причастной к тюльпаномании.
Из двух главных героев обманутый муж выглядит почти что благородным. Он вовсе не тиран, искренне любил, жаждал тихого семейного счастья и продолжения рода. И даже узнав о чудовищной лжи, не горит жаждой жестокой мести.
Что касается героини - единственная добродетель новоявленной представительницы бюргерского сословия – красота. Но она как тюльпан- сегодня цветет и радует, завтра – вянет.