По имени отчеству
1981-й год выдался для меня знаменательным, я окончил Брянский институт транспортного машиностроения, женился и вместе с молодой женой уехал по распределению на Крайний Север. Сначала мы летели лайнером ТУ-154 до Тюмени, потом самолётом поменьше, ЯК-40, до Берёзово, где скоротал свои последние дни Александр Данилович Меншиков, ближайший соратник Петра, и, наконец, лайнером совсем маленьким, на двенадцать персон, со звучным именем АН-2, мы добрались до конечной точки нашего путешествия посёлка газовиков Белоярский. Направили меня на работу в специализированное управление №8 треста «Тюменнефтегазмонтаж».
Встретили нас в организации, как родных. Начальник управления, Полонский Илья Маркович, молодой мужчина лет тридцати, а надо сказать, что основной костяк работников тогда составляли люди совсем молодые, если не сказать – юные, принял нас в своём кабинете и быстро ввёл в курс дела.
- Поедете на северный участок, на КС Надым, - сказал он, - там есть благоустроенное жильё для молодых специалистов. Выделим вам полвагончика, на первое время хватит, во второй половинке обосновался прораб, ваш непосредственный начальник. Он, кстати, сейчас здесь, недавно прибыл с отчётом. Его можно найти либо в производственном отделе, либо в бухгалтерии. Можете с ним познакомиться, его Яков Романовичем зовут. Через пару дней он вылетает обратно на компрессорную станцию. Желательно, чтобы и вы полетели вместе с ним.
Мы поискали нашего непосредственного начальника, и нашли его в ПТО. Им оказался весёлый парень, года на три постарше меня.
- Молодой специалист? – обрадовался он, протягивая мне руку, которую я крепко пожал, - прибыли вместе с женой? Очень хорошо. Давайте знакомиться?
- Меня, Виктор, зовут, - сказал я, хорохорясь и делая лицо серьёзным. С первых минут я решил показать себя взрослым человеком, всё же институт недавно окончил.
- А по отчеству, как? – продолжил расспрашивать он.
- Сергеевич, - прибавил я.
- А жену как?
- Елена, - сказал я и запнулся, припоминая её отчество, то бишь имя моего тестя.
- Её можно без отчества, - заулыбался весёлый начальник, - Лена – красивое имя. А меня Яков Романовичем зовут, работаю я прорабом на КС Надым.
Что такое Надым, я слышал, это был новый город в приполярном крае Тюменской области, а вот, что такое КС, слышал впервые.
- Мы знаем, что вы наш начальник, - ответила жена и улыбнулась.
- Вот и славненько, - подытожил наше знакомство весёлый прораб, - послезавтра вылетаем на место. В девять утра я жду вас в аэропорту Белый Яр. Полетим вертолётом.
- А билеты где купить? - поинтересовался я.
- Привыкай летать без билетов, - веско сказал Яков Романович, - здесь север, тут всё по-другому. Ни замков на балках, ни билетов на вертолёт… и ни зависти, ни злости, - тихо прибавил он.
Два дня пролетели быстро, провели мы их в «Деревяшке», гостинице для мастеров и прорабов. Её построили недавно из бруса сибирской лиственницы. Запах древесины ещё полностью не выветрился, потому её и прозвали – «Деревяшкой». Правда, когда приезжали с отчётом мастера и прорабы, то запах в ней появлялся и другой. Но об этом я узнаю позже, когда сам впервые приеду сюда с отчётом.
А пока в половине девятого утра мы были с женой в аэропорту. Непосредственный наш начальник уже ждал нас. Он был по-прежнему в приподнятом настроении, взял наши паспорта и отправился к диспетчеру. Через пять минут он вернулся всё с тем же весёлым видом и отрапортовал нам.
- Записал всех, - сказал он, - вылетаем с третьей площадки на вертолёте МИ- 8. Номер нашего борта двести двенадцать.
Через полчаса мы уже сидели в вертолёте на откидной скамье выкрашенной синим цветом. Сам борт был окрашен в оранжевый. Пассажиров набралось восемь человек, остальное место занимал груз. Тут была и спецодежда, и инструмент и различные материалы для предстоящей работы.
Включили турбины, и лопасти начали потихоньку раскручиваться. Сначала они разрезали воздух с шипящим звуком, но очень скоро шум этот превратился в свист. Посвистев минут пять лопастями и набрав необходимые обороты, машина резко взмыла вверх. Я машинально ухватился за лавку, а потом прильнул к иллюминатору. Я и в наземном транспорте не всегда себя хорошо чувствую, меня частенько укачивает, а тут тошнотворный комок сразу подкатил к моему горлу. Чтобы утренний завтрак не вывалился наружу, я ещё теснее уткнулся лбом в иллюминатор и начал рассматривать проплывавший под нами пейзаж. Посмотреть было на что, бескрайняя зелёная тайга, чуть припорошенная первым снегом, тянулась до самого горизонта. Признаков жилья не наблюдалось вовсе.
- А, ну, как упадём и останемся живы, - подумал я, - в какую сторону тогда выходить. До ближайшего жилья и за год не доберёшься...
Разглядывание пейзажа несколько успокоило моё нутро. Теперь можно было время от времени отрывать свой взор от иллюминатора смотреть, как ведут себя остальные. Весёлый прораб, интересно, а как он себя чувствует?
Яков Романович, в отличие от меня, чувствовал себя гораздо лучше моего, потому что он уже давно спал. Голова его слегка покачивалась в такт дёрганью вертолёта, а на губах застыла благостная улыбка.
- Как же так, - удивился я, - вертолёт гудит, летит рывками, а он спит и ноль внимания...
Тогда это был мой первый полёт на вертолёте, а потому в течение двух часов я не только не уснул ни на минуту, я просидел всё это время как на иголках. Чего я только не пробовал: и равномерно дышать, и прислонять лоб к холодному иллюминатору, и смотреть вдаль, чтобы дёрганье было не таким явным, но всё равно мне было плохо. Ком из желудка подкатывался к горлу, и я еле мог его удержать...
Но, всё кончается в этом мире, через два часа кончились и мои мучения. Командир заглянул в салон и, наконец, объявил посадку. Мы приземлились на небольшую бетонную площадку, примерно десять на десять метров. Я первым вывалился из вертолёта и глотнул спасительного воздуха.
- Ладно, - подумал я, - главное, дотерпел. Интересно, и часто мне придётся летать?
Спрашивать об этом прораба я не решился, подумав, что скоро всё, само собой выяснится.
Так и вышло, уже через полгода я летал и на МИ-6, и на МИ-8, и засыпал в них быстрее всех, сразу же после взлёта.
А пока, разгрузив вертолёт, мы пошли обустраиваться. Благоустроенным жильём оказался передвижной вагончик с удобствами на улице. Более того, я запомнил, что нам полагалась только одна половинка, во второй уже целый год шиковал Яков Романович. Отделяла его от нас тонкая перегородка из оргалита и тамбур, шириной чуть более метра.
- Ничего, - подбодрил он нас, - половинка хоть и небольшая, зато своя. И в гости друг к другу ходить недалеко.
Спали мы в ту ночь с женой без задних ног, а проснулись рано утром от стука в наружную дверь вагончика.
Не дождавшись нашего ответа, кто-то тихонько её отворил и вошёл в тамбур. Судя по шагам, это были два человека.
- Не пугайтесь молодожёны, - услышали мы тихий приглушённый мужской бас. За ним раздался другой, чуть звонче, который хихикнул. Потом первый продолжил.
- Мы знаем, что вы только вчера прилетели, а мы вчера на охоте были и немного порыбачили. Принесли вот вам гостинцев - два селезня и две щучки. Можете пока не вставать, - предупредил нас басовитый голос, сделавшись чуть громче, - мы оставим для вас всё в тамбуре, на линолеум положим. Когда отоспитесь, приготовите себе на обед что-нибудь вкусненькое.
Когда наружная дверь за ними закрылась, и шаги потихоньку стихли, мы с женой подхватились и наперегонки бросились в тамбур. Нам было интересно, что же оставили незваные гости. На полу под раковиной умывальника лежали две птицы в ярких оперениях и две щуки, одна из которых была килограммов на пять.
Я сразу понял, что мы на Крайнем Севере, и что здесь всё по-другому, чем на Большой земле. На уроках научного коммунизма нас учили, как построить социализм в отдельно взятой стране. Но он почему-то упорно не строился, хотя прошло уже столько лет после революции. А здесь все давно жили при коммунизме. Двери на замок не запирались, и это никак не провоцировало воровства. Рассказывали, правда, об одном случае, когда местный хант забрался к поварихе и утащил у неё духи на опохмелку. Флакон с французской жидкостью стоял в серванте, на той же полке рядом лежала пачка денег – пятьсот рублей, но страждущий местный житель духи утащил, а на деньги не позарился. Потом через месяц он их вернул хозяйке, об этом мне сама повариха рассказывала. Так что случай тот получается не в счёт и на воровство не тянет.
Зато, если надо было срочно ехать с отчётом, а сделать это было не на чем, то на трассе тебя подбирал любой попутный водитель и довозил до нужного места. На чём я только потом не ездил по зимнику: на отечественных КРАЗах и КАМАЗах, на немецких «Магирусах», на чешских «Татрах», на автомобильном стодвадцатитонном кране «Демаг». Один раз даже прокатился километров двести на гусеничном военном вездеходе. Три дня потом в голове гудело, и лязг от гусениц стоял в ушах.
На вертолётах приходилось летать очень часто. В середине восьмидесятых под моим началом было пять компрессорных станций, отстоявших друг от друга на сотни километров, так что налетал я за эти годы не меньше, чем мой родной брат – военный лётчик. И куда я только потом не летал…и с кем…но эти две щуки и два селезня, преподнесённые нам в первое наше северное утро, остались в моей памяти навсегда. Потом я и сам проделывал этот трюк не раз, сделавшись заядлым рыболовом, рыбка-то пока ещё на севере водится. Я раздаривал свой улов направо и налево почти полностью. Угощал и знакомых и не знакомых мне людей, особенно нравилось дарить улов только что приехавшим на север молодым специалистам. Угостить ближнего – это всегда приятнее, чем съесть самому. Ну, а какую вкуснятину жена приготовила нам тогда на обед, вспоминаю до сих пор, и до сих пор у меня бегут слюнки от этих воспоминаний. На первое она приготовила жаркое из птицы, а на второе котлеты из щуки, так что мы с Яков Романовичем ели и нахваливали мою супругу.
Отдыхали мы только день, а на следующее утро мой непосредственный начальник повёл меня на компрессорную станцию знакомить с бригадой.
- Вот ваш новый мастер – Виктор Сергеевич, - представил он меня.
И все рабочие, а это были высококвалифицированные специалисты по монтажу турбин, не первый год зарабатывавшие «длинный рубль» на севере, жали мне по очереди руку и с улыбкой заглядывали в глаза. Потом в прорабке я спросил у Якова Романовича, непосредственного моего начальника, которому самому было только 26-ть, не смешно ли выглядят мои «Виктор Сергеевич» по отношению к сорока-пятидесятилетним мужикам.
- Нисколько, - ответил он мне, - и я тебе объясню, почему? То, что знают они, ты будешь знать, максимум, через год. А вот то, что знаешь ты, они не будут знать никогда…
Так, с первых дней строительства газопровода «Уренгой-Петровск» я стал Виктором Сергеевичем, отныне и навсегда. И никогда об этом не жалел впоследствии…
Потом, несмотря на разницу в возрасте, все мы подружились, и коллектив у нас получился не разлей вода. На Крайнем Севере иначе нельзя. Много раз потом я выручал моих «ребят» из разных ситуаций, и они всегда стояли за меня горой.
На фото: 1982-й год. Я на рыбалке на реке Надым. Тогда ещё рыбка ловилась (в руках - язь и щучка)...
http://www.proza.ru/2017/10/18/1283