Сегодня у меня дежурство. Дежурство не рядовое, а из ряда вон. Праздничное. Большой хороший праздник – новый год.
Сменить я должен Владимира Владимировича. Того самого. Но надо понимать, не сейчас, значит, это не совсем он.
Мы выходим дежурить небольшой бригадой. Объектов много, и везде требуется уследить.
Собираемся возле дежурки. Стучусь в дверь – не открывают. Ясное дело – спят! Мне предлагают тревожную кнопочку нажать, так, для смеха. Шуму будет!
Но я говорю: нельзя. Владимир Владимирович этого не оценит. А может, и осудит. Он последнее время с большим рвением служит. Поэтому и устаёт. От усталости тянет поспать. С кем не бывает.
Заглядываю в окошко, а оно запотевшее изнутри. Ничего не видно. Но раз запотело – значит все живые. Только спят.
А пока они там спят, впору затариться. Праздник-то какой! Вечером полагается посидеть, старый год проводить, а новый встретить. Это знают все. Типа, новый год, новая жизнь, новое счастье... Хотя всё остаётся старое, и это тоже все знают. Но хочется же – нового!
И только мы всё прикупленное занесли в кладовочку и дверь прикрыли, как в сторожке начался шум, телефоны зазвонили, мониторы замелькали. Вышел Владимир Владимирович и говорит: вы тут дежурьте, а я буду тут работать. Мне поручено руководить другими делами – отделочными. Важнее этих дел сейчас нет.
Ну, думаю, кем только не пришлось под его началом побывать, а теперь вот – отделочником! Хорошо, что пока на дежурстве, а после дежурства ещё и отдых положен. После этого только стану отделочником. Кого отделать?
- Не кого, а что. Стену вот построили, и надо её отделать наилучшим образом. Профессионально.
Я смотрю – что-то пока всё коряво. Человек пять таджиков, один раствор месит, остальные мастерками работают: кидают и размазывают. И всё как-то неровно, раствор бугорками застывает, затирать не успевают. Стена грандиозная и очень высокая. Между бугорками потом ещё кидают, вроде как ровнее получается, но только в некоторых местах. Всё остальное – обляпано. А они всё это должны выровнять. Но не получится ведь с такими работничками, ну никак!
Говорю: праздник же, может, уже отметим? У нас есть чем.
- Так, а где есть?
- Да вон - в кладовочке!
- Так, коллеги, кладовку – закрыть! До тех пор, пока всё не сделаем. Вам бы всё праздновать!
Да, недооценили мы важность дела. Погорячились. Придётся теперь помогать, иначе гавкнут медным тазом все наши приготовления с отмечаниями. Чем заняться? Месить, кидать, размазывать или затирать? Придётся пробовать, что лучше получится.
Но тут вижу – а запертая дверь кладовки уже приоткрыта! Как пить дать, уже кто-то крысятничает! Но опасаюсь туда заходить. Ну его на фиг. Мало ли что.
Иду к Владимиру Владимировичу, а он уже и сам работает – размазывает и затирает. И хорошо у него это получается! Говорит: вот людей нет! Званных и посланных много, а работников нет.
Не знаю, говорю, кто, – званные, посланные или работнички, - уже вон заготовленное тырят!
А он: они за это поплатятся!
Как я понимаю, Бог их накажет. Бог накажет, а свинья всё съест. Минуточку, а если Бог не накажет – свинья не съест? Съест всё равно. Значит, свинья поплатится, когда из неё хамон или карбонат будут делать.
Не собирался я возражать, но всё-таки заикнулся: что за срочность? Впереди – праздники, глаза у всех уже залиты, кто чего смотреть будет?
А он мне показывает на дом, который через дорогу. Посередине дороги – красивая аллея, с деревцами. Дом весь такой монументальный, из монументальной эпохи. Фасад его, этажа так до четвёртого-пятого, отделан панелями. Вот, говорит, - эту стенку надо так же отделать, чтобы не было разницы. Не должно отличаться то, что справа этой столбовой дороги от того, что слева.
Я говорю: так это же навесные панели, под них и не надо стену так тщательно равнять!
А он: а ты глаза пошире раскрой!
Надеваю очки, которых раньше не одевал, вижу: не панели это! Похоже издалека на панели, а если приглядеться – это лепка, выложенная мелкой мозаикой. Мозаика блестит и отсветами подмигивает. Красиво. И солидно.
И такое он хочет сейчас вот, с этими вот, сваять?! Ну, вот тебе и новый год! С празднованием – жопа. Когда теперь отмечать, после дежурства что ли? В выходной день ещё после дежурства оставаться, чтобы с мужиками отметить-посидеть?
Не добро жалко, если оно там, в кладовке, осталось. Хочется ведь, чтобы душевно. Развернуть заплеснувшую душу. Высказать, что наболело, и поговорить. Пусть и ни о чём, но по душам.