Я не был распрекрасным ребенком. Ни в коем случае. И получал по мягкому месту, редко, но вполне заслужено. Однажды, например, меня так расстроило родительское поведение, что я решил уйти из дома и объявил об этом родителям. Папа сказал: «Пожалуйста, только оставь наши вещи, бери только то, что ты сам заработал». После нескольких несложных логических операций, подсчётов и размышлений, я оказался в комнате в одних трусах. «Можно я трусы оставлю?», - жалобно попросил я папу. «Можно», - папа проявил великодушие. «А можно я кое-что возьму из одежды, взаймы, я потом верну, когда заработаю?» - осмелел я. «Нетушки», - сказал папа. И тема ухода из дома была закрыта. На время. Чуть позднее из дома ушел папа. Навсегда.
Когда мама и папа ссорились, мне снились кошмары. Они никак не были связаны с ситуацией в семье, просто ситуация давала толчок этим видением. Мне снились обычные сны: про игры в войну, про учёбу в школе, про деревню и про далёкий полуостров Крым. И до определенного момента во всех этих снах было весело, солнечно и безветренно. До того момента, как я начинал понимать, что всё вокруг меня происходит во сне. Солнце, друзья, речка, трава, деревья, портфель, парты, креветки, манная каша – всё это не настоящие. Потому что ни на чем нельзя удержать глаз надолго, а отвернешься и оно, то на что ты смотрел мгновение назад, – уже не то, оно меняется, а когда совсем обнаглеет, может деформироваться, превращаться прямо на глазах.
В таких снах пугали всегда две вещи, первая: я не могу проснуться, выйти из этого состояния; второе: я могу быстро забыть, что я во сне. Меня охватывала паника, но я не мог проснуться. Тогда я говорил людям, что они не настоящие и только снятся мне, а они смеялись в ответ, я уходил ото всех, я бродил по улицам, садился в автобус, сосредотачивался только на одном: не забыть что я во сне. А это ужасно сложно, потому что во сне сознание не такое чёткое, как при бодрствовании.
Не думайте, я не путал бодрствование со сном, никогда, я точно знаю, что сейчас не сплю. А вот во сне принять своё состояние за настоящую жизнь – проще простого. И если бы не эти проблески самоконтроля, не было бы никакого страха – спал бы себе и видел сон. Но я спал, и знал, что сплю, и не знал, как проснуться. Паника усиливалась, я бежал, сердце выскакивало, дышать становилось трудно, но я не просыпался. Но я нашел выход: я забирался на скалу или высокое здание и прыгал вниз. От жуткого страха сердце замирало и я просыпался. Был ещё один способ, нужно было найти подушку и забраться внутрь, подушка словно втягивал тебя в себя, бамц - и ты в другой реальности.
Слава богу! Ты у себя в постели. И тебе пора вставать. Идёшь умываться. Мама ставит перед тобой тарелку с кашей. Как же я люблю такое простое утро в настоящей реальности! А папа уже ушел на работу, они помирились, я это чувствую, и это здорово! Иду в школу, а город весь в осенних листьях. Их не успевают убирать. Солнечно и ещё сухо. А в школе так хорошо! Друг Мишка читает «Одиссею капитана Блада» прямо на уроке. Лазарева такая же красивая, как всегда. Солнечные зайчики на партах, и можно свою пластмассовую линейку поставить под таким углом, что солнечный зайчик попадет в глаз тому бедолаге, который отвечает у доски.
Стоп! А почему так светло на первом уроке? Вчера была глубокая осень, дождь со снегом, какое солнце в восемь утра в ноябре? И все смотрят на тебя, улыбаясь, словно говорят: «Он догадался». И ты молча выходишь из класса и бежишь по коридору, который быстро превращается в палубу корабля. Корабль небольшой, до воды недалеко, тебе не испытать чувства полета и не испугаться, а значит – не проснуться. Ты попался! Ты пытаешься взобраться на мачту, но руки скользят – тут же всё намазано маслом, это же сон, мальчик. Какой же я осёл! Скорее - найти подушку!
Да, ты осёл, твои копытца разъезжаются, на море шторм, и тебя кидает от борта к борту. Сейчас корабль утонет и ты вместе с ним. Тебе конец, ты умрешь и никогда не проснешься!
Надо собраться. Никакого шторма нет, есть только сон, всё в твоей голове, я не осёл, никакого масла, я тут главный, я всем управляю, я справлюсь. Шторм утихает, копыта превращаются в ноги. Так, я могу! И это не корабль! Это школа. Да, солнечные зайчики на полу коридора, его только что помыли, еще можно почувствовать запах влажной тряпки. Из-за угла выходит Ольга Алексеевна: «Решетнёв, почему ты не на уроке?» Я – Решетнёв? Что за дурацкая фамилия! Почему я не уроке? Да чёрт его знает. Я только что помнил что-то очень важное, а теперь забыл. И правда, чего я тут делаю? «Ольга Алексеевна, я в туалет» Я иду в туалет. Чёрт, и почему она назвала меня Решетнёвым, у меня же другая фамилия. Какая? Я забыл. И ещё что-то забыл. Вспоминай! Вспоминай! Это вопрос жизни и смерти!
Открываю дверь туалета, а оттуда вываливаются змеи, множество гадов, о, сортир забит ими до потолка. Откуда они в школе? Блин, они ещё и жалятся. Бежать! Звенит звонок, школьники выходят из классов, визг, ор, топот, всеобщий хаос. Я лавирую, я хочу выбраться отсюда. Да, выбраться! Вспомнил, я во сне и мне надо отсюда… э… проснуться! Соображай! А соображать во сне тяжело, сознание вязкое, тормозит, ну конечно, ему же приходиться играть за двоих за меня и против меня. Взбираюсь по пожарной лестнице. Пусть будет не школа, а небоскрёб. Это правда, небоскрёб. На крыше гуляет ветер, уголок пионерского галстука попадает в глаз. Больно! Почему во сне больно? Я подхожу к краю, надо прыгать!
А вдруг это не сон? Вдруг это реальность и я разобьюсь по-настоящему? Ага, в реальности школьный туалет со змеями? Чего только не бывает на свете! Этого не бывает. Я прыгаю! Жуть как страшно! Сердце разорвётся! Мама, я умру! Проснуться! Скорее! Ощущение такое, будто тебя обмотали полупрозрачной пленкой в несколько слоёв, и ты прорываешься сквозь этот ужас слой за слоем, кричишь, но не слышишь свой голос, кричишь, но не можешь кричать, и сейчас снова, обратно провалишься в лабиринт сновидений.
Уф! Кажется, я кричу по-настоящему! «Мама! Мама!» Я уже проснулся, но продолжаю звать маму. И она подходит ко мне. «Что случилось?» «Страшный сон, мама» «Ничего, ничего, всё хорошо, кажется, температура спала, это всего лишь сон» Мама трогает мой лоб, меняет мокрый пододеяльник. Точно, я же болел! У меня была температура. Я вспоминаю подробности сна, и ещё раз пугаюсь, но мой страх уже только эхо, того страха в сновидениях. Мама гасит свет. Я боюсь засыпать снова. По проспекту проезжает машина, и свет скользит по потолку несколько мгновений. «Мам, - тихо спрашиваю я, - Мам! А какая у меня фамилия?» Тишина. «Мам, не молчи!» «Достоевский твоя фамилия, спи!» Ну, точно, Достоевский! Откуда только взялся этот Решетнёв?
Пелевина с его барабанящим зайцем я открыл только через пятнадцать лет после этих кошмаров, а фильм «Начало» посмотрел ещё через десять лет. Надо было всё это раньше описать, но я не мог это сделать, как могу сейчас. Так что придётся вам поверить мне на слово: всё это было со мной, и я ничего не придумал.
Сергей Решетнев ©