Тамбовский волк - это по нынешним временам не только присказка. Это - региональный бренд. Волк стоит на столе у Губернатора. У Волка на постаменте фотографируются заезжие любители сэлфи. Волк кажется уже и не хищник, а пушистый санитар из леса. А вот для моей семьи - это знак беды. Мне передалась от предков какая-то генетическая память, и уже на тощих линялых волков из Зоопарка, совсем не страшных, я не могу смотреть мирным взглядом. Шевелится на загривке поросль, нервно сжимаются сами собой кулаки. Я скалю зубы, я вспоминаю, как будто это случилось со мной.
Ещё моя бабка из Тамбовской деревни рассказывала, что волки в округе обитали всегда. Но народу жило густо, у реки не хватало берегов для домушек, строились уже по вершине оврагов, а то и в чистом поле.
Надо заметить, что в нашей безлесой степи построить дом - это был настоящий подвиг. Строевой лес и сейчас в цене не малой, а в те времена, когда на трёх верстах умещалось три колхоза - путного дерева было не найти. Строили из того, что под ногами. Лошадью топтали песок с глиной и свежим навозом. Заплетали ивовый плетень, обмазывали, получалась стена. Которую ветер уже не повалит. Мой прадед, который рыл для постройки мягкий осадочный камень под горой, считался чудным новатором! Кирпичной в доме была только печь, а на крышу оставалась и вовсе солома.
Повторюсь, что волки были всегда, но народу жило много, все поля и долины поделены на угодья, всё обрабатывалось, "серых" гоняли и не боялись.
Всё изменилось в Отечественную Войну. Не только над Жизнью нависла Смерть, не только мужиков ушедших заменили дети. Но пришла и новая беда - волки!! Война и фронты согнали хищников с насиженных мест. В прифронтовой тамбовщине собрались всякие - и рыжие, и серые, и даже какие-то белые. Некому их было отстреливать, и нечем. Приблудные и голодные, они стали смертельно опасны. Волки не таясь бегали по деревенским улицам, рвали собак, щёлкали зубами на людей. Ночью жутко выли прямо под плетнёвыми стенами, и люди, и дикие звери ощущали присутствие друг - друга.
Как было сохранить солдаткам какую-нито скотину, у всех дети, их надо кормить и растить. А за скотину налоги платить. А беда - вот она, дышит за мазанным плетнём.
У моей бабушки была одна корова на две семьи, и пара овец.
Несчастье случилось ночью, по-воровски тихо и кроваво. Волки влезли в дом через соломенную крышу и, прямо через крышу, утащили овец. Остался только бурый след да растерзанные шкурки в овраге...Вот так, битых полгода пасли и кормили, а в единый миг остались и без мяса, и без шерсти! И это в голодную зиму с двумя детьми!! Хорошо, хоть корова была не в доме. До конца своих дней у бабки наворачивались слёзы, когда она рассказывала про это. И как пошла после побираться хлеба у добрых людей, продавать детские ботиночки, потому что голодно.
На мою маму, тогда ещё совсем девчонку, волки пытались напасть, когда со старшим братом несла она своей маме в поле обед. Как вспоминают, грабельки у ребят были, и верёвочка. Мол, заодно корешков, что на пахоте выворочены, насобирать в снопок. Будет чем на ужин печку истопить. Мальчик по пути сгребал сухотину в кучки на обочине, девочка играла с забавными корешками.
Волк выскочил из оврага прямо на дорогу, был какого-то грязно-белого окраса, огромный и страшный. Он скалил на детей клыки и утробно рычал. Девочка оцепенела от ужаса, старший брат Валентин всё пытался загородить её собой и храбро замахивался грабельками. Кричал: " Ы-ы-ы! Уходи-и! . Тот лишь приседал на задние лапы и рыл передними землю - он ждал, когда дети побегут, инстинкт велел ему бросаться со спины. Неслышно, серыми тенями, с земли поднялись ещё два зверя. Оскалясь, на полусогнутых лапах, стали обходить детей с боков, окружая.
Хорошо, что крики услышали женщины, что работали в поле. Они закричали "А-а-а!А-яй!", замахали руками и тяпками, и пепельный волк со стаей нехотя затрусили вдаль. Подбежала моя бабушка, обняла детей, и они долго сидели, не в силах разомкнуть руки!
Пришла Победа, мужики, кто выжил в мясорубке войны, стали потихонечку возвращаться домой. В числе победивших и уцелевших был и мой дед, донельзя израненный под Ленинградом. Вместе с братом, дедом Алёшей, они взялись за опасную работу - пасти колхозное стадо. Подсудное за недогляд дело! А волки - каждое утро встречали орущие стадо прямо за околицей, вдыхали слюнявыми пастями пахнущий тёплой скотиной воздух. Никуда не уходили и днём, стояли вдали. Так и паслись вместе, а чем отбиваться было деду?? Только голосом, только палкой, кнутом и ещё матом.
Волки так и не напали в поле, зато ночью, в колхозном коровнике, как раз мой дед с братом дежурили, привычно проломили соломенную крышу. На дикий рёв скотины из бытовки выскочил мой дед. Волки бесновались в овчарне - прыгали на овец и рвали им брюхо. Дед схватил жердину. Увидев людей "серые" повыпрыгивали на улицу. Не успел только самый огромный, самый матёрый волчище. Он - зарвался, и, опьянев от крови, забежал в коровник. Там его рогами прижал к стене колхозный бык, а дед Алёша заколол волка вилами. В эту ночь пастухи с потерями, но - отбились. С волка сняли шкуру, за неё мой дед получил крупы, муки и даже коленкор моей маме на платьишко.
Оставшуюся тушу, какой-то деревенский шутник распял на палках и поставил на бугре - ради смеха и волкам в назидание. На морозе тушка застыла и жутко скалилась, когда моя мама каталась с ребятами с той горки на холщёвой ледянке.
После этого случая на волков объявили облаву и оттеснили стаю подальше в леса.
Мирная жизнь всё же победила: вернулась техника, поля стали снова пахать, овраги - косить, волки, казалось, ушли навсегда. Сотни коров, сотни овец паслись в лощинах. Степь перегораживали лесопосадками, но в них поселились только горлицы. Волки остались в воспоминаниях, стали пугалкой для детей, и - как дань времени - символом области.
В таком Черноземье и прошло моё детство, где обычным делом были зайцы и утки, лисы - рыжей изюминкой, а лоси - привычной экзотикой. А волки - нет, просто картинка из букваря. Зато ворон на пашнях было столько, что дважды в день, с восходом и на закате, они затмевали небо.
Наступил новый век, и новые времена. Сельское хозяйство сменилось на городское, заезжее, под видеокамеру.
Ушли в прошлое и колхозные машинные дворы вместе с колхозами, и ежедневный рёв тракторов. И стада исчезли. Вечерами не трещат по деревенским улицам мотоциклы пацанов. И улиц не стало - бурьян! Сейчас на не паханных чернозёмах кое-где вырос высоченный берёзовый лес, а в обезлюдевших деревнях стали появляться не виданные в моём детстве лесные зверушки : кукушка вместо петуха сидит теперь на заборе, филин ухает в дедовских яблонях, там же стучит дятел. А реки захватили бобры, и ловко запрудили проточную речку до болота. Водятся прямо под огородами и выдра, и трудноговоримая выхухоль. Лисы уже не в диковинку, они кружат хвостами вокруг курятников, но куры теперь редки - не держат! Проще купить в магазине.
Кто бы мог предсказать, что за грибами и ягодами можно будет ходить не в чахлую рощу, и за дровами не за сотню вёрст, а прямо на четырехста гектаров новоявленного леса в бывшем совхозном поле, где я уже успел два раза заблудиться!
Без скотины пропали даже навозные мухи, спутники моего детства, зато тучами, полновесными тучами, расплодились комары.
Их лопают прямо под окнами ультра-изумрудные ящерицы, и певучие земляные жабы - я таких увидел только сейчас. В травах кто-то видал и змей. Каждое летнее утро мою маму у крыльца встречал зайчик, почти уже друг. Который и угощенье съест, и молоденькие яблоньки погрызёт.
Оказывается, экология порой бывает ужасно докучливой! Появились птицы, которые ловят и клюют у тестя пчёл. А вечером надо внимательно смотреть под ноги, чтобы не наступить на ёжика.
Природа забирает своё, лишь взятое взаймы человеком. Очень быстро, в какие-то двадцать лет сменила пустоту постиндустрии. Вот кабанов останавливают только последние в селе собаки. А что дальше? За кабанами придут...волки?
Эволюция замкнула виток и пошла на новый, уже на другом уровне. Охотники видели следы и тени в этом новом лесу. Значит, оживают и семейные предания, мне в будущем можно ждать встречи?!