Я встретила её в коридоре Управления и она сказала мне, что нас, сторожей, передают на другой участок. В плановом она показала рапорт о передаче. Это был обычный рапорт, в котором были и моя фамилия, и фамилии моих новых начальников. Но от листа повеяло сексуальной агрессией. Я ощутила холодок безработицы.
Две недели спустя я его увидела. Разговаривал странно – со мной начальники никогда особенно не разговаривали, не делились своими планами, и, уж тем более, ничего не обещали. Разглядывал как цыган кобылу, сказал позвонить завтра. Аппетитный.
Позвонила, сказал приехать на участок. Приехала. Жду. Барак, отделанный под офис. Чисто. Но холодно. Наконец приехал, попросил подождать ещё. Прошла изящная женщина, спросила обо мне. Спросила капризно и высокомерно. Мужской голос из кабинета ответил вежливо, но как бы послал. Настоящий мужчина от такой жены должен погуливать. Начальник привез сменщицу. Мужчина из кабинета пошел показывать нам участок. Начальник - как щука в зарослях - прошуршал машиной, промельтешил с канистрой, возится с замком. Что говорил мужчина, по-видимому, мастер, половину не запомнила, раздвоение внимания. Мне на автобус ещё рано, а он мог бы уже и уехать – тянет резину, кажется, ждет, что бы я ушла первой. Подбирает на дороге – отказаться повода нет. У его спутника ноль эмоций. Несколько формальных фраз. На перекрестке в зеркале встречаемся взглядами: у него – взгляд-прочтение, у меня – как у еврейки на антисемита. Выхожу из машины и сухо говорю спасибо, до свидания. Суше можно сказать только палачу. Понимаю, что так смотреть и так говорить нельзя, ведь щетиниться пока нет причины.
Первое дежурство. Мне плохо и холодно. Телефон отключен за неуплату. Этот район города мне не знаком. Если что случится куда идти, кому звонить – ничего не знаю. В соседнем бараке, кажется, бильярдная. Там кто-то оттягивается. Приехал начальник, сюда не зашел – пошел туда. Пьяных я боюсь. Заявился в десять с тарелкой и кучей полиэтиленовых стопок. Ничего, пить умеет. Дал первый разгон за невключеный прожектор. Не зря у них сегодня этот мальчишник: хочет показать, что домой не торопится. Надо идти к врачу, но что толку. В следующее дежурство опять отругал – почти было за что, но он не прав.
Сегодня тих, как тигр, идущий по следу. Говорит ровно, спокойно. Ощущаю прикосновение мощных лап, пока без когтей - приглашает прийти сюда в среду в 17 часов. Первое, что приходит в голову – коллективное собрание, наверное, о реорганизации. Но ищу журнал с графиком дежурств. Спрашиваю, зачем – молчит, похоже, моя реакция его не устраивает. Нахожу журнал. В среду праздник. Я как-то никогда не думаю о праздниках. Делаю глупо-невинное лицо и спрашиваю, не заболела ли бабулька сменщица. Нет, не заболела, просто он хотел, что бы она мне здесь все показала. Разговор продолжает – о работе. А вот и когти – или я здесь буду работать, пока существует участок, или буду уволена по окончании договора. На сегодня общение закончено.
Ну и капли мне выписали. Я предполагала, что бесплатным лекарствам не стоит особенно радоваться. Но что все могло закончиться летально. Я же её еще спросила, что может произойти. Но она промолчала. И в суд бы на неё никто не подал.
Вот и праздник. Легкое возбуждение. В зеркало смотрю чаще обычного. Что-то в глазах. Какая-то томность. И волосы уложились на редкость удачно. Надо идти, ведь не противен же он мне в конце концов.
Приехала мать. Привезла баночку. Я понимаю, что пить нельзя, но не могу ей отказать – мать слишком стара. Я не всегда люблю алкоголь. Смещается шкала ценностей. Инстинкт притупился, спустилась благодать: «И зачем я пойду на участок? Все люди празднуют. Замки считать? Бабулька подумает, а потом и начальнику скажет, что приходила новая поддатая сторожиха, час околачивалась, не иначе что-то хотела. Не пойду».
Следующее дежурство проходит относительно спокойно, особого внимания к себе не замечаю. Но, оказывается, в означенный день были шашлыки. Опять праздник. Мы меняемся сменами. Я предлагаю сменщице выбрать день. Мы обе чувствуем запах шашлыков. Мне её жалко – она влюбилась в начальника с первого взгляда. Она старше меня, и в полтора раза полнее. Она выбрала праздник. Но к шашлыкам её не пригласили.
Моя доброта вышла мне боком. Пришла сияющая сменщица и сказала, что начальник велел ей мне передать, чтобы я на участок больше не выходила. Следующее мое дежурство на объекте. А это означает одно: в день сдачи объекта я буду уволена.
На душе кошки. Кошки не в охоте, голодные, злые. Они во всем винят меня. Лежу на раскладушке, у которой вместо ножки ящик из-под гвоздей, а вместо брезента куски фанеры. Анализирую, что же произошло. Мне 37 лет, с мужем разошлись достаточно давно. Профессор Свядощ в «Женской сексопаталогии» пишет, что влияние сексуального воздержания на женский организм изучено недостаточно. На мне можно защитить диссертацию. На развод подавал муж. Первое время я пыталась наладить контакт с мужчинами. Но все мои любовные приключения отдавали сплином. Возможно это потому, что первое моё увлечение закончилось трагически. И на могиле любви вырос идеал. Я бросила всё, я хотела познать то, из-за чего женщина становится ковриком у двери. Но идеал никак не давал опустить планку. Итак, на сегодняшний день, год, пятилетку я монашка – настоящая, без дури. Всем моим знакомым это не нравится. Но я же никому не диктую - как жить, монашество существует столько, сколько существует человечество. Возможно, у одних это физическая или психическая травма, у других это сознательная победа духа над плотью, а у меня это звезды или та цепочка случайностей, которая превратилась в закономерность.
А что же начальник? Его флюиды я почувствовала ещё до того как увидела. Но может они исходили не от бумаги, а от того подчеркнутого равнодушия, с которым дамами в управлении произносилась его фамилия. Нет, и от бумаги тоже.
Итак, что же произошло? Первое впечатление, которое я произвела, видимо, на начальника это то, что я вошла в круг его избирательности. Мой возраст, а так же моя облезлая шуба не допускали мысли о каком либо противостоянии.
Но свидание не состоялось. А если бы состоялось, с чем бы я столкнулась? Я слышала о начальниках, удержаться на работе у которых можно только при одном условии. Так что же это должно было быть? Право первой ночи? По общепринятым представлениям ничего бы со мной не случилось. Хорошо, если бы он мне не понравился, а если бы всё было зер гут? А судя по ревнивым взглядам его подчиненных дам, он должен быть недурен. И я бы влюбилась. Муки любви – их может желать только тот, кто их не испытал. Но даже если бы не влюбилась, но просто выпустила джинна охоты из бутылки? А у начальника жена и ещё бог знает кто. Значит, мне надо было бы кого-то искать. А я никого не хочу искать, и никого это не касается – почему. Я же не вторгаюсь ни в чей интимный мир. Но если он сделал сексдоставание обязательным элементом своего руководительского кредо, вряд ли я бы сумела его отговорить. Как бы он после этого смотрел в глаза подчиненным? Я его в какой-то степени даже понимаю. А кто бы понял меня? Следовательно, чтобы сохранить работу и свой секспокой надо сделать так, чтобы ничего не почувствовать, остаться внутренне равнодушной и холодной. Это хорошо рассуждать здесь, в этой пустыне, а когда все обставлено для грехопадения? Напиваться до бесчувствия нельзя, значит надо намазать все эрогенные зоны анестезирующей мазью. А если я пожалею, что намазалась? А вдруг холодная женщина это как раз то, чего ему не хватало? Может у него до сих пор только темпераментные были, и я стала бы для него тем глотком прохладной газировки, о котором мечтает одинокий путник в раскаленных песках?
Да, может, и пора разговеться? Сколько можно отличаться от других. Подумаешь, синяя птица – белая ворона. И что начальник так поспешил? С другой стороны, с женщиной, которую я видела потом ещё и в его машине супружеская гармония нереальна. В таких случаях мы все ищем отдушину на стороне. И если я, на его взгляд, в какой-то степени привлекательна, почему бы ему не захотеть провести со мной вечер?
Кабинет он оставлял открытым. А в нем все удобства. Но у меня за спиной короб с Алёнушкой: «Не заходи в кабинет, не садись на диван, не смотри телевизор». Что меня так раздражало? Стереотипность. Стереотип, если он адекватен истине, сокращает время реагирования индивидуума в постоянно меняющейся внешней среде, ускоряя процесс познания. А если не адекватен? Вот же зануда. Это я одичала. Но начальнику и во сне не приснится, что его сторожиха много лет не общается с мужчинами, потому что они с ней стереотипно обращаются. Скорее ему приснится, что в одно прекрасное дежурство ко мне придет подежурить дружочек, и мы с ним будем счастливы в его кабинете, на его служебном диване. И он же должен мне за это премию писать. Я бы на его месте тоже меня уволила – лучше взять какую-нибудь с никакими шансами на успех, хоть раздражать не будет.
Или это «эффект Кулиджа»? Это когда самца возбуждает только новая самка. Но у полигамных животных этот феномен входит в программу размножения вида. А у человека? Дарвин считал человека эволюционирующим в сторону моногамии. И если мужчина возбуждается только на новую женщину, а дефицита в отдушинах я не заметила, это может быть и фрустрация. Почему-то о женской фрустрации пишут часто, а о мужской мне почти ничего не попадалось. О фрустрации я знаю, что она возникает при неполноценном удовлетворении потребностей. О неполноценном удовлетворении сексуальных потребностей своего начальника я могу лишь предполагать: а) отсутствие психической гармонии с партнёршами; б) влияние стрессогенных и патогенных факторов; в) приятие ложных социальных и сексуальных стереотипов и так далее.
В конце концов в эти ночные бдения я додумалась до того, что первые мои гипотезы «право первой ночи», «отдушины», «эффект Кулиджа» являются частными случаями последней - о фрустрации. Интересно услышать бы мнение специалиста и, вообще, пойти к сексопатологу, рассказать ему всё. И попросить написать ходатайство начальнику, что такая-то такая несчастная женщина очень долго не была с мужчиной, живет лишь на свою зарплату и на алименты среднестатистического слесаря, что ей для организации свидания новое неглиже даже купить не на что . А в старом она встречать никого не хочет. Что я горда, своенравна, завистлива и мелочна и что он не советует ему со мной связываться. Но так как я не пью, и у меня двое несовершеннолетних детей просит оставить меня, по возможности, на данном предприятии на должности сторожа.
Я думаю понятно, почему я хочу работать сторожем. Ночами буду писать о сексе – я хочу сделать на этом бизнес. Мне сейчас не до мужчин. Вот и в газетах пишут, что новым русским тоже не до женщин, когда они идут в гору. Правда у них может наступить детренинг, даже название придумано – «синдром менеджера» или болезнь «новых русских». Интересно, у женщин тоже может наступить детренинг? Похоже, что да. Что-то меня охватило беспокойство. Не зря же я так не спешила на свидание. Неужели надо восстанавливать форму? Но секс функция парная, сама же я её восстановить не могу: воспитание не позволяет. А как с детренингом являться на свидание? Не понравлюсь – обидится, он же не поймет – что со мной.
Вот и новый замок. Не смешно. Даже не предупредил о дне сдачи. Отвожу ключ на участок, спрашиваю о работе. Но фирма в моих услугах не нуждается. Доразмышлялась! Действовать надо было! Как? Как там у них, на Западе: составить служебную записку, приложить магнитофонную ленту – это рекомендует Джойс Бразерс, американский психолог. «В наши дни руководство компании вряд ли решится вымещать зло на женщине служащей, проявляющей компетентность в работе. Времена изменились» - успокаивает она. Компетентный сторож против компетентного прораба. Война полов – театр абсурда, извращение цивилизации. Мы оба извращенцы: он хочет, хотя у него есть жена и другие возможности, а я не хочу, хотя у меня нет ни мужа, ни любовника. Нет, не совсем не хочу, но мы с ним в разных биосостояниях. Он в состоянии сексуальной фрустрации, а я в состоянии сексуального голода. Унисон невероятен.
Да и какая теперь разница. Я иду по городу, а мне хочется на необитаемый остров. Чтобы там не было школ, в которые надо снаряжать детей, и магазинов, в которых надо покупать обувь. Чтобы бананы падали мне на голову, а на берегу после отлива было полным-полно моллюсков.
1995 г.
Послесловие.
Я на раздолбанной машинке додолбила рассказ начисто и приехада на участок. Должна же была я показать своё произведение прототипу. Это было честно. Не правда ли, уважаемый читатель? А то, что он меня уволил – значит, так надо было, но это уже другая история.