Глава 1. Отчаяние.
И пора бы уже вернуться к ней, хотя бы на одно мгновенье. И вся пустота, которая осушила берега моих чувств, смогла бы уйти. Но как обычно перевес не в пользу, одной разбитой частицы вокруг звезд, и вся та боль, которая должна быть с тобой, останется до конца этой никчёмной жизни. А тот, кто счастлив никогда, и не сможет оценить тот яркий луч, который постоянно был с ним, и не давал темноте проникнуть в те открытые окна. Написать ей письмо? и отправить в надежде, что она ответит. Или жить своей жизнью, и забыть её.
- но если отпустишь, то уже не встретишь, говорил голос во сне.
В поту проснувшись, в своей одинокой кровати, которая никогда, и не впитает её чудесный запах. Я лежал, и думал о ней, но никак не мог вспомнить её целиком. Зная её образ, я не смог бы нарисовать картину, ведь всех кусочков, явно не хватало. И если время забирает её, то с каждым прожитом днём, я буду помнить о ней всё меньше, а в самом конце, и не вспомню о ней. Суетливо поднявшись с кровати сбивая всё, что попадалось на моём пути в том числе, и бутылку виски, я искал её фотографии, перебирая всё вокруг , я так, и не нашёл. Скатившись на пол, кубарём упавший в безмолвие, я в ту секунду, так и не обрёл земли под ногами. Очнувшись в безобразном виде, с красными глазами, мне предстояло покорить новый день. Утро так, и било по моей голове, а мой дом так, и дрожал от шума бездушных машин, и людей в них, которые так и спешили на работу. Мои будни чуть отличались от будней целого мира, вместо серых офисов, и набора слов в компьютер, я отправлялся в штаб квартиру НАСА. Ближе к той стартовой точки, меня встречала рота солдат, и офицеры, которые разъезжали на машинах. Уже внутри ждали меня мои так называемые напарники, и ответственный за нас, и за наши полёты, капитан Фрэнк Моррис.
- снова опаздываете Джонс, сказал капитан Моррис.
- простите, такого больше не повторится.
Мне было наплевать, что он там подумал. Меня не волновали не звезды, не мои сослуживцы, и тем более не сам Фрэнк. Его мнение, было самым последним мнением человека, живущего на земле.
- переодевайтесь, и ждите сигнала, и чтоб вы знали, вам присоединены новые напарники по полётам они будут устанавливать новое оборудование в космосе, прошу их внедрить в курс дела, и объяснить подробнее об учениях. - сказал Капитан Моррис.
Вот и пришло вдохновения моей не очень успешной музы, и если она не сделала из меня порядочного любящего человека, то и вряд ли сделает из меня успешного учителя.
- капсула активирована Капитан, сказал прибежавший из соседней комнаты учёный.
Дав одобрения, чтоб начались учения, они с капитаном скрылись, перебирая какие - то расчёты аппаратов. Оставшись с новобранцами наедине, я не стал проводить, так называемый курс молодого бойца, это было последнее дело, которое я бы хотел делать сегодня. И тем более они сменялись настолько часто, насколько я могу помнить свои пьяные вечера. У меня были уже напарники, мы были как одна семья, и во время полётов в космос, сильно привязываешься к этим людям, ведь можно сказать благодаря им, я стою здесь. Но со временем, они все отошли от дел, и у них появилась семья, и полёты в космос ограничивались, укладыванием ребёнка в кроватку, в комнате в которой сияли огни от лампы, в полуночной темноте.
Одев костюм для учений, я не стал смотреть в зеркало, как остальные, ведь то отражение я наблюдал все десять лет своей потерянной жизни здесь. Отправившись внутрь, все начинали шептаться
Опять Джонс, пора бы уже его отстранить от дел, говорили учёные, и военные.
- Тише, мать вашу, крикнул капитан Миллер.
В комнате стало настолько тихо, что чувствовался мой перегар, который во весь голос твердил, а вчера кто - то изрядно принял. Я изворачивался, как мог наивно думаю, что всех волков спустили на новобранцев, пытаясь забраться в капсулу, но так сразу не выходило, всё указывало на то, что меня вывернет припеваючи прямо в отсек.
- Стойте, повторяли учёные. Подойдите сюда, мы возьмём ваши анализы.
Но всё то, что они говорили, не имело никакого смысла. Так как парочку набранных недавно учёных, не как не волновали меня. Я смог бы, и пьяным взлететь, и уже трезвым приземлиться, и наоборот. Сев в капсулу, а перед тем наблюдая картину, как бедные учёные, подбегая от-отчаяние и жалуясь Капитану, на безобразное поведения и не подходящее состояние, для приведения учений одного из астронавтов.
Но Капитан Моррис как всегда только отряхивался на это, и с тревожными глазами вглядывался в капсулу. Всё это удивляло, и поражало, так как после историй о том, как он снял астронавта с полёта за то, что он как - то улыбался ему с окон корабля, или когда он дрался со всеми в баре, когда видел хоть одного из наших в нём. Но ко мне он относился как – то спокойно, можно даже сказать сквозь рукава. Порою я думал, что я на кого – то похож из его близкого круга знакомых и поэтому он со мною так, но итогом было то, что чем больше я наблюдал за ним, тем быстрее осознавал, что он видел во мне сломленного человека, который и так испытал достаточно много в своей жизни. А вечная бутылка в моей руке, и синяки под глазами только доказывали ему это. Следом за мной присели на свои места, и новобранцы. Их нее лицо гораздо сильнее отличалось от-моего, в их глазах горел огонь, им сию же минуты подавай лучезарное небо над головой, и звезды о которых они слышали различные истории в детстве. Так как сегодняшние учения, так называемая тренировка, была проверкой на не штатные ситуации, при заполнении капсулы, во время её падение в воду. После многочисленных проверок, нас перевезли на корабль, проплыв достаточно далёко, мы одели свои костюмы. Сев в капсулу, а в то время саму капсулу, приподнимали с помощью крана, и уже через-переднею палубу отпустили на воду…
- Дэвид, Дэвид, просыпайся – шептал голос из темноты.
Очнувшись ночью, я так, и не смог заполнить пустоту в своей душе. А уже через полгода предстоял полёт на орбиту. Учение проходили на столько медленно, и достаточно тяжело, а с новыми новобранцами я так, и не нашёл общего языка. Мы так, и остались на разных полюсах, - когда они стремились на работу - я бухал на ней, когда они общались с учеными - я посылал их всех. Но, и моему терпению пришёл конец, когда новички умудрялись каждый день во время тренировок на тренажёре разбиваться.
- так придурки, оденьте свои костюмы, и сидите перед телевизором, а лучше обклейте всю дверь фотографиями из космоса, и когда будите возвращаться домой, при развороте ручки, молитесь, что есть силы, оказаться там, где вы должны быть, двоица пленённая звездами ****ь – говорил я.
Даже дерево бы заметило мои угрозы, и как было понятно в дальнейшем, это их не особо мотивировало. Они все разбивались и разбивались, и каждый раз я лишь смеялся до слёз при виде этой картины. Как в нервах они суетились, будто два бобра, которые пытаясь достроить платину, объедали всё вокруг. Я давно не смеялся, и даже не улыбался, будто я превратился во Фрэнка, только щетиной, сильного пьяного, и молодого. В конце концов, после такого не удачного дня для них, и такого удачного для меня, я всё – таки решился позвать их в бар. Они недолго думая согласились, хотя могли-бы и отказаться, я бы спокойно это принял, и так же продолжал пить в одиночестве в окружениях своих мыслей. Наконец – то для меня, мне стало известно, как их зовут, хотя они и раньше вроде упоминали об этом, но я постоянной пьяный, поющий, и неадекватный. И поэтому при моих различных выкриков, работнички, или рабыни, они бесились. Первого звали, Чарли Чейз, а второго Робби Гибсон. Я бы мог ждать удара в спину, но я бы всё ровно успокоил бы их обоих, не потому, что я был выше их званием, или сильнее, просто мне было нечего терять, и желание наказать себя, было сильнее. Но они оказались весьма-нормальными, говорили о многих вещах, и задавали вполне уместные вопросы. Робби перевели к нам сразу после учёбы, а у Чарли был дедушка, координатором полётов, у которого имелись большое количество связей, и который пристроил своего внука к нам. Парни пили мало, но пьяными они были раньше, чем я смог понять все, и почему Робби улыбался как безмолвный странник, в стране улыбчивых людей, и Чарли, который наоборот косился на всех со злостью, сжимая кулаки, в потерянных движениях, как боксёр, который вот-вот упадёт возле ринга, не добравшись до своей исповедальне.
- А вы долго уже летаете? спросил меня Робби, после слишком улыбчивой попытки подмигнуть барменше.
- Достаточно, чтоб разочароваться во всём этом.
- То есть для вас это обыденность? но как – это может быть, это же волшебно.
Я не ответил, и моё молчание затянувшееся паузами в дыхании, перебил Чарли.
- Почему тебя не вышибли ещё, говорил он это - как - то издалека, и под нос.
- я не плыву по течению, и не строю мосты, которые когда – то в одно мгновенье так просто испарились. А ползу как не разумное существо против всего, разрезая свою кожу об подводные камни, и все лодки, и корабли, которые ускоряют нашу жизнь, вызывают у меня поганые чувства, и бросок бутылки мочи, в их нею палубу, сказал я.
Робби начал смеяться, Чарли обиженно смотрел на свой стакан, а я дальше продолжал пить, и думать, почему же я такой мудак.