Второе путешествие.
И так, я в лаборатории профессора. Он после погрома, учинённого моим телом под руководством чужого разума, обновил некоторое оборудование. Не из-за повреждений, а для углубления опытов. Его установка теперь снабжена видеокамерами, на пульте новые регуляторы настройки. Кроме дальности ухода во время они стали более точными. Но их лимбы и линейки так и остались условными. Моё описание не дало точного определения эпохи, в какой я побывал. Не на что было поставить базовое деление.
Возбуждённый моим предложением отправиться в новое путешествие, он взволновался. Я попытался попросить отправить меня ещё раз в то же место и то же время. Однако, по утверждениям Николая Максимовича, даже при прежних регуляторах и их прежней установке это не могло получиться. Окисление контактов изменяет сопротивление. А изменение сопротивления на миллионную долю может изменить время на сотни, а то и тысячи лет. Ведь мы так и не определили, в какую точку времени я попал. А, кроме того, окружающая среда может изменить свойства торсионных пси-волн, как гроза изменяет радиоволны. Кроме другого времени и другого тела я могу, просто, попасть в другое место, где даже знать не будут о том месте, где я побывал прежде. Короче, попасть в заданное место и то же время абсолютно невозможно. Вероятность попадания одна на несколько миллиардов попыток.
Прежний настрой повидать Ою пропал, но подводить Николая Максимовича не хотелось. Хоть и без прежнего настроения собрал вещи для путешествия. Чтобы опять не попасть в неловкую ситуацию, взял чемодан с одеждой. Прежде, чем войти в клетку, разделся до трусов. Кто знает, какой дикарь будет владеть моим телом в моё отсутствие?
Сегодня профессор волновался даже больше, чем в прошлый раз. Он уговорил меня отправиться во время постройки египетских пирамид. Даже если я попаду не в Африку, строители пирамид могут проявиться и в других местах, ведь пирамиды строились по всей Земле. Их обнаружили даже на Новой Земле. Но это ориентировочно. Меня может забросить дальше. Это хуже. Потому что снова можно остаться без ориентира.
В ночь перед путешествием я почти не спал, доставая сексом Олю. Не из-за предчувствий, а чтобы не затягивать засыпание во время опыта. Наверно, это помогло довольно быстро заснуть.
Ещё не проснулся, а почувствовал беззвучное общение тех, кто меня окружал. Когда открыл глаза, то увидел вокруг себя блестящие шары. Такие шары, только стеклянные, стоят в парке на столбах для освещения. Только шары, которые меня окружали, были непрозрачными. От шара вниз свисал балахон, скрывавший стойку. Живых существ вокруг не было.
«Он проснулся!»
«Зря я понадеялся на неопытного анестезиолога. Так усыпите его вновь! Он не должен знать об операции. Его потомки должны придумать теорию эволюции, по которой они произошли от животных»
«Оперируемый отключится через 10 секунд.»
«Босс! А не слишком многих животных мы вложили в эту свинью?»
«Зато полученное существо будет разумным. Анестезиолог! Подопытный может нас слышать?»
«Слышать – нет. А вы уже подключили мозг?»
«Да!»
«Тогда он воспринимает нас телепатически»
«Немедленно перейти на звуковое общение!»
Через наплывающий сон я услышал что-то похожее на писк и бульканье. Но проанализировать что-либо уже не мог. Тяжёлый сон затемнил сознание.
Очнулся вновь в лаборатории профессора. Часовая стрелка на часах переместилась всего на 10 минут. Но тот ли был день, из которого я уходил, определить было невозможно.
Профессор непонятно суетился около пульта управления. Он то рвал на голове волосы, то колотил по ней кулаками. И всё время бегал туда-сюда в пределах двух-трёх шагов.
-- Профессор! Что случилось? Почему я так быстро вернулся?
Старый дурак, альцгеймер, невнимательный осёл и тупица в его выкриках были самыми добрыми словами. Остальные выходили за пределы нормативной лексики. Кого он крыл такими словами было непонятно.
-- Николай Максимович! Я не виноват! Я вообще не понял, что произошло.
-- Да это я, старый дурак, сделал совсем не то, что хотел. Накануне проводил опыты по дальнему перемещению во времени. Кошка вернулась сумасшедшей. Сам не понимаю, как получилось, что я забыл переключить регулятор диапазона. Вас должно было забросить слишком далеко, едва ли не к созданию мира. Там, где Вы побывали хоть что-то было?
-- Было, профессор, было! Мне делали какую-то операцию.
-- Кто?
-- Не знаю. Вокруг были какие-то светильники без света. Кто-то разговаривал без звука. Я не успел придти в себя, как меня усыпили. А проснулся уже здесь.
-- Слава богу! Меня больше всего напугало, что я Вас отправил слишком далеко. Кроме этого Вы что-то видели?
-- Больше ничего не видел и не слышал. Хотя…, в последний момент они перешли на звуковое общение, что-то между писком и бульканьем. Точнее, пищащее бульканье.
-- Мало! Слишком мало информации. Напрягите память. Может, что-то ещё вспомните?
Но как я ни старался, вспомнить ничего не мог.
-- Николай Максимович! Может, опять гипнозом? Я в прошлый раз сам удивился, как много не мог вспомнить. А ведь то, что дал гипноз вспомнилось.
-- Не знаю. Они занятые люди. В прошлый раз не очень поверили. Рассказанное Вами расходится с принятыми теориями. Хотя, кое-что и совпадает. Придите завтра, я попробую с ними поговорить.
Оля не пришла ночевать. Меня расстроило только отсутствие еженощного секса, к которому я привык, как привыкают к обеду в одно и то же время. Напряжённые отношения последнего времени требовали перерыва для отдыха. Я надеялся отдохнуть в путешествии во времени. Но обстановка сложилась несколько иная. Даже немного обрадовался отсутствию Оли. Из-за секса засыпание происходило значительно позднее времени укладки в постель. Поэтому уснул не сразу, долго ворочался. Даже собирался встать, но неожиданно уснул.
Во сне опять оказался в той операционной комнате, в которую попал во временном перемещении. Пытался хоть что-то разглядеть подробнее, но ничего не получалось. Внезапно увидел отражение в шаре. Попытался вглядеться, но проснулся. Волнение от столь необычного открытия не дало уснуть. Да и вставать уже было пора: Оли нет – завтрак надо готовить самому. Как бы ни напряжены были наши отношения, кроме секса она взяла на себя обязанность ежедневно готовить еду, стирать и приводить в порядок одежду, поддерживать в чистоте квартиру. Чудно, но даже мои ботинки чистила она. И очень возмущалась, если я пытался сделать что-то из этого сам.
Пусть читатель не думает, что я хотел прервать такую нашу совместную жизнь. Отсутствие общения, конечно, тяготило. Но всё остальное было идеальным. Размолвка у семейных друзей часто приводила к затяжным ссорам и даже к попыткам развода. Такие отношения особенно тяжело переживали их дети.
Мы с Олей жили гражданским браком. Поэтому в разводе нужды не было бы. Она была бесплодной, поэтому на потомках наши отношения не скажутся. Зато никто из моих знакомых не мог похвалиться терпением и заботой жены во время ссоры или размолвки. Ни у кого жена во время ссоры не была такой страстной в постели. Если я пытался показать свою обиду и пробовал отказаться от очередного секса, она сама возбуждала меня вопреки моим желаниям и доводила до оргазма, каких бы сил от неё это не требовало.
Надеясь, что Оля по-женски закапризничала, я пошёл в профессору. Может, она тоже захотела отдохнуть от нашей бесконечной беспричинной размолвки?
В лаборатории кроме Николая Максимовича был один из прежних гипнологов и два незнакомца. Они тоже оказались гипнологами. После знакомства я рассказал последние мгновения сна и возникшую при этом идею. Новые знакомые, похоже, ко всему мероприятию относились скептически. И только профессор и прежний знакомый излучали энтузиазм.
В этот раз я даже старался помочь гипнологам ввести меня в транс. Словесного описания оказалось мало. Зато картинок нарисовал огромное количество. После выхода из гипноза я сам с удивление разглядывал нарисованные в фонарях отражения.
Оказалось, это были не фонари, а операционные скафандры. Сквозь один из них сбоку проходил свет какого-то излучателя. В скафандре был виден профиль его обитателя. На одном из рисунков я более детально прорисовал именно это лицо. Жаль, что был виден только профиль на просвет. Он был невероятно похож на профиль «зелёного человечка», про каких рассказывают контактёры НЛО. Как ни добивались гипнологи более подробной прорисовки, большего я не видел. Из отражений в скафандрах складывался интерьер операционной. Даже если бы я захотел такое придумать, у меня не хватило бы фантазии.
Комната не имела ни пола, ни стен, ни потолка. Точнее, они так сливались друг с другом, что границы между ними не просматривалось. Вдоль одной из стен было что-то вроде пульта. Из семи присутствовавших тут инопланетян один был около пульта. Он и обнаружился только через отражение. Пульт состоял из плавного изгиба стены. На нём были какие-то знаки разных форм и размеров. Видимо, это были своеобразные сенсорные кнопки. Часть их светилась. По средине операционной висел над полом стол, на котором покоился тот, в кого пытался вселиться я. Стол именно висел, потому что под ним не просматривались никакие опоры. Один из скафандров был от меня чуть дальше остальных, поэтому удалось заглянуть через отражение в нём и под стол.
Из края стола будто вырастали утончающиеся к концам щупальца, в среднюю часть которых будто врастали конечности инопланетян. В ногах стола было что-то вроде кассеты, из которой выставлялись конечности разных животных. Они походили на конечности манекенов или чучел. Среди этого добра стояла голова обезьяны. Я таких морд не видал, но предположил, что она от обезьяны лишь ассоциативно. Тут же в строгом порядке лежали какие-то внутренние органы. Я не специалист по анатомии, но в одном органе увидел сердце, в другом – печень. Даже предполагать не стал, мои они или нет. Тут же лежала голова животного, похожего на свинью. Никаких инструментов или реактивов рядом не было. В операционной не было и светильников, как таковых – неяркий приятный свет излучали стены пол и потолок. Только какие-то редкие излучатели будто висели около стены, в свете одного из них мне и удалось разглядеть профиль одного из присутствующих.
На операционном столе за частоколом щупалец виднелась человеческая голова. Щупальца были почти неподвижны, поэтому лицо разглядеть не удалось. Но видимые участки почти не отличались от наших, современных. Разве что лицо на столе было более волосатым. Остальная часть тела была покрыта чем-то, похожим на нетканый материал, который расступался перед приближающимся щупальцем. Под изгибами этого материала угадывались конечности какого-то животного, поднимающие ткань в районе груди. Шупалец не успел проникнуть под ткань, ткань только начала раздвигаться, начиная с маленького отверстия, поэтому увидеть тело не удалось.
-- Что это? Там же лежал я, а не какая-то скотина!
-- Похоже, ты попал на сборку человеческого тела. Наука не смогла найти связи между обезьяной и человеком. Даже генетика у нас с обезьяной разная. Некоторые учёные предполагали, что нас собрали инопланетяне из разных не только земных животных. На генетическом уровне ближе всего к нам свиньи. Выступы над местом, где у тебя должна быть грудь как раз и похожи на согнутые в суставах передние ноги свиньи. Набор органов в торце операционного стола подтверждает это предположение. Именно поэтому никак не находится связующее звено между нами и какими-либо животными. Всё говорит о сборке человека в готовом виде, а не о эволюции его из других животных. Параллельные следы динозавра и человека, запечатлённые временем на высохшей и окаменелой глине являются подтверждением этого предположения. А то, что ты успел увидеть является доказательством этого. Но твоё видение нематериально, его невозможно предъявить, как доказательство неестественного происхождения человека. Вновь побывать там тоже не удастся, даже если я не прикоснусь к регуляторам на пульте. Прошедшее время отодвинет этот момент на такой же временной промежуток. Но там он может оказаться совсем иным. И, как я объяснял в прошлую встречу, окисление контакта в регуляторе уже изменило настройку. Тем более, что переключатель диапазонов сейчас даёт очень грубый настрой, из-за чего минимальное отклонение отбросит объект на сотни или даже тысячи лет от того времени. Я проанализирую твой рассказ и рисунки и сделаю свой вывод. Заранее знаю, что вся мировая наука будет настроена против. Спасибо всем за помощь. С вами, коллеги, я расплачусь, как только получу зарплату. Дима! А Вас не обижает здешняя зарплата? Если что, я могу доплачивать из своей. Вы же самое важное здесь лицо для исследований.
-- Спасибо! У меня военная пенсия, плюс пенсия по боевому ранению, да ещё зарплата в институте…. В общем, я думаю, получаю даже больше Вас. Если будет туго, говорите, я могу Вам помочь.
-- Ну, это разберёмся…. Главное, чтобы не обидеть никого из участников. Эти исследования очень важны. Меня не признают при жизни, зато, думаю, после смерти найдут доказательства моей правоты.
Оля не появилась и этим вечером. Её телефон был вне зоны доступа или отключен. Я позвонил всем знакомым, но кроме меня её никто не знал, а в фирме, где она работала, кончился рабочий день. В отчаянии позвонил Але. Из женщин более доверенных лиц у меня не было. Аля ещё в школе была ко мне неравнодушна. Я знал её, как лучшего товарища, с которым смело можно идти в любую разведку даже после любой ссоры.
Аля выслушала мой сбивчивый рассказ, попросила время подумать. Мы сговорились встретиться завтра после работы. Это я был на пенсии, как военный, а остальные одноклассники трудились.
Рано утром меня разбудил дверной звонок. Надеясь, что это вернулась Оля, я не одеваясь кинулся к входной двери. Хотите верьте, хотите – нет, но я принял бы её даже если бы она призналась в измене.
Но за дверью оказался наш участковый с каким-то гражданским мужчиной. Оба предъявили удостоверения. Я настолько не ожидал появления столь странной компании, что не сразу понял, о чём они спрашивали. Гражданский мужчина оказался следователем. Появление следователя вызвало у меня ещё больший шок. Неужели Оля какая-то преступница?
Когда меня привели в чувство, спросили, здесь ли квартировала женщина, в полном имени которой я узнал только слово Ольга. Смешно сказать, но она меня так околдовала, что я забыл её спросить о фамилии и отчестве. Да и какое отчество может быть у 18 – 20 летней девчонки? Когда разобрались, попросили осмотреть её вещи.
Я ровным счётом ничего не понимал. Ещё больше смутило приглашение в отделение полиции. Всё остальное было, как во сне.
Оля на своей машине попыталась обогнать тяжёлую фуру, ехавшую слишком медленно. Не рассчитала возможностей машины и попала в своеобразные ножницы между обгоняемой и встречной фурами. Встречная фура тоже двигалась не быстро. Оба тягача супермазы с четырьмя осями. Её машину раздавило между тяжеловозами, растёрло между колёсами. Остатки её машины попали под колёса прицепа, которые в заторможенном состоянии буквально размазали остатки машины и человека по дороге. Спасателям почти нечего было даже собирать. От женщины осталась только голова. Спасатели буквально лопатами соскребали остатки её тела с дороги, часть тела выковыряли из металлолома её машины. Нарушений ПДД водителями фур не было. Этому свидетельствовали несколько записей видеорегистраторов фур и других водителей.
На опознании кроме головы, другие останки мне не показали. В голове с трудом узнавалось её лицо. Меня сразу предупредили, что хоронить её мне не разрешат, потому что мы не зарегистрированы, а значит, чужие люди. Единственное, что попросили ещё, сдать пробу на ДНК. В остатках матки паталогоанатом нашёл полуторамесячный эмбрион. Только если я окажусь его отцом могу получить её для похорон. А пока разыскиваются её родные.
Побывавшие в такой ситуации читатели могут понять, в каком состоянии я был. Только потеряв её, понял, насколько дорога она мне оказалась. До позднего вечера бродил по городу, не видя и не слыша ничего. Наверно чудо, что не попал под какую-нибудь машину. Перед возвращением домой немного пришёл в себя. А на лестнице моего этажа меня ждала Аля. Она, говорит, много раз звонила мне, но я не отвечал.
Когда сказал женщине о случившемся, у меня хлынули слёзы. Я много раз был свидетелем смертей, на заданиях приходилось и самому убивать, несколько раз был ранен. После последнего ранения даже был комиссован. Но Оля была единственным человеком, смерть которого я не смог пережить спокойно.
В квартире оказался, скорее всего, с помощью Али. Она меня до глубокой ночи отпаивала разными успокоительными лекарствами и водкой, которую опять принесла с собой. Утром ей пришлось оставить меня одного – надо на работу. Чтобы быть за меня спокойнее, попросила вторые ключи от квартиры. Едва запер за ней дверь, как пришёл участковый за вещами Оли. Мы собрали всё, что нашли. Их передадут нашедшимся в ближнем зарубежье родственникам.
Едва ушёл участковый, как позвонили соседи справиться, как я себя чувствую (Алина работа!). Не успел задремать, как позвонил профессор. В трёх словах рассказал ему о своей трагедии. Извинившись, он отключился. После обеда пришла Аля, отпросившаяся с работы. Она напоила меня каким-то отваром, от которого я быстро уснул. Когда проснулся, дома никого не было. На кухонной плите стояли сваренные Алей первое и второе, на кухонном столе прижатая заварочным чайником лежала записка.
«Ушла проверить ребёнка. Приду поздно. Сотовый взяла я, чтобы не беспокоили. Не дури, будь мужчиной!». Взгляд невольно упал на проводной телефон. Он был отключен. Ни я, ни Оля им ни разу не пользовались. Платил за него автоматически.
Ничего есть я не стал. Налил холодного чая и вновь пошёл спать. Наверно, в чае было что-то кроме заварки. Едва прилёг на кровать, как отключился. Проснулся ночью. Аля спала в кресле около кровати. Мне показалось, ей было очень неудобно. Разбудил и предложил лечь в кровать. Она перебралась не просыпаясь. Укрыл её и пошёл в другую комнату. Не спалось. Побродил по квартире. Попробовал читать. Не читалось. Включил телевизор. Не успел уменьшить громкость, проснулась Аля. Уговорила лечь спать.
Удивительно! Недавний нервный срыв прошёл бесследно. Не знаю почему, лёг в койку с Алей. Она быстро уснула спиной ко мне. Я же для успокоения или хулиганства обнял её. Пальцы попали на грудь. Перед сном женщина сняла бюстгальтер. Небольшое движение рукой, и между пальцами её сосок. И грудь, и сосок совсем не такие, как у Оли. У Али грудь большая и мягкая. Сосок такой же твёрдый, как у Оли, но большой, под стать груди. Добрался до другой груди. Это занятие отвлекло от недавнего горя.
Аля во сне повернулась на спину. Опять нашёл груди. Они, как тёплый холодец, переливаются под рукой. Странно. С Олей не было такого любопытства. С ней я скорее лез проверять её готовность, чем исследовал тело.
У Али всё большое. Большие груди, живот, как аэродром, только выпуклый и мягкий, большой лобок, большая половая щель, большой клитор. По прошлой случке и родовые пути большие, широкие. И всё мягкое, пышное, рыхлое. Для неопытного мужика оно очень заманчивое, притягательное. Но я избалован близостями с более щуплыми и упругими женщинами. Даже у многократно рожавшей Аи всё, кроме грудей, было значительно твёрже, более упругое. Но у неё груди иссыхали перед очередной беременностью, поэтому как бы пустели.
Мои исследования привели меня к возбуждению и пробудили Алю.
-- Не спишь? Почему?
-- Не спится, – сказал дрожащим из-за сдерживания возбуждения голосом.
-- И что маешься? Давно надо было разбудить. Сейчас спал бы, как сурок. Разве я когда тебе отказывала?
-- Тогда, в школе, на выпускном.
-- Я тогда девственницей была. Если бы была уверена, что ты меня потом не бросишь, не отказала бы. Но ты же тогда за Галкой Пороховой бегал.
-- За отличницами все парни бегают.
-- Дим! А сейчас что резину тянешь
-- Вдруг ты не готова?
-- А то ты юнец – не чувствуешь! Я тебя в твоём присутствии всегда хочу. Можешь не целовать, если не хочется.
Никакие ухищрения, никакая наука тайландской учительницы не помогли мне. Аля изнывала от оргазмов, а я не чувствовал свой даже в перспективе. Широченные родовые пути и обильные выделения партнёрши полностью лишали такой возможности. Аля уже непрерывно рыдала от уже непрекращающегося оргазма. Мы перепробовали все известные мне позы, но я так и не кончил.
Мне показалось, мы возились не менее двух-трёх часов. Представьте состояние партнёрши, которая лишь пятнадцать-двадцать минут в начале с жаждой принимала мужика, а потом почти непрерывно мучилась в оргазме, не смея остановить это издевательство. Когда мне это надоело, решил завершить бесперспективное занятие.
Поцеловав её в шею, быстро уснул. Но проснулся в одиночестве. Едва открыл глаза и потянулся, как в комнате появилась Аля с подносом. Она принесла кофе со сливками и бутерброды. Её счастливое лицо светилось лаской и любовью.
-- А ты?
-- Я ещё не надоела? Сейчас принесу.
Мы пили кофе. Аля в халате сидела на краешке кровати, я сидел, опираясь, спиной через подушку на спинку кровати. Женщина не сводила с меня восхищённых глаз.
-- Не очень я тебя вчера…? Больно не было?
-- Не было, не было!
Отведя руку с чашкой в сторону, поцеловала в край рта.
-- Тебе, наверно, не очень приятно было.
-- Почему?
-- Так долго….
-- Мне сам процесс нравится. А тебе?
-- Непривычно как-то. В моей жизни не было мужчин, которые так делали. Все старались поскорее кончить. Я часто не успевала. Наверно, я невкусная? Меня все быстро бросают. И ты тоже бросал.
-- Ты хорошая, добрая. Но у тебя не работают мышцы влагалища. Наверно, их никогда не тренировала?
-- Никогда. Научишь? А почему у других получается?
-- У тебя, наверно, были большие перерывы между мужчинами?
-- Очень!
-- Это один из поводов для их ослабления. Периодически сжимай промежность и низ живота.
-- Вот оно что! А ты меня опять бросишь? Можно, я периодически буду твоей любовницей? А то ещё больше расслаблюсь. Я ни от кого тебя уводить не буду. Мне иногда очень хочется мужчину, но не любого. А тебя я ещё с седьмого класса люблю.
-- Трудно поверить. В десятом все девчонки с парнями уже спали, только ты мне не давала. Я же тоже неравнодушен к тебе был.
-- Боялась, что попользуешься и бросишь. У нас только Валька Иванова с Колей Пашкиным после школы поженились. А остальные разбежались. Анька Смешкова так и родила одна. Говорила, что от Толи Гаврилова. Вика Пастухова окрутила приезжего парня и взвалила беременность на него. Он так и не знает, что ребёнок не от него.
-- А нам какая разница? Главное, чтобы женщина нравилась. На детях ведь метки нет, чей это ребёнок. Ты ещё хочешь?
-- На работу опоздаю. Ты же быстро не сможешь – я мышцы не тренировала.
-- Ну, попробуем. Если что, остановимся.
-- Светло уже. Совестно как-то….
-- Дома же нет никого. Кого тут смущаться?
Поставив поднос с посудой на тумбочку, уронил слабо упирающуюся Алю на постель и, поцелуем не давая возражать, дёрнул поясок халата. Под халатом не было даже вчерашней комбинации. Я думал, что получится изнасилование, но, оказывается, Аля была готова. Всё получилось, как ночью. Она измучилась, а я так и не разрядился.
-- Димка! Ты не представляешь, как мне хорошо с тобой! Я согласна на что угодно, только не бросай меня совсем. Я тебя не выдам, если стану твоей любовницей. Хоть женись на ком, хоть встречайся с кем. Только не бросай меня, пожалуйста! Большая часть жизни прожита, а я впервые почувствовала себя настоящей женщиной. Никогда не думала, что может быть так сладко!
-- На работу опоздаешь.
-- Ой! Правда!
Одевшись, заглянула в комнату.
-- Позвонишь, когда придти надо будет.
-- Не буду! Придёшь сегодня. Я с тобой и про беду свою забыл.
Послав мне воздушный поцелуй, убежала.
Успокоившись, пошёл в отделение полиции, где шло расследование гибели Оли. Паталогоанатом с трудом восстанавливал части её тела из того фарша, который ему привезли. Почти по секрету сказал, что нашёл ещё часть влагалища, печень и обрывки желудка. Ни в крови, ни в исследованиях органов ничего подозрительного не выявлено. Только что в крови очень высокое содержание естественного синестерола и в остатках влагалища следы спермы. Похоже, что девушка совсем недавно занималась довольно бурным и продолжительным сексом. Я предложил в первую очередь сравнить ДНК спермы с моей ДНК.
-- В лаборатории, наверно, уже сделали. Тебе результат не дадут, а следователю – запросто. Упроси, если очень надо.
Упросить следователя оказалось довольно трудно. До обеда ныл над его душой, пока не добился своего. За это пришлось отдать пятёрку.
Сперма оказалась моя, а в отцовстве эмбриона моего следа не было. Это обескуражило меня. Наверно поэтому Оля стала такой неразговорчивой? А бурный секс был нужен, чтобы убедить меня в её оплодотворении. А ведь убеждала, что бесплодна. Может поэтому она упорно не знакомила меня со своими друзьями и родственниками? Вдруг проговорятся?
Не знаю, что со мной произошло, но после этого сообщения душа остыла к ней. Теперь я не рвался хоронить останки и даже участвовать в похоронах. Хоронить её приедут родственники из ближнего зарубежья. Скорее всего, их увезут туда. А мне из-за специфического военного прошлого в любое зарубежье путь заказан. Заглянув в анатомичку, попросил врача дать проститься с ней. Постоял около её головы пару минут и ушёл.
Освободившись от груза вины перед Олей и её родственниками, вернулся домой. У Али было мало работы. Сделав её, отпросилась домой. В квартиру мы вошли почти одновременно. Я попытался немедленно соблазнить подругу прямо в прихожей стоя, надеясь на оригинальность. Но результат был тот же: она измучилась, а я так и не разрядился.
-- И зачем это было?
-- А что, плохо?
-- Нет. Я и так весь день ходила с ощущением, что он там.
-- А теперь что?
-- Теперь не успею тебе приготовить еду.
-- Вечером придёшь.
-- Ещё и вечером придти?
-- А что? Тебе от меня плохо?
-- Непривычно. Так никакие спирали не спасут.
-- Аборт сделаешь.
-- И так шесть сделала.
-- Потому ноги несоразмерно тоньше кажутся.
Не знаю почему, но мне показалась неприятной её блаженная улыбка, мокрый поцелуй вызвал лёгкую брезгливость. Но портить её хорошее настроение не хотелось. Стараясь не отрываться от меня, Аля пыталась одной рукой натянуть трусы. Хохотнув, она сделала это обеими руками, высоко подняв подол. Вид дешёвого нижнего белья на почти безобразно толстом женском теле, да ещё с задранными вверх подолами создал не просто неприятное ощущение. Всего минут десять назад я очень хотел эту женщину. Но после секса пришло какое-то чувство, похожее на отвращение. Все её движения, блаженная улыбка, ласковые касания были теперь неприятны. Я осознавал, что она ТАК рада случившемуся, что ей в жизни мало этого досталось, поэтому сдерживался, как мог. Были неприятны её влажные ладони, какое-то прилипчивое прислонение её тела к моему. Всё было неприятным, даже голос. Однако, всё это она делала искренне и натурально. Подавляя эту неприязнь, постарался отстраниться так, чтобы не обидеть женщину. Вполне возможно, эта прилипчивость, широта родовых путей и влажность тела отталкивала и её кавалеров. Открытость её поведения ещё больше напрягали. Никто при мне ещё не старался выпячивать своё тело после секса, даже Оля и дикарка Оя, хотя их фигурки можно было считать близкими к идеальным. Открытое натягивание трусов, будто напоказ, на бесформенную задницу с неприятно тонкими ногами вызывало слишком неприятные чувства. Зато никто до Али не проявлял столько участия в моих проблемах, никто не делал столько добра. Я мог бы с удовольствием дружить с ней, но без секса. Точнее, можно и с сексом, но с немедленным отстранением после.
С таким противоречивым отношением мы расстались с ней до вечера.
По словам Али, она впервые стала получать так много удовольствия. Наверно поэтому не замечала ни моей холодности, ни отсутствия страстного желания близости. Я сам чувствовал и понимал, что она нужна мне только для секса. А если ещё точнее, то, как плевательница для моего члена. Когда накапливалась похоть, надо было куда-то разрядиться. Аля подходила для этого идеально. Всё остальное из интима было с ней неприятным.
Зато остальное, что не касалось секса и интима, у неё получалось простым и приятным. С ней было интересно разговаривать на любые темы. Она не отличалась излишней чистоплотность, но квартира и одежда при ней всегда были просто чистыми. Аля не готовила особых фирменных блюд, но её простая еда была очень сытной и вкусной. Женщина, просто, не представляла, что мужчине неприятно, а что может нравиться. Потому и получалось довольно быстрое её отторжение. А самое главное, она это и не осознавала.
Аля стала приходить на каждую ночь. Уложив спать сына, она приезжала ко мне. Из-за той неприязненности, которую описал выше, я теперь не набрасывался на неё при появлении, оставляя всё на ночь. Но, понимая её желания, занимался с ней сексом, даже если этого не очень хотелось. Занимался из уважения к её стараниям, её заботе обо мне, её безотказности. Ночью, выдав ей желаемое, старался побыстрее вывести женщину из состояния блаженной благодарности, чтобы поскорее уснуть и не воспринимать её «мокрые» ласки и лестные слова. Наверно поэтому, каким бы ни было утреннее напряжение, никогда не соблазнял на повторение ночных деяний. Благо, что она по утрам старалась поскорее убежать домой, пока не проснулся её сын. С её слов, сестра была довольна, что в квартире ночью было на одного человека меньше. Её сестра не раз заводила разговор о том, когда Аля с сыном переберётся ко мне. Наверно, моя подруга рассказывала это, намекая на моё предложение сойтись хотя бы гражданским браком. Но я не мог представить, как тогда буду себя вести. Если сейчас за день я отдыхал от её присутствия, то потом такой возможности не будет. У меня нет ни гаража, ни дачи, куда можно было бы найти предлог свалить.
Прошло ещё два месяца. Николай Максимович опять вернулся из творческой «командировки» в глушь, где писал очередной отчёт о моём очередном путешествии. Его отчёты никто из учёной среды не воспринимал, часто высмеивали, но он настойчиво занимался своим делом, утверждая, что его работы воспримут будущие поколения. Самое интересное, что продолжалось финансирование этих работ. Его не увеличивали и не сокращали. Было впечатление, что какая-то «крыша» была у Максимыча в верхах.
Я спросил, не планирует ли он следующее путешествие, на что получил утвердительный ответ. Но пока он будет реконструировать установку, устранять замеченные недостатки. На вопрос, прочитал ли я первый отчёт, дал ему такой неопределённый ответ, что не понял ни я, ни, тем более, он. Ответить иначе я не мог, потому что не прочитал даже титульный лист.
-- Вы, Дима, не волнуйтесь. Кроме Вас у меня нет другой кандидатуры на путешествие, если не считать кошек и собак. Так что оправдаете свою зарплату. И ни в коем случае не отказывайтесь, иначе эту часть финансирования снимут.
Следующий месяц был для меня своеобразной пыткой. Аля вела себя так, что я не мог отказаться от её бытовых услуг, но ночные услуги становились всё более тягостными. Женщина усиленно тренировала мышечный тонус, но это оказалось для меня менее важным, чем её навязчивость. В начале отношений, когда я потерял Олю, мелькала мысль осчастливить её брачными узами. Теперь я был рад, что сложившаяся тогда обстановка не позволила сделать это.
Возможно, наговариваю на женщину. Просто, она была создана не для меня. В ней было что-то, что постепенно охлаждало даже ту благосклонность, которая тогда сложилась. Аля была в планах и надеждах на мой адрес, а я, жалея её, не знал, как от неё освободиться, чтобы не обидеть женщину. Будь она хоть немного стройнее и чуть загадочнее, её быстро бы нашёл кто-нибудь. Но она оказывалась настолько простой, предсказуемой и глупой, что вряд ли найдётся мужчина, которому будет приятно ежедневно видеть её несуразные формы тела. Когда она лежит на спине, её фигура напоминает огромную лягушку. Если встаёт на четвереньки, то кажется, что к её излишне толстому телу прилеплены чужие тощие ноги. Огромные груди приятны на ощупь в темноте. Но вид их в декольте очень напоминает ягодицы. К тому же без бюстгальтера они свисают чуть ли не до пупка. А ей настолько нравится быть без него, что первым после снятия верхней одежды, снимался он.
Располневшее лицо с тройным подбородком совсем не походило на нормально красивое лицо девочки-одноклассницы. Ко всему она была ещё настолько обидчива, что я опасался сказать из всего перечисленного хоть что-то. Как поступать с ней совсем не представлял. Спокойно переживу без её щей-борщей, без её уборки и стирки, но очень сомневался, переживёт ли она наш разрыв или размолвку.
Прошло ещё два месяца. С трудом я осилил очень нудный для меня отчёт о первом моём путешествии. Там было подробно разобрано чуть ли не каждое сказанное мной слово. Все сканы моих рисунков были разобраны едва ли не по чёрточкам. Каждой подробности было дано широкое обоснование. Одних выводов было две странички. Один из выводов меня изумил. На основании того, что женщины за счёт секса содержали себя и своих детей, профессор сделал вывод, что так появилась и развилась проституция.
Поразмыслив, согласился с этим выводом. Женщины понимали, что от связи с мужчиной понесут беременность, но без связи они сами не смогут прокормить потомство. Если на собственное содержание им хватит своего труда, то на десяток ртов детей не хватит никаких сил. Женщины понимали так же, что связь с разными мужчинами может дать возможность воздержаться от беременности. Однако, наступало время, когда мужчины с трудом могли прокормить себя и накопить еды хотя бы на одну случку. И такая случка чаще всего приводила к беременности. Вполне возможно не от этого мужчины, а от того, кто будет с ней в нужное время после и до её некоторого воздержания. Если в момент активности яйцеклетки кроме спермы какого-то мужчины не окажется спермы другого мужчины, беременность будет неизбежной.
Такая система сложна для понимания в наше врем, а что уж говорить о той древности? Однако, матери настраивали дочерей на бессистемную связь со многими мужчинами, что бы хоть не на долго удержать её от оплодотворения и дать развиться её организму. Молодость всегда привлекала к себе мужчин всех возрастов. Удачливые мужчины платили за девочек значительно больше, чем за их матерей, а это позволяло помогать матери. В результате мать беременела раньше дочери, потому что к ней рвалось меньше мужчин. Из большого количества мужчин находились те, кто нечаянно или умеючи доводили девочку до оргазма. И она вступала во взрослую жизнь часто не с пассивным отношением к противоположному полу.
Оригинально представил профессор оплодотворение стареющих женщин. Взрослые опытные мужчины добывали больше еды, что позволяло пользоваться более молодыми дамами. Их очередь не позволяла вклиниться молодым и неопытным. Там в те времена уже появилась конкуренция, вызывающая изменение цены. Неопытным и неудачливым мужчинам приходилось пользоваться теми женщинами, которые были дешевле. Такими были старые и некрасивые. А неопытными добытчиками были молодые парни. Поэтому в равной степени беременели и старые женщины, и молодые. Просто, более старым приходилось пользовать более худшей пищей. Зато молодое сильное ещё не порченное семя в более старом теле давало относительно нормальное потомство. Поэтому все рождающиеся дети был достаточно одинаковы по здоровью, одинаковым было и количество детей с уродствами.
Если отчёт был для меня очень скучным и нудным, то выводы вызывали интерес. И чем больше я вникал их смысл, тем интереснее они становились. Приходилось возвращаться к отчёту, чтобы найти почву, на которой делался тот или иной вывод. Это повышало интерес и к самому отчёту. В конечном итоге я уже приобрёл неподдельный интерес к отчёту.
Профессор сделал вывод о появлении признаков семьи. Некоторые пары начинали нравиться друг другу так, что в них женщины снижали цену для СВОЕГО партнёра, а он, соответственно, обеспечивал её пищей даже в то время, когда женщина не могла удовлетворить его сексуальные потребности. Особенно успешные женщины из таких пар могли проституцией обеспечивать едой СВОЕГО партнёра. Появились и такие женщины, которые не требовали одноразовой оплаты, а спали с ним как бы в кредит. Однако тогда ещё не было обязательного соблюдения целомудрия. Женщина в любой момент могла спариться с другим мужчиной, как для получения оплаты, так и для получения удовольствия. Про мужчин можно это не говорить. Даже при наличии постоянной партнёрши они раз от разу пользовались благосклонностью других женщин, особенно, если это были женщины из другого племени. При отказе женщины другого племени от близости её, просто, насиловали. А если женщина была из враждебного племени и проявляла агрессивность, её потом убивали, часто для съедения. Более благосклонных чужих женщин забирали с собой, чем обновляли кровь своего племени.
Тогда ещё не было ни понятий кровосмешения, ни законов против его. Если по линии матери можно было отследить родственные связи, то отцовство скрывалось за многочисленными связями с разными мужчинами. В результате этого достаточно часто отцы пользовались телом повзрослевших дочерей, братья и сёстры по отцу так же активно пользовались возможностями друг друга. Однако не мало было и связей по родственной линии матери. Матери часто из жалости не только обучали сыновей достигнутому ими искусству секса, но и рожали от них детей. Чем взрослее становился сын, тем он больше отдалялся от матери. В конечном результате сыновья начинали пользоваться матерями, как обычными женщинами. Так как сексуальные действия, как и любые другие естественные явления, не особо скрывались от посторонних глаз, любопытные дети повторяли их в след за взрослыми друг с другом. Поэтому девственниц к взрослому периоду практически не доходило (этого я не помню, что говорил). Достаточно было связей взрослых мужчин и с ещё не созревшими девочками. Девочки считались взрослыми после праздника инициализации, во время которого все мужчины племени участвовали в совокуплении с ней. Но не до извержения семени, а лишь до сигнала. С этого праздника её мог купить у главной женщины любой из мужчин. Большое количество желающих позволяло не забеременеть в первые месяцы. Но из-за недоразвитости половых органов часты были повреждения их, что не добавляло здоровья.
Раскрывалось в отчёте и как зарождение управления коллективами, так и злоупотребление полномочиями. Одно из них я видел сам, когда вождь или вожак племени затребовал близости от оказавшейся поблизости Ои. Кроме отдавания команд, вождь делился с членами племени избытками еды и подношений. Не могу сказать, как было в другом племени, а в своём я на это обратил внимание.
Часть изложенного в отчёте материала я хорошо помнил, о части предполагал, а остальные выводы профессор сделал на основании предыдущих предположений и собственных умозаключений. Некоторые из них мне показались хоть и правильными, но неожиданными.
Большая задержка в изучении второго отчёта получилась из-за проблем с Алей. Как ни пытался осознать и понять сложное выражение мыслей профессора, не мог сосредоточиться. Тем более, что напряжение между мной и Алей медленно и неуклонно нарастало. Было такое впечатление, что Аля ничего не чувствовала, а реагировал только я. отдохнуть от всего этого я мог только в экспериментах профессора.