Ещё одна шантажистка.
В средине лета Аля уехала на собеседование. Я только вздохнул свободно, как попал в следующую нелицеприятную историю.
Первый день отсутствия Али. Я раскрепощено иду домой, точно зная, что у соседей дома только красавица Валя, которой всего 15 лет. Хотя она ещё не «оперилась», но выглядит изумительно. Даже трудно было поверить, что в столь раннем возрасте девочки могут быть столь красивыми.
Валя ждала меня на лестничной площадке. Увидев меня, она подошла и попросила помочь. Мама на работе, сестёр дома нет, кроме меня помочь некому. Ничего не подозревая, я зашёл в их квартиру. Валя пошла в кухню. Я – за ней.
На кухонном столе стояла бутылка хорошего вина и несложная закуска: нарезанные колбаса, сыр, хлеб, фрукты.
-- Это в честь чего?
-- Садись. За столом и обсудим, как лучше сделать дело.
Валя не очень умело налила в фужеры вина.
-- Я вообще-то не пью.
-- А мне выпить надо, а то храбрости не хватит.
-- Храбрости? Для чего? А пить тебе не рано?
-- Не рано, если только для храбрости. Ну, поддержи меня! Дело очень серьёзное.
С большим сомнением поддержал, выпив половину фужера. Вино оказалось очень вкусным и не очень пьянящим. Для Вали и этого хватило.
-- Мне уже 15 с половиной лет. В нашем классе нет ни одной целки, кроме меня. Нынче в Новый год предпоследнюю испортили. Меня пацаны хотели изнасиловать, но Галя заступилась. А тут и учителя подошли. Пока меня не испортят, вряд ли успокоятся. Почти всем это не нравится, а несколько девчонок хвастают, что им нравится, потому что они сами дали взрослым парням. Одна даже с женатым девственности лишилась. Говорят, самое главное, что бы партнёр нравился и умелым был. А мне в школе никто не нравится. И вне школы тоже таких нет.
-- И для чего ты это мне, а не маме рассказываешь?
-- А что она скажет? Я её спрашивала. Её папа девственности лишил – она его тогда любила. Говорит, очень хорошо было. Ты мне очень нравишься. И ещё вон какой умелый: мама с тобой так балдеет, что даже завидно. И Аля говорит, что ты лучше всех её любовников вместе взятых. Только ты мамин, поэтому она к тебе не пристаёт, а то бы заставила жениться.
-- Ты нас видела?
-- Ну, да. И с мамой, и с Алей. Вот и хочу, чтобы ты мне целку сломал. Ты же так здорово и маму и Алю до оргазма доводишь.
-- Ты хоть понимаешь, что говоришь?
-- Конечно! Это ты не понимаешь, что я говорю. Те девчонки, которых изнасиловали или заставили девственность потерять, никак не могут понять, в чём вкус секса. Они, если и дают парням, так только для того, чтобы те отвязались. А я тебя в деле видела. Ты очень умелый! Я хочу стать женщиной, а не давалкой, как многие наши.
-- Нет! Я уже не могу разговаривать, раз ты не понимаешь.
-- Завтра мне дали свидание с папой. Не обессудь, если я ему на тебя пожалуюсь. Маме можно хорошо секс делать, Але можно. А я прошу только целку сломать, чтобы не быть потом дурой бесчувственной. Мне – нельзя. Я же не навязываюсь в любовницы, не сбираюсь за тебя замуж. Только не хочу, чтобы мне целку насильники сломали. Потом, если даже насиловать будут, хоть можно осознавать, что от них можно получить. В Америке для женщин-полицейских даже в служебной инструкции написано, что если преступник Вас насилует, постарайтесь захотеть, чтобы вместо мучения получить удовольствие. А ты мне это удовольствие даже показать не хочешь. Как я могу представить, чего хотеть-то надо?
-- А почему я? Есть у вас одноклассники, одногодки, которые это умеют.
-- Про таких девчонки не рассказывают, чтобы другие не увели, не переманили. А про которых рассказывают, они тыкальщики, ничего не умеют. Потому про них и говорят, чтобы другие не попались. А тебя я видела, и не раз. Сначала думала, что только маме ты такое делать можешь. А ты, оказывается, и Але не хуже делаешь. Зачем мне искать кого-то, если рядом такой умелец живёт?
-- Девочка! Ты хоть понимаешь, что даже от одного раза можешь забеременеть?
-- Стала бы тебя так уговаривать, если бы не понимала? Сейчас как раз безопасный период идёт. В другой раз дома мама может оказаться, Аля вернётся или Галя. Я уже устала от парней шарахаться. Если ты хорошо сломаешь, то мне хоть бояться не надо будет, буду знать, как насилие в благо использовать. Ну что, убедила? Пошли, пока можно.
Валя встала, взяла меня за руку и потянула из кухни. Я чуть со стула не упал, пока сообразил, что она тянет меня в спальню.
В спальне она скинула халат. Оказывается, под ним ничего нет! Очень красивая лицом, она не менее красива оказалась и фигурой. Ещё только начав округляться, она уже была безумно женственна. Узкая грудь, не осиная, но очень выраженная талия, широкий таз, чёткий лобок – все атрибуты идеальной женской фигуры. Трудно представить, как она будет притягательна для мужиков, когда ещё чуть повзрослеет, когда полностью округлятся ножки, когда ещё подрастут уже теперь ослепительно красивые груди. Смущенное предстоящим действием и законченным разговором личико делало её ещё более красивой.
Пальчики Вали побежали по пуговкам моей рубашки, ловко расстёгивая их. А я никак не мог придти в себя. И если бы не угроза для Даши, то сбежал бы без сомнения.
Сняв с меня рубашку, Валя повернулась к стулу, чтобы повесить её. В халатике трудно было полностью осознать истинные формы её фигурки. Но когда она повернулась ко мне боком, я обомлел, понимая, что для столь плоского и тонкого тельца мой инструмент будет излишне велик. И даже видя её готовность к предстоящему, я не мог настроиться. От слишком интимного разговора достоинство разбухло, но от волнения встать не смогло. Она, видимо не понимала, что в таком состоянии у нас ничего не получится. Спокойно, без малейшего волнения расстегнула брюки и спустила их на пол.
-- Сам не понимаешь? Вышагни.
-- Валя! Я так смущен и взволнован, боюсь, что не смогу ничего сделать.
-- Понимаю. Мне опытные девчонки рассказали, что делать надо. Видишь, я же не волнуюсь. Вот и ты успокойся.
-- Как успокоиться? Ты такая красивая, что страшно тебя коснуться. А ведь будет больно, может, даже очень больно.
-- Я знаю. Мне девчонки рассказывали. Но без этого нельзя, так мир устроен. Зато потом будет здорово!
-- Валь! Ты же почти такая, как мой…, как моё…, мои причиндалы. А если не войдёт?
-- В старые времена в мои годы уже рожали. Думаешь, ребёнок тоньше их? Так что всё получится. Не сомневайся! Просто, на мне мясо не наросло, а всё остальное, как у всех.
Спустив на пол мои трусы, увидела висевшее дугой достоинство. Обхватила его ладошками и осторожно задвигала их вдоль.
-- Какой хорошенький, толстенький! Сейчас он встанет и будет ещё лучше. Видишь, как взлетел? Пошли!
Волнение, волнение, волнение! Я хоть и волновался, но в Валиных ладошках достоинство взмыло к животу. И, может, от волнения же оно напряглось так, что даже подрагивало от перевозбуждения.
От волнения я даже не заметил, что постель была готова к приёму наших тел. Мало того, она была готова и к кровотечению – под простыней лежала клеёнка.
Что я должен был делать, если абсолютно голая очаровательная лицом и фигурой девочка, едва достающая теменем до моего подбородка, тянет меня за достоинство к постели? От её вида и предстоящего события я уже ничего не соображал. Во мне всё больше разгорался дикий инстинкт продолжения рода. Девочка хоть и тоненькая, но уже способна не только принять семя, но и родить.
Опасаясь причинить боль, засунулся лишь до половины. Показалось, что проткнул размокший картон, а за ним пошла такая же размокшая бумага. Ощутимый беззвучный хруст и очень узкий проход. Валя взвизгнула и прогнулась, будто пытаясь уменьшить проникновение.
-- Больно?
-- Так положено. Уже не больно! Давай дальше!
-- Валя…!
-- Давай дальше! Не оставляй меня полуфабрикатом! Начал – заканчивай!
Забыв про осторожность, загнал имущество до упора. Почти в самом начале продолжения почувствовал, что достиг дна, но остановиться уже не мог и протолкнул по инерции до предела. Тот же хруст. Так же взвизгнула партнёрша. Хотя только вчера у меня была близость с Дашей, но то ли от волнения, то ли от воздействия слишком узких родовых путей, я кончил. Мне показалось, что я ощущал, как струя спермы вылетала между дном влагалища и головкой то в одну сторону, то в другую.
-- Ойииии! Айииии! Ыхххх! Уйииии!
При каждом выбросе Валя вскрикивала, видимо ощущая действие струи на дно. И при этом она всё больше выворачивала таз навстречу, всё шире раздвигая колени.
-- Валечка! Я всё! Я кончил. Больно было?
-- Было. Но я ожидала большего. А ты так классно сделал…, особенно в конце!
-- Я свою миссию выполнил?
-- Нет! Я же не кончила! Ты маме и Але не так делал! Передохни и сделай, как надо.
-- Может больно быть!
-- Девчонки говорили, что не так сильно будет. А если я кончу, то про боль совсем забуду. Спасибо, что ты такой умелый!
Наклонив мою голову руками, она крепко, хоть и неумело, поцеловала своими красивыми губками. Для этого ей пришлось вытянуться и вывернуть голову. Спохватившись, я ответил и задвигался, сначала чуть-чуть, а потом, теряя контроль, сильнее и шире.
Неподвижная в начале, Валя подхватила ритм и задвигалась навстречу. Поцелуй мешал обоим, поэтому пришлось его прекратить.
Я понимал, что в столь тесных родовых путях я слишком быстро созрею. До предела напряг память, пытаясь вспомнить советы знающих людей в форумах, советы в Кама-сутре, но как назло ничего в голову не приходило. Вспомнилось откуда-то, что девственницы (или девушки?) реагируют на воздействие на клитор и на поцелую. Чуть подался вверх, одновременно осыпая лоб мелкими поцелуями.
С огромным трудом удалось удержать оргазм до начала Валиного. Зато по её поцелуям понял, что всё сделал правильно и добился своего. Когда начался выброс семени, пришлось зажать её рот поцелуем, чтобы крик не был слышен половине дома. Ни Даша, ни Аля не реагировали так, как получилось у Вали. Если бы не её встречные движения, можно было бы подумать, что ей больно и плохо.
Отдышались. Придя в себя, Валя яростно набросилась с поцелуями на мою шею и плечи. Поцелуи быль так крепки и горячи, что, боясь засосов, согнулся, чтобы блокировать её губы своим поцелуем.
Когда прошла эйфория, девчонка зашептала:
-- Как классно! Как здорово! Как сладко! Я ещё хочу!
-- Ты же просила только целку сломать.
-- Я же не знала, что так хорошо может быть! Теперь понимаю, почему девчонки не называли хороших любовников. Давай ещё!
-- Валя! Там же кровь! Пусть хоть раны затянутся.
-- Дай слово, что ещё раз так сделаешь!
-- Но ты же просила только целку сломать!
-- А теперь прошу повторения! Дай слово, и я отстану.
-- Ладно, даю.
Трахнуться ещё раз со столь красивой девочкой, да ещё оказавшейся настолько темпераментной, вряд ли сможет отказаться даже самый пуританский мужик. А мне как-то удалось.
Не знаю для чего, наверно, как-то само получилось, я приподнялся на руках и отпустил голову вниз, чтобы увидеть, что происходит при разъединении между наших ног. Плоский с едва заметным бугорком живот Вали позволял сделать это. Но лучше бы я это не делал!
Крови было не больше, чем в первую ночь у моей жены. Но у той хоть было достаточно тела. Да и я был ещё очень молод и тонок. А у Вали моё достоинство занимало почти всё расстояние между раскинутых в стороны бёдер. Это смотрелось так изумительно, что невольно поднял голову, чтобы посмотреть, как реагирует девчонка. Она, оказывается, тоже смотрела туда, подняв голову. Заметив движение моей головы, перевела восхищённый взгляд на моё лицо.
-- Обалдеть!!
Будто с цепи сорвавшись обхватила меня за шею и бросилась неистово целовать всё, что попадало под её губы: шею, подбородок, губы, щёки, нос, глаза, лоб. Я пытался отвечать, но не успевал. Одновременно вытягивал инструмент наружу.
-- Валя! Валечка! Успокойся! Что это ты?
-- Ты самый лучший, самый единственный настоящий мужчина!
-- Я сделал лишь то, что ты просила. И только для того, чтобы защитить маму. Надеюсь, ты не станешь говорить про неё папе?
-- Не буду, если сделаешь так, как маме ещё раз.
-- Так я же сделал….
-- Ты целку сломал, а маме было очень хорошо. У меня так не получилось, потому что немного больно было, и кровь смущала. Осторожно! Запачкаешь!
Я уже освободил девочку от своего инструмента. Она сунула руку под подушку и достала большую, как головной платок, белую тряпку. Ею вытерла окровавленный член.
-- Иди в ванну, пока я в туалет.
С тряпкой между ног засеменила впереди.
Пока она мылась, я быстро по-армейски оделся и ушёл к себе. То, что произошло, смущало меня ещё дня два. Смущала не измена Даше, она была вынужденная, а то, что девочка слишком молода и тонка. В глазах всё это время стояло видение огромного члена, занимавшего почти всё расстояние между её ног. Если бы это было не со мной, вряд ли поверил бы.
Через три дня, когда Даша была на работе, Валя опять заставила заняться ею. Она будто с цепи сорвалась, но вовремя начались месячные. Я с облегчением сбежал домой.
С одной стороны, иметь близость с разными по комплекции и возрасту женщинами довольно интересно и прикольно. Но с другой стороны, это мать и её дочь, которая едва начала становиться девушкой. Кроме всего этого, она далеко не совершеннолетняя, что в случае любого прокола приведёт меня на скамью подсудимых. А ведь я совсем не стремился к этой близости, мне хватало и Даши.
Ещё раз Валя добилась близости после месячных. Она могла бы доставать меня и позднее, но вернулась с собеседования Аля. Хотя Аля была тоже несовершеннолетней, но до её самостоятельности оставалось всего три месяца.
Аля была не столько сексуально агрессивной, как Валя. Зато Валя при ней затихла. Ни разу даже не намекнула на встречу.
Затишье продолжалось до отъезда Али на учёбу. До начала учебного года оставалась неделя. Валя нашла способ затащить меня в постель.
В самый разгар нашей битвы вдруг в комнату заглянула Галя. Я предполагал её возвращение, но не ожидал, что это случится именно в этот день и час. Галя молча посмотрела на нас, хмыкнула и ушла к себе. От испуга мы чуть не склещились, уже на выходе почувствовал, как сжались родовые пути партнёрши. Но всё получилось удачно. Зато, слава богу, у Вали прошло настроение. Мы быстро разбежались. После этого Валя надолго отстала от меня.
Две недели я избегал встречи с Галей. А когда встретился, не знал, куда спрятать глаза. Но это было уже позднее.