Маша закрыла ноутбук, спрятала ладони в длинные темные рукава, обхватила себя за плечи и истерически, с каким-то даже подвыванием, разрыдалась, вздрагивая всем своим маленьким шестнадцатилетним телом. В комнате было тепло, даже жарко, но ее все больше охватывал озноб, и в то же время она будто парила где-то извне подобно привидению. «Как он мог, Господи, как он мог…» - снова и снова повторял в голове механический голос, прежде ей незнакомый.
Потом, когда слезы иссякли, Маша уронила руки на голые колени и какими-то не своими глазами оглядела комнату. Все тут было по-прежнему – прикрепленная к полке лампа бросает яркий свет на письменный стол, от чего царапины на его поверхности превращаются в исполненные ужасного смысла иероглифы, справа возвышается стопка набивших оскомину учебников с финальной цифрой 10 на корешках, слева блестит нарисованными глазами фарфоровая статуэтка овчарки с разинутой пастью. А между ними, на фоне бледно-розовой стены, икона постера с янтарным от загара божественным лицом. Большие и будто очерченные углем глаза смотрят пристально и в то же время с затаенной ласковой смешинкой, гладкие волосы отсвечивают на солнце…
Джаред Лето. Странное имя странного человека - рок-музыкант и актер, мужчина и вечный юноша… чувствительный, нежный, властный. Романтик в обличии испорченного славой капризного циника.
Неожиданно Маша осознала, что смотрит на постер кумира едва ли не с отвращением, стиснула зубы. Господи, ну при чем тут Джаред?! Он же не виноват, что этот больной урод так на него похож! Маша зажмурилась, закусила губу. Снова огляделась. Да, все тут было знакомым до судорог… и в то же время чужим. Все изменилось, исказилось, как в кривом зеркале. И письменный стол, и накрытая голубым одеялом кровать, и даже две яркие звезды в проеме незадернутых штор… Мир никогда не станет прежним, подумала она вдруг, и эта мысль показалась ей настолько невыносимой, что она едва не закричала.
- Маша, - в дверь постучали.
«Ну блииин…»
- Чего тебе?
- Открой, пожалуйста.
«Неужели слышала?»
Вытирая лицо рукавом Маша с отвращением, будто змею, отодвинула ногой ноутбук, поднялась с кровати.
- Что?
Глаза матери блуждали по сторонам, как у пьяной, губы кривились в беспомощной глупой улыбке. С тех пор, как от них ушел отец, другого выражения на ее лице Маша не видела.
- Не могу выйти в интернет, - она протянула Маше телефон. – Может, я что-то не то нажимаю? Или случайно сломала?
- Нет. У тебя закончились деньги.
- Деньги? – переспросила мать с таким видом, словно впервые слышала это слово.
- Представь себе.
- У тебя все хорошо?
- Да.
- Как дела в школе?
- Отлично.
- Ложись сегодня пораньше. Тебе нужно выспаться.
- Ладно.
Закрыв дверь, Маша опустилась на край кровати и оцепенела. «Как дела в школе, как дела в школе…» - забубнил в голове механический голос, и отовсюду снова накатил беспросветный ледяной ужас… непобедимая лавина кошмаров - беспощадно ясных в своей невозможной правде. Завтра уже все будут знать. Давать друг другу ссылку на видео. Презрительно улыбаться, хихикать, гоготать. Тыкать пальцем и смотреть на нее, как смотрят на проституток. Потом об этом узнают учителя. Мама… Нет, это невозможно, такого не может быть! Маша уткнулась лицом в колени, умоляя всех милосердных богов неба и земли, чтобы она открыла сейчас глаза, увидела солнечный свет в проеме незадернутых штор и с облегчением выдохнула: «это сон…»
Она поднялась, подошла к зеркалу на стене. С той стороны на нее бросила взгляд исподлобья худенькая девушка с темно-русыми волосами до плеч. Вот она, полюбуйтесь! Маша Дегтярева. Дурочка и шлюха. Прошу не любить и не жаловать. Можно плевать и вытирать ноги. Неожиданно для себя самой Маша ударила кулаком о стену, костяшки вспыхнули болью, она опустилась на колени, и воспоминания накрыли ее с головой, как волна…
Это было две недели назад. К тому времени она совсем отчаялась. Ее единственная подруга еще на Новый год уехала в другой город, с остальными у нее не было ничего общего, мать напоминала больше андроида, чем живого человека. Все, что у нее осталось – постер Джареда на стене и какие-то смутные глухие надежды…
Он вошел в класс - спокойный, уверенный, с мягкой обаятельной улыбкой. Спортивная фигура, длинные волосы цвета бронзы, черная майка с изображением живого мертвеца на Харлее. В мочке левого уха – серьга, на правом запястье – татуировка в виде змеи, кусающей сердце. Но все это было не важно - Маша заледенела от восторга совсем по другой причине. Новенький был похож на Джареда Лето, как родной брат. Те же глаза, будто подведенные углем, тот же холодный пристальный пофигизм, за которым угадывается одинокая душа печального идеалиста и бунтаря… В ту же минуту она поклялась себе, что после уроков подойдет к новенькому – и будь что будет. Она всегда была застенчивой тихоней, скромной и целомудренной, как советская пионерка, но теперь она ощущала в себе какую-то новую силу - и это ей ужасно понравилось. Казалось, что ее ведет рука самой судьбы.
Он стоял на школьном крыльце, опустив голову, напоминая чем-то героя анимэ. Гладкие блестящие волосы закрывали лицо, пальцы левой руки потирали татуировку. В последнюю минуту Маша едва не струсила, но все же преодолела робость: «Привет, меня зовут Маша, а тебя?» «Артем» - ответил он, не поднимая головы. «Не хочешь меня проводить?» - она спросила первое, что пришло на ум, и едва не провалилась под землю от ужаса, но Артем убрал с лица волосы и взглянул на нее с улыбкой, от которой сразу потеплело на сердце. «Хочу» - ответил он коротко, взял ее ранец, и они пошли по широкой апрельской улице, вдоль стройного ряда ясеней с новорожденной бледно-зеленой листвой. Еще никогда Маша не была так счастлива. Ярко светило солнце, и жизнь казалась волшебным приключением, долгим предвкушением вечного блаженства… Каждый день, после школы, он провожал ее домой, на уроках они обменивались тайными взглядами, Маша думала о нем каждую минуту… А позавчера вечером она пришла к нему в гости, он проводил ее в свою комнату и запер дверь на ключ. Они курили марихуанну и смотрели «Реквием по мечте» с Джаредом Лето, и Артем сказал, что она похожа на Дженнифер Коннелли. Маша и сама не заметила, как оказалась совсем без одежды, у нее кружилась голова, было трудно дышать, в воздухе неподвижно висели кольца приторного дыма…
Когда все закончилось, Маша долго не могла прийти в себя. При мысли о том, что она сейчас проснется, что все это окажется сном, у нее защемило сердце. «Станцуй для меня» - неожиданно попросил Артем. «Ты хочешь?» «Да. Нет, не одевайся…» «Ты снимаешь меня на телефон? Зачем?» «Буду пересматривать, когда тебя не будет рядом… раздвинь ноги… да, вот так… хорошо… ты красивая, знаешь?»
Сегодня Артем выложил это видео на своей странице в Контакте. С подписью – «Маша Дегтярева у меня дома». Незадолго до этого он звонил, и его голос показался Маше каким-то особенно нежным… Зачем?! Зачем он это сделал? Чтобы похвастаться? Повысить свою популярность в школе? Или он просто больной извращенец? Маша медленно опустилась на кровать. Да какая разница… он предал ее. И завтра в школе… нет… нет, она не сможет туда пойти… она не сможет выйти из дома.
Она не сможет жить.
Маша подошла к окну и раздвинула шторы. «Здесь нельзя жить…», отстраненно подумала она, вглядываясь затуманенными глазами в неровный пыльный асфальт, освещенный единственной лампочкой, что тревожно горела над входом в подъезд. Прыгать с третьего этажа – верх безрассудства. Хорошо бы забраться на крышу, но люк наверняка заперт… Стекла в раме задребезжали, послышался дробный размеренный перестук. Маша всю жизнь прожила рядом с железной дорогой, и шум проезжающих электричек и поездов был для нее так же привычен, как петушиные крики и лай собак для деревенского жителя - но теперь она слушала, как поезд, лязгая вагонами, проносится мимо, с особенным обостренным вниманием, будто впервые.
Маша посмотрела на часы. Без пятнадцати девять.
У нее есть двадцать пять минут.
Вздрогнув, она с неожиданной ясностью осознала, что если прямо сейчас не сделает этого – не сделает никогда. Стараясь больше ни о чем не думать, она надела поверх черной майки с капюшоном голубой джемпер, открыла дверь, но тут же вернулась. Посмотрела долгим взглядом на Джареда, прикоснулась кончиками пальцев к его небритой щеке…
Ей повезло - мать смотрела телевизор. Над спинкой кресла была видна ее темная остроконечная макушка, и Маша поглядела на нее с каким-то новым для себя, болезненным чувством, рассеянно вслушиваясь в монотонный бубнеж диктора:
- … прозвали его «Стрелком». Так же в прессе бытует мнение, что Стрелок и неуловимый догхантер, второй месяц отстреливающий не только бездомных, но и домашних собак в западной части города, это один и тот же человек, скорее всего, психически нездоровый. Полиция не подтверждает, но и не опровергает эту версию, ссылаясь на недостаток данных. Как известно, первую жертву обнаружили…
- Прощай, мама, - прошептала Маша. Натянув кроссовки, она вышла в холодный подъезд, и английский замок тихо щелкнул, навсегда отрезая ее от прежней жизни и от жизни вообще.
На площадке первого этажа Маша остановилась, чтобы завязать шнурки. Внезапно дверь напротив открылась, и на площадку вышел Игорь Суховирский, машин одноклассник. Высокий и худощавый, с черными густыми бровями, он всегда имел замкнутый и даже угрюмый вид. Трудно было себе представить, о чем думает и чем живет этот парень. Впрочем, Маша никогда и не пыталась это представить, ей было все равно. Встречаясь, они здоровались, и только.
- Привет, - сказал Игорь. В свете тусклой лампочки его темные зрачки показались Маше расширенными, как у наркомана или вампира.
- Привет, - она затянула узел потуже.
- Ты куда?
- Что?
- Куда идешь, спрашиваю, - Игорь сунул в зубы сигарету, чиркнул зажигалкой.
- Твое какое дело? – вырвалось у нее. Уж слишком удивилась она неожиданному вопросу.
Он пожал плечами.
- Никогда не видел, чтобы ты выходила так поздно.
- А ты что, следишь за мной?
Игорь выпустил к потолку облако дыма.
- Нет.
«Придурок», подумала она, толкнула дверь и поморщилась – в лицо ударили холодные брызги дождя. В мокром асфальте отражался грязным золотом свет лампы, дальше начиналась непроглядная темнота пустыря. Прежде Маша ни за что бы не решилась выходить на пустырь в такое время, но теперь ее мало что пугало. Натянув на голову капюшон, она уверенно пересекла границу между светом и тьмой, нащупала в кармане брюк телефон, включила фонарик. Слабый серебряный свет осветил канализационный люк, окруженный со всех сторон паутиной трещин. Стиснув зубы, Маша пошла вперед.
От дома до железной дороги было всего-то метров триста-четыреста, и Маша не торопилась, аккуратно огибая кучи битого кирпича, густые кусты шиповника и тонкие молодые деревья с пышными кронами. Когда серебряный луч скользнул по склону железнодорожной насыпи, в разрыве косматых туч показалась луна, и в ее свете Маша заметила чуть поодаль обезображенный труп собаки с оскаленной пастью.
«Какой ужас», подумала Маша и подошла ближе, поддаваясь странному искушению. Луч фонарика осветил выпирающие из-под скомканной шерсти белые ребра, ошейник с металлическими заклепками, оцепеневший в муке зрачок, ужасную рану на голове, в глубине которой суетливо копошились черви. Ужасная вонь ударила в ноздри, Машу едва не стошнило, и она поспешно отошла к насыпи. «Господи, каким нужно быть уродом, чтобы сделать такое…» Когда-то она мечтала, чтобы родители купили ей щенка, и чтобы она говорила с ним и делилась секретами, а он бы потом вырос и охранял ее… но отец об этом и слышать не хотел, а когда он ушел, Маше было уже не до щенков.
Дождь кончился. Неожиданный порыв холодного ветра пробрал до костей. Она посмотрела на часы - оставалось семь минут.
Ощущая, как все больше замерзает (джемпер промок насквозь), Маша не без труда поднялась по заросшему молодой травой склону и рассеянно огляделась. Едва заметно блестели в лунном свете отполированные рельсы. По другую сторону насыпи темнела махина сталелитейного завода, окруженная высокими тополями, похожими на обоюдоострые лезвия.
Четыре минуты…
Обнимая себя за плечи, Маша смотрела в небо – бледное сияние луны, рваное покрывало темных туч. Местами виднелись звезды. Маша вспомнила, что когда-то хотела быть астрономом, изучала карту звездного неба, но потом увидела Джареда и все бросила… Внезапно она осознала, что думает о чем угодно, но только не о том, зачем сюда пришла.
«Все произойдет мгновенно, я не успею ничего почувствовать - сказала она себе. - Тяжелые колеса локомотива за секунду превратят мое тело в…» во что именно превратится ее тело Маша решила не представлять. Какая разница? Ей уже будет все равно.
Три минуты…
Под ногами едва заметно задрожала покрытая щебнем земля. Внутренности окатило ледяной волной.
Две…
Она уже явственно различала медитативный дробный перестук, и он становился все ближе.
Одна…
Маша задумалась – броситься под колеса, как Кира Найтли в фильме «Анна Каренина», или заранее лечь на рельсы? Она открыла новое смс и написала: «Мне не интересно знать, зачем ты это сделал. Просто помни – ты предал меня. И моя смерть на твоей совести. Будь ты проклят». Нажав на кнопку «отправить», она выбросила телефон в кусты, растущие по ту сторону насыпи.
Все. Назад пути нет.
Поезд выскочил из-за поворота и помчался к ней на всех парах, будто сама Неотвратимость. Яркий прожектор сверху и два сигнальных фонаря по бокам резанули глаза. В мутном окошке Маша разглядела бледное лицо машиниста. Все, что ей нужно – шагнуть вперед… просто шагнуть. И все. Маша выдохнула, закрыла глаза, поставила на рельсу кроссовок…
Что-то тяжелое навалилось на нее сзади, крепко обхватило за шею, бросило на землю, она ударилась коленкой о щебень. Маша хотела закричать, но ее уже тащили вниз по склону, мимо с грохотом проносились вагоны, в небе над ними сияла рогатая луна. Потом ее снова швырнули наземь, да так, что перехватило дыхание. Пытаясь набрать воздуха в грудь, она ощутила едкий запах мочи, смешанный с запахами застарелого пота и алкоголя. Вагоны тем временем кончились, грохот постепенно затихал, и Маша услышала высокий и даже как будто детский голос:
- … на рельсы полезла, глупая. А я тебя сразу узнал. Думала от меня сбежать? Думала, что я не найду?
Закатив глаза, она увидела большой черный силуэт позади себя, и тут ее снова схватили за капюшон и потащили по влажной траве прочь от насыпи.
- … в девочку превратилась и решила, что обманула меня, - продолжал беспокойно бормотать фальцет. - Как будто я девочку от собаки отличить не смогу. Как будто я оборотней ни разу не видел. Расплодились, твари...
Затрещали кусты, щеки обожгло болью, Маша затрясла головой, будто в припадке, ее отпустили, и она ударилась затылком о землю. Высоко в небе закружились, мерцая, две разноцветные звезды. «Это сон…», с облегчением подумала Маша. Из-за туч вышла луна, плеснула на землю холодным равнодушным сиянием.
- Почему ты не гавкаешь?
Над Машей стоял невысокий толстый мужчина в кожаной куртке. Лысая голова, округлое лицо с темными провалами глазниц. В серебряном свете явственно видны страшные рваные шрамы на левой стороне лица. В руках мужчина держал какой-то предмет. Маша пригляделась – это была винтовка с оптическим прицелом. Безжизненный голос в ее голове произнес: «ты сама не заметила, как умерла и попала в ад».
- Что?
- Ты должна гавкать.
- Я не…
- Гавкай! – взвизгнул мужчина, шагнул вперед и приставил к ее голове дуло винтовки. – Гавкай, тебе говорят!
Внезапно Маша вспомнила зловещие слухи, что второй месяц ходили по городу, вспомнила, что говорили по телевизору, когда она мысленно прощалась с мамой. Догхантер. Стрелок. Серийный убийца с пневматической винтовкой.
- Гав… - едва слышно прошептала она.
- Громче!
- Гав!
- Мерзкая тварь, - мужчина вскинул винтовку, и время будто остановилось. «Нет, не надо! Я не хочу! Господи!» - и этот внутренний, до последней глубины искренний голос уже нельзя было назвать безжизненным. Маша слабо вскрикнула, теряя сознание, но прежде чем сверху обрушилась темнота, увидела, как за спиной убийцы вырастает высокая черная тень…
Вечность спустя кто-то легонько похлопал ее по щеке и назвал по имени. Маша открыла глаза. Над ней склонялось чье-то лицо, почти невидимое на фоне темного неба.
- Джаред… - простонала она.
- Жаль тебя разочаровывать, но я не Джаред, - голос показался Маше смутно знакомым. – Временами я и сам жалею об этом, но тут ничего не поделаешь.
Маша вдруг увидела, что рядом с ней лежит неподвижное тело в кожаной куртке, и ее пронзил электрический удар ужаса.
- Он… мертв?
- Да.
Она помолчала.
- Ты убил его?
- Да.
- Кто ты?
- Никто, - парень поднялся на ноги, лунный свет упал на его лицо, и Маша вздрогнула – это был ее одноклассник, Игорь. – Я вызову «Скорую».
- Нет… пожалуйста, не надо.
Игорь поднял с земли винтовку.
- Магнум, - сказал он. - Двадцать второй калибр. Почти бесшумный выстрел.
- Откуда знаешь?
- Разбираюсь, - коротко ответил Игорь и протянул ей руку. – Вставай. Ты точно в порядке?
- Да, - она встала, но не сразу отпустила его ладонь. Перед глазами кружилось. - Давай просто уйдем отсюда.
- Ты хотела броситься под поезд? – спросил он будничным тоном, когда они вышли на пустырь и направились к дому. Маша помолчала, глядя невидящими глазами на далекий огонек лампы, что горел над подъездом подобно маяку посреди бесконечного моря тьмы.
- Как ты узнал?
- Мне написали в Контакт, чтобы я посмотрел видео на странице Артема.
- Ты смотрел? – спросила Маша и сама удивилась, насколько ей теперь наплевать и на видео, и на Артема, и на всех людей вообще. В груди будто застрял ледяной осколок.
- Совсем немного. Но этого хватило, чтобы понять, куда ты пошла. Я бежал через пустырь и услышал, как затрещали кусты, услышал голос. Когда увидел тебя и этого психа, подобрал обломок кирпича и ударил его по голове, – Игорь говорил так спокойно, словно рассказывал о том, как он провел время на вечеринке. - Он упал. Я ударил снова. Потом еще. Убедился, что он мертв и стал приводить тебя в чувство.
Маша не знала, что сказать. Бросила на Игоря короткий взгляд и только теперь заметила, что в профиль он похож на Сергея Бодрова.
Когда они зашли в подъезд, Игорь оглядел ее с головы до ног и сказал:
- Ты вся в грязи.
Она равнодушно кивнула.
- Тебя нужно привести в порядок. Зайдем ко мне.
- Хорошо.
Игорь открыл дверь, и Маша вошла в уютное тепло прихожей. Приятно пахло одеколоном.
- Родители на даче, - сказал Игорь. – В ванной есть чистый халат. Я пока поставлю чай.
Оставшись одна посреди белых кафельных стен, Маша какое-то время изучала свое лицо в зеркале и не узнавала себя. Расширенные, металлического цвета, зрачки, смотрели спокойно, решительно, губы плотно сжимались в линию, потеки грязи на алебастровой коже напоминали боевую раскраску коммандос. Это была не Маша Дегтярева, это была какая-то взрослая, незнакомая ей девушка.
Маша с наслаждением разделась догола и включила теплую воду…
На пластмассовом столике дымились чашки с янтарным чаем, в центре стояла тарелка с желтым печеньем и шоколадными конфетами. Прижимаясь спиной к холодильнику, Игорь сидел за столиком и смущенно улыбался.
- Тебе к лицу мой халат.
- Впервые вижу, как ты улыбаешься.
- Не было причин.
- А сейчас, значит, есть?
Он не ответил. Маша опустила глаза, поплотнее завернулась в мягкий и слишком просторный для нее халат, села напротив Игоря и только теперь заметила, что возле газовой плиты стоит миска, а из миски лакает молоко маленький рыжий щенок с черными ушками и поросячьим хвостиком.
- Ой, какая прелесть! Как его зовут?
- Милорд.
Маша фыркнула от смеха.
- Благородных кровей?
- Ага.
Щенок попятился от миски и громко чихнул.
- Он похож на медвежонка.
Милорду, видимо, понравилось такое сравнение – косолапя, он приблизился к Маше и ткнулся в ее ступню мокрой физиономией. Маша взяла его на руки – на ощупь он был как плюшевая игрушка.
- Я люблю тебя, - сказал Игорь.
- Да, я уже догадалась, - помолчав, ответила Маша. Кончиками пальцев она чувствовала, как быстро бьется маленькое беззащитное сердце. Карие, почти человеческие, озорные глаза смотрели на Машу с таким доверием, и в них сияла такая чистая беззаботная радость жизни, что ледяной осколок в ее груди мгновенно растаял. – Я буду жить, - прошептала она. – Я буду жить…