Владимир ВЛАДЫКИН
В автобусе
Был солнечный субботний день. Первый городской маршрут автобуса выполнял обычный рейс. Автобус как всегда переполнен пассажирами. И все вздыхали и про себя думали: «Ох, как тесновато, но не в обиде!»
Началось всё на первой двери возле кабины водителя. На очередной остановке возле городской библиотеке имени А.С.Пушкина водитель по своему обыкновению открыл все створчатые двери. Шофёр выпускал пассажиров в первую дверь, проверяя билеты. А впустить в эту дверь не пожелал никого, так как положено входить в заднюю и среднюю двери и решил захлопнуть её, как в это время оказался зажатым створками один солидный представительный гражданин с нервным блеском в тёмных глазах с припухлыми губами. Шофёр освободил пострадавшего и когда тот поднялся на вторую ступень, немедленно вскинулся на водителя:
– Да ты нахал, что делаешь?! Хотел рёбра инвалиду поломать? Да, я инвалид войны, ты что не видишь человека, решил поломать последние рёбра? Человек хотел сесть. А ты что делаешь, зачем захлопнул двери? Вот все люди видели, что ты нарочно это сделал, – он резким взмахом руки указал на пассажиров, которые сидели и стояли, наблюдая за разгневанным мужчиной.
На передних креслах сидели несколько пожилых и средних лет женщины. Мужчины, женщины, девушки, молодые люди стояли тут же, на первой площадке. Всем стало неловко и неудобно после неожиданного окрика пожилого человека, называвшегося инвалидом. Однако на вид он был довольно крепок, здоров и моложав для своих пожилых лет. Хотя две глубокие морщины на лице и совершенно седые волосы говорили, что он и впрямь в преклонных годах. И вполне вероятно то, что он и впрямь бывший фронтовик и ему не верить нельзя.
– Я нарочно не хотел, зачем мне калечить человека? – почему-то оправдывался водитель вполне спокойным тоном. – Я же в рупор сообщил, в какие двери следовало всем входить. А вы так неожиданно появились, что я не успел опомниться.
– Не хотел? Да как же не хотел, когда все видели, как ты нагло придавил створками старика! Я видел, как ты в зеркало смотрел и специально подкарауливал меня.
– Что вы ересь несёте, да вы отвечайте за свои слова? – продолжал шофёр отбиваться от агрессивного инвалида. Шофёр было лет сорок.
– Как же не отвечаю! Ты ещё смеешь это мне говорить, чуть рёбра не поломал. Вы посмотрите на него, я буду на вас жаловаться! Вот сейчас будем проезжать ваше предприятие и остановите. Я пойду жаловаться, свидетели есть, как ты хотел придавить ветерана! Да ты знаешь, что нас осталось в городе четыреста человек, – гражданин солидного вида с такой скорбью провёл глазами по всем пассажирам, точно тут как раз и ехали эти ветераны войны. Но пассажиры уже были давно возмущены этим обиженным человеком. И стали раздаваться реплики:
– Товарищ водитель, поехали!
– Чего его слушать, цел остался да и ладно!
– Это же надо из-за такого пустяка поднял такую бучу?! – возмутилась негромко пожилая женщина.
– Ой, какой мелочный! – удивилась девушка.
– Шофёр, поехали, вы его не слушайте! – говорил мужчина с седыми висками, а на его груди были наградные колодки.
– Как не слушайте? Он мне рёбра передавил, и вы ещё начинаете его защищать? Вот вижу, вы сами воевали, а его выгораживаете?! – ткнул он пальцем тому чуть ли ни в самую грудь.
Но обладатель колодок на этот замечание промолчал, однако тому ответил:
– Вы неправы, он не думал вас зажимать, сами сунулись, как в полымя. Есть же другие двери, так вам наперёд захотелось…
– Я инвалид! Как вы со мной разговариваете. Вокруг нас молодёжь, чему мы её научим? – возмущался тот.
– А вы чему своей сквалыжной мелочной натурой?
Но тут автобус тронулся в путь. Водитель в микрофон напомнил своевременно оплачивать проезд.
– Я всё равно это так не оставлю! Ветераны уходят из жизни и такое к ним варварское отношение! Я всё равно буду жаловаться!
– А мы подтвердим, что вы неправы! – сказал мужчина с седыми висками.
– Это почему же! Кто вы тогда сам с таким отношением к ветеранам? И воевали ли вы сами, а может, отсиживались в тылу, а награды получили? – у того в злорадстве загорелись глаза и расширились ноздри.
– На ваши догадки я не отвечу. Но скажу, где ваша скромность, скажите? Инвалиду не подобает так вести себя.
– Как же, я должен молчать, когда мои рёбра ломают?
– Кто вам их ломает?
В автобусе поднялся невообразимый шум и гвалт. Многие не вытерпели и напали на гражданина, называвшегося инвалидом.
– Вы инвалид, тогда стойте и молчите! А то мы тоже знаем иных «инвалидов», которые любят этим козырять. А сами…
– Не смейте! Не смейте! У меня на руках все документы!
– Все видели, что вы неправы. И зачем тут так распинаться, – послышалось хором кругом.
– Ой, какой мелочный! А сам может не воевал,– сказала девушка.
– Вот именно, он на инвалида не похож. Ещё неизвестно как он воевал, – ответил мужчина средних лет.
– Вы это обо мне так? – услышал гражданин. – Я не воевал, да вы ответите за клевету! Вот поедем и я вам докажу…
– Мне доказывать нечего! Ваше поведение говорит само за себя, и лучше подумайте на этот счёт хорошо…
Гражданин-ветеран в расстроенных чувствах протиснулся вглубь салона и бесцеремонно бросил сидящей немолодой женщине:
– А ну встаньте, дайте я сяду! Пока не скажешь, не уступят место! – он даже не посмотрел, кому так бесцеремонно и нагло заявил. Женщина была пожилая и она, как ни странно, поднялась, посмотрела предосудительно и в недоумении на гражданина. Тот сел вальяжно с пасмурным видом с подозрением и с опаской посматривал по сторонам, пассажиры все были поражены, но никто не проронил ни слова. Но зато гражданин не унимался:
– Чему мы молодёжь научим? – буркнул он. – Вот стоит она, – указал он взглядом на девушку, – и что теперь она поняла?! Вот поэтому и молодёжь у нас такая невоспитанная…
– Вы сами не воспитанный! – не выдержала девушка.
– Чего? – гражданин-инвалид-ветеран почему-то испугался её такого ответа.
– Вы женщину согнали. А это не по-мужски, -- журила девушка гражданина.
– Ну, вот что от неё теперь ожидать, когда ей позволяют, вот они все, так говорить об инвалиде?!
– Замолчимте, вы, наконец-то? – обернулась к нему та самая со своего места согнатая ветераном пожилая женщина средней полноты с приятным добрым лицом.
Гражданин замолчал и больше не проронил ни слова; он сидел злой и мрачный. А вокруг него стояло испорченное у всех настроение. Многие испытывали неприятные чувства. В автобусе раздавались осуждающие реплики в адрес гражданина, который от куда-либо услышит что-то в свой адрес, без конца поворачивал голову со стриженным затылком, и вёл себя чрезвычайно беспокойно; на него было жалко смотреть.
А девушка ехала в Ростов к подруге на день рождения, у неё было угнетённое чувство досады. И она с горечью воспоминала о том, как утром собиралась ехать, какое было радостное и приподнятое настроение от полноты жизни, и вдруг какой-то нелепый тип испортил всё, и она долго не могла прийти в себя, чтобы трезво обдумать это событие. Пожалуй, даже не стоит объяснять, сутяжный человек решил везде и всюду спекулировать тем, что он инвалид. Как и все пассажиры, девушка не поверила в искренность этого скандального человека-ветерана, что он действительно настоящий бывший фронтовик.
Мужчина с седыми висками был кандидат каких-то наук. До случавшегося в автобусе он был занят своими вопросами, которые касались его работы в институте и по дороге он имел привычку обдумывать над тем, чем предстояло заниматься, да и мало ли о чём он думал. Но главное всё шло отлично, погода великолепная, настроение чудесное, а жизнь мирная и прекрасная. И вдруг этот дурак инвалид, если он только инвалид.
Так что каждый ехал по своим делам и в меру был счастлив или несчастлив, любим или не любим. И вдруг по дороге встретился такой престранный попутчик, который отравил за несколько минут всё хорошее, о чём так славно думалось, и всех заставил перенервничать, и, быть может, испоганил всем весь день.
Да, ничто в жизни не проходит бесследно! От нас зависит их вера в жизнь, вера в доброту. Спесивые люди – это корысть, чёрствость, эгоизм… и это они сеют семена отчуждённости и зла…
1980