Путь к успеху
С утра прошлый день показался туманным. Узнав от дочери, что она заняла главную роль, мама её обрадовалась, но, казалось, что она чем-то в то же время обеспокоилась. Отец как всегда пропал на работе, поэтому, когда Катя встала, отца уже или ещё не было. Это несомненно огорчило её. Но Катерина проснулась в самом бодром расположении духа, даже встала на час раньше положенного и уже была готова ринуться в бой за своей мечтой, стать кем-то другим. Солнце светило как-то ярче и веселее обычного, поезд в метро мчался быстрее, люди были добрее, хотя Катя ни с кем не разговаривала. Она приехала на полчаса раньше, чем у неё начались занятия. Как ни странно, некоторые девочки из её группы даже поздоровались с ней. Диана Зайцева даже завела с ней разговор. Он правда был коротким и немного бессмысленным, но довольно дружелюбным. Буквально первые два часа занятий прошли отлично, Катерина многих поразила какой-то переменой в ней самой. Джейкоб всё время улыбался, глядя на неё и кивал, когда их взгляды встречались. Но как только в зале появился Даниэль, в Катерине словно что-то щёлкнуло, и всё, всё пошло на спад. Все движения её стали заторможенными, импровизация снизилась почти до нуля, слова еле выговаривались, она часто забывала свои реплики, а волнение только росло. Лица, которые только недавно восхищались ею, нахмурились. На индивидуальном занятии с Джейкобом и Даниэлем её вообще так заклинило, что она не только не могла ничего выразить, но даже не могла приблизиться к Даниэлю. Она постоянно увлекалась им, ведь то, как он произносил свои слова и как странной походкой двигался, было восхитительно. Джейкоб старался показать, что прощает ей это, но на деле он всё сильнее раздражался. Директор, зашедший к ним на тренировку, практически сразу побледнел и закрыв лицо руками вышел. Но между тем, Джейкоб только заулыбался, когда Даниэль попробовал расслабить Катерину, по-дружески поговорив с ней. В перерыве Катерина вышла в коридор и случайно стала свидетельницей очень неприятного для неё разговора.
- Нельзя ли заменить Алису?- спрашивал Даниэль.
- Нэт,- коротко отвечал Джейкоб.
- Но она же ничего не соображает, ничего не может! Я не могу играть с ней. Она похожа на бревно!
- Сейчас вОзможно. Но ей надО дать время развиться.
- Но у неё нет времени развиваться! Вы сказали ей, что пьеса должна быть поставлена в столь короткие сроки, что уже скоро начнутся съёмки, что ей придётся поехать в другую страну? Да ведь если она так будет нервничать, она нас подведёт! Зачем было брать не натренированную актрису на такую главную роль?
- Всё просто. Её мордашка нигде не свэтилась, она милаЯ, такая, как нам нужно. Ну я не могу сказать, что в ней нэт таланта.
Но последнюю фразу Катя не слышала. Она ожидала от себя слёз, которые собственно хлынули из неё, когда она спряталась в туалете, но злость дала ей новые силы. «Я им покажу, лучше меня никто не сыграет эту роль, все запомнят меня именно как Алису! Я смогу! Я должна стать ею, ведь это не сложно. Думай, как Алиса, веди себя, как Алиса. Здесь так можно. Забудь, что ты Катя». Настрой был неплохой, он сработал. Она удивила очередной своей переменой и Джейкоба, который теперь искренне поверил в неё, и Даниэля, который всё же не отступил от своей мысли, что она «дешёвая актриска». Саму же Катю раздражало то, что она должна врать людям, что ей нравится Даниэль, что она не слышала его слов, что ей приходилось изображать к нему заинтересованность в то время, как он раздражал её. И подойти к нему теперь было не только волнительно, но и противно. С этими чувствами к нему она не могла справиться. Когда свет почти во всём здании выключили, когда театр опустел и за окном было темно, Катерина вся в гневе вышла из аудитории, где осталась последней и случайно наткнулась на Эвелину.
- Ты чего ещё тут? Давай, уже всем пора домой.
Катерина кивнула головой. Вероятно, по ней было заметно, что она таила у себя в душе, но так или иначе Эвелина спросила:
- Ты не хочешь мне что-нибудь рассказать? Поделиться со мной чем-то? Я понимаю, тебе досталась тяжёлая ноша, но ты всегда можешь обратиться ко мне.
- Нет,- коротко ответила Катя, всё-таки почувствовав некоторое облегчение на сердце. Но она не привыкла делиться своими переживаниями с кем-либо, поэтому и сейчас она уговаривала себя в том, что справится сама.
День за днём всё повторялось. Раздражение не убавлялось, напряжение лишь усиливалось. Требования всё росли и росли, её претензии к самой себе и неуважение за то, что она не является кем-то иным, сильно терзали её. Мама, единственная, кто её мог по-настоящему поддержать, повторяла каждый раз, что ей стоит быть трудолюбивее и заниматься уроками, о которых Катерина практически не успевала думать. Школа снова началась. Учителя требовали с неё внимания, послушания, определённого поведения и невесть чего ещё. Репетиции усиливались и ошибок ей больше не прощали, требовали, чтобы она больше и больше отдавала себя театру, все уже знали, что она может многое. Её раздражение и недовольство собой подпитывали в ней желание совершенствоваться, поэтому она всё время занималась своей игрой, приходила в театр, насколько могла раньше и уходила позже всех, пока её не выгоняла уборщица. Единственное, что у неё всё никак не получалось- это были сцены с Даниэлем. Он играл прекрасно и, казалось, был доволен собой, что сильно раздражало Катю, тем более она ясно помнила слова, которые он сказал вначале их знакомства.
Однажды, когда она снова последняя уходила из театра, заведомо наплакавшись в туалете, она опять нечаянно встретила Эвелину.
- Ты плакала?- спросила она вдруг,- У тебя на лице написано,- ответила она на вопрос, возникший у Кати, но не произнесённый вслух.
Эвелина привела её в свой кабинет, где было тепло и уютно. Усадив её на стул против себя и дав стакан воды, Эвелина попросила Катерину рассказать о том, что её так беспокоит. Рыдания снова вырвались наружу, Катя высказала всё о Даниэле, чувствуя, что она тонет, а эта милая женщина является единственным спасательным кругом в этом запутанном мире, приносящем ей боль тем, что она плывёт будто против течения. Эвелина внимательно выслушала её, с видом понимания и сочувствия. Когда та кончила, она спокойно произнесла, смотря Катюше в глаза и держа её за холодную руку.
- Это тяжело, я тебя прекрасно понимаю. Однажды я тоже столкнулась с таким напарником, который до боли раздражал меня. Он всегда противно смеялся на репетиции и постоянно чихал, что из его вздёрнутого носа вылетали сопли! Представляешь? А мы должны были быть сладкой влюблённой парочкой!
- И как ты с этим справилась?
- О, поначалу никак. У меня ничего не выходило. Понимаешь, он затормаживал моё собственное развитие, отчего меня хотели даже заменить другой актрисой, но я сказала себе, что это игра. Я представила его себе другим, не кем он был на самом деле, а героем, которого он играл.
- И получилось?- спросила Катюша с надеждой в глазах.
- Да. Максим Вирковский, может знаешь. Фильм «Прощальный поцелуй».
- Не может быть!- удивилась Катерина,- я смотрела этот фильм. Мне казалось, что у Вас и впрямь там любовь до гроба!
- Боже упаси!- воскликнула Эвелина, и девочки рассмеялись.
На следующий день Катерина так и попробовала сделать. Теперь для неё Даниэля как бы не существовало, но был Шляпник. Сперва было сложно, сконцентрироваться на этом не получалось. Но потом, в перерыве между репетициями из костюмерной Даниэлю принесли шляпу, похожую на потасканный цилиндр. Он примерил её для шутки, но Катерина ему предложила репетировать так, потому что ему очень идёт. В зале в этот момент была Эвелина и поддержала эту идею, поэтому Джейкоб тоже согласился. У Катерины связать шляпу с образом Шляпника получилось гораздо лучше, чем самого ненавистного ею Даниэля с интересным образом. Так и получилось. Катерине стало гораздо легче не только играть с ним, но и просто входить в роль Алисы. Картинка стала расцветать, как и внутреннее воображение Катерины. Шляпник ей понравился, можно сказать, что она даже полюбила его за его странность, философию и даже внешний облик. Всё это было так чудесно, что Катерина стала чувствовать себя несомненно лучше, а репетиции перестали приносить боль. Театр стал единственным местом, где Катерина чувствовала себя свободно, словно вырывалась на берег из бескрайнего потопа своих же слёз. Все дни как-то смешались. Она смогла научиться представлять на репетиции то, чего не было вокруг. То грибы, то розы, то замки, то карточные лабиринты. Все, даже Ольга Кастанеева, согласились с тем, что она- гениальная в своём роде актриса, и что только она смогла бы так сыграть эту роль.
В 3 часа ночи Катерина закончила делать уроки. В квартире, на улице, в доме напротив все уже давно спят. Темно, не видно ни зги, как и в голове девочки. Шаркая по полу ногами, он добрела до ванной, приняла душ и легла в постель, где продолжила читать длиннющий параграф о политике. В 3:40 малышка уснула сусликом. Диким воплем, хоть это и была мелодия, провизжал будильник. В 7 часов она встала, еле передвигая ноги, побрела в ванную и плеснула себя холодной водой. Оделась, собралась и потопала в школу с туманном в голове.
Главным и неизменным пристанищем криков и визгов всегда остается школа. В России практически невозможно найти школу, сохраняющую гробовую тишину во время урока, что там говорить о перемене. Ну и конечно весь самый сок жизни проходит в этих стенах, как в гробнице знаний. Зимой, как не выйдешь, темно, как ни войдёшь, тоже темно. Весной на дворе шум, радость, пробуждение, но школьники сидят в своей «темнице сырой». Когда за окном холод, отопление всегда запаздывает, как какая-нибудь растяпа-девушка на свидание с парнем. Когда на дворе жара, все водопои в школе резко высыхают. Быть может, читатель не согласен со мной в этом описании школы, но я, проучившись в одной школе почти всё детство, составила себе такую картину. Конечно, есть школы разные, но Катерина училась именно в такой.
Класс встретил её, как всегда, с холодной дружелюбностью. Подруга у неё была, но не сильно отягощалась узами дружбы, собственно она вообще не любила носить тяжести. На повестке дня было 3 контрольных из семи уроков, о двух из которых никто до сегодняшнего утра не знал. Через них ещё как-то переломились, хотя, естественно, самостоятельные с поджатым временем, как с хвостом, на туманную голову решались затруднительно. Была там одна молодая учительница, которая, видимо, считала новые поколения суперменами, но делать три дела одновременно было очень трудно: слушать фильм, делать самостоятельную и записывать конспект учителя, который в основном спрашивал учеников. Не удивительно, что голова трескается после таких уроков. А потом ходи, исправляй нехорошие отметки, только не исправишь: не положено. Благо для Кати, в её школе остались и старые добрые учителя. Что там нового придумали сверху, им неважно, за то их видимо и гоняют, но они всегда готовы пойти навстречу, объяснить. Не менее важна их строгость, ведь если ты лентяй по жизни, то вряд ли тебя ждёт уважение со стороны таких учителей, вряд ли ты сможешь воспользоваться их добротой. Видимо, у них ценится закон сохранения отношения. Сколько отдал, столько получил обратно. За что Катя и любила таких учителей и желала им только добра и крепкого здоровья, чтоб этот вид школьных обитателей сохранился на подольше. Катя, тем временем, закончила уроки с едва ли не разбитой головой и отправилась прямиком в театр, по дороге перекусив домашней едой, старательно упакованной Елизаветой Юрьевной. Милый театр её, был райским уголком, не считая, конечно, что и в этом раю водились чёртики. Диана Зайцева пыталась как-то сойтись с Катериной и всюду ей помогала. На что, конечно же, Ольга Кастанеева была недовольна и даже объявила Диану изменщицей при всей своей свите. Впрочем, тут стоит похвалить Диану, ведь та не отступилась от Кати, несмотря на угрозу. Возможно, в ней проснулась человечность, которой не достаёт многим современным подросткам. Одно занятие, следом третье, потом ещё и ещё, потом перерыв на ужин, и продолжение. Как ни крути, сложно жить с таким графиком. У всего есть пределы, кроме Вселенной, запомните это. В перерыве к Кате подошёл Степан Петрович, поглаживая свои костлявые пальцы.
- Шумова, очень не дурно для второгодницы. Ты нигде не занималась актёрским мастерством, кроме нашего театра, разумеется?- конечно, он хотел похвалить Катерину, но с его манерой говорить, у него это не получилось.
- Нет,- сконфузившись, ответила она.
- Я хотел сказать, что в будущий год тебе не придётся платить за обучение. Ты попала в льготную категорию.
- Наверно это хорошо,- ответила Катя.
Степан Петрович хотел ещё что-то сказать, уже раскрыл рот, но раздумал. Неуклюже махнув рукой, он ушёл, ни слова не сказав про Даниэля. Поскольку был перерыв, то Катерина решила просмотреть ещё раз своё сочинение по Гоголю, за которое она получила 3 и 4. Но прочитав всё ещё раз хорошенько, она не нашла никаких логических недочётов и ошибок в написании. То, как учительница ей объяснила оценку, было скорее тем намёком, что Катя слишком откровенно высказала своё мнение, а именно, что произведение ей не понравилось. «Как всегда,- подумала Катя,- За что вообще я люблю литературу? Если мне представится возможность уйти из школы, я обязательно это сделаю».
А дальше опять начались репетиции. Уже в часу 11 Катя вышла из репетиционной и направилась в метро по тёмным улицам. Метро было голодным червяком, которое от недосыпа и голода с удовольствием проглотило девочку и пулей понесло куда-то. «Вот я люблю метро. В нём было бы приятно жить, если бы случилась катастрофа. Нет, я не об этом, а о том, что здесь под землёй целая своя жизнь. Отовсюду куда-то можно добраться на метро. Зачем же использовать машины, которые так плохо влияют на воздух? Нет, метро не совсем червяк, точнее не биологический. Тот перерабатывает землю, а тут земли нет, поэтому он перерабатывает людей, которых тут много. Интересно, каким стало бы метро, если бы переродилось в бабочку? Хотела бы я посмотреть на это летающее нечто. Впрочем, в фантастике и такое можно встретить»,- думала Катя. Уже было темно во всём доме, когда Катя приехала. Она включила свет в своей комнате, чтобы никому не мешать и начала учить серьёзные уроки. Мать, конечно, проснулась и принесла Катюше еду, чтобы подкрепить её силы. Уже в 3 часу день начался сначала.
Дни шли и летели. Катя не давала себе вздохнуть, даже когда это было нужно. Даже когда мать понимала, что дочери нужен отдых, Катя не соглашалась, а Елизавета Юрьевна не настаивала. Со школой, конечно, дело пошло на спад. Катя сама начала прогуливать уроки, и тут вклад матери, писавшей записки в школу, был неоценим. Отец, естественно, на это смотрел косо и повторял, что Катерина неуч.
Репетиционное время завершалось, что стало очередным волнительным этапом в жизни маленькой девочки Екатерины. Они уже репетировали в костюмах и даже в макияже, но для Екатерины это практически не имело значения, ведь она и так могла видеть то, что дорисовывало ей воображение. Как оказалось, она сильно скатилась в школе за это время, но, напрягшись и просидев тройку ночей над книжками, она натаскалась и смогла дотянуть до четвёрок. Дальше, как бы она ни билась, учителя не давали ей прохода, на что в итоге Катя махнула рукой. Беда заключалась в том, что Катерина была по-прежнему собой недовольна и изводила себя работой. В голове её оставались лишь те реплики её наставников, когда они требовали с неё больше, чем она делала, и ругали её. В школе, чтобы остаться при своих четвёрках, ей приходилось тоже много напрягаться и ходить к учителям на дополнительные занятия. Дома папа бывал не так часто, как того хотелось Катюше, но, когда был, он относился к ней критично и строго, словно она не делала то, что могла. Когда мама уехала на пару дней к родителям, на девочку легли все тяжбы хозяйственной жизни, причём отец всегда был чем-то недоволен. Она мыла за ними посуду, но если не успевала покончить с этим до выхода, то отец вечером ругал её, что она ничего не умеет делать. Её увлечения он находил ненужными, но никогда не упускал момента раскритиковать её. Поэтому, когда вернулась мама, это было настоящее счастье для измученной Катеньки. Нечестно будет не сказать, что и с отцом были иногда весёлые разговоры и дела, вспоминать о которых Катя очень любила, поэтому с каждым разом она ждала папу с работы, ожидая, что с ним будет так же весело, как она это себе представляла. Незадолго до премьерного показа, в самый волнительный период, мама ночью встретила дочку с мягким пушистиком в руках. Это был белый кролик с очень симпатичной мордочкой.
- Это тебе в честь премьеры,- сказала Елизавета Юрьевна,- Я знаю, что это преждевременно, но мне так хотелось побаловать свою дочурку! Тем более я давно знаю, как ты хочешь иметь собаку. Но собаку сложно, а кролика…
- Мамочка!- воскликнула Катюша,- Это же так мило! Спасибо.
- Как ты его назовёшь?
- Пусть его будут звать Часик. Да, Часик?- сказала Катя и поцеловала его в нос, отчего тот смешно чихнул, очевидно, согласившись.
Как-то всё стало тяжелей, мутней и непонятней. Время шло или остановилось. Напряжение только усилилось. Премьерный показ толи был давно, толи недавно. Сколько раз она отыграла этот спектакль, девочка уже не понимала. Что-то происходило не то, и Катя это понимала и боялась. Заканчивался какой-то учебный год, и учителя насели на детей( тем более, что Катерина была в 10 классе), словно хотели задавить гадюк листочками для контрольных работ. Кроме того, Катерине надо было ходить по разным студиям, давать интервью. Уже шла активная подготовка к съёмкам в кино, то есть, к поездке в Америку. Однажды Джейкоб позвал её в свой кабинет.
- Ты помнишь, что ещё несколько месьяцев, и мы поедем на съёмки в Америку. Так вот, Катэнька, я знаю, что ты очень неплохо владеешь английским, изучаешь его с самого дэтства.
- Откуда? Я вам не говорила.
- Я общался с твоей мамой. Я уверэн, что не обязателен бонУс, но с завтрашнего дня ты будЕшь заниматься английским с моим коллегой. Твоя мама уже в курсе, я сам буду отвозить тебя к нэму. И ещё, ты у нас шатэнка, так что для съёмок было бы неплохо покрасить волосы. Алиса всегда была блондинкой.
- Как покрасить? Но… Я ведь всегда была такой…- вдруг испугалась Катенька.
- Но это пока нэ срочно,- поправился Джейкоб, не желая пугать Катю.
В этот день Катерина снова сравнила пустое метро с голодным червяком и подумала, каким оно станет, когда превратится в бабочку. Прошло какое-то количество дней или недель, почему-то Катя не знала, сколько. Она спокойно говорила на английском, не всегда замечая, как она с русского переходит на него. Жизнь её всё ещё казалось ей жестокой и неправильной. До поездки оставалось пара дней. Однажды она приехала домой, мать её была какой-то расстроенной и испуганной. Катя вошла, измотанная этим днём, и ужасная новость, которая ждала её за углом, напала. Часик убежал. Катерина ждала от себя слёз, но их не было от усталости. Мама спросила: «Как ты? Тебе грустно? Давай посидим вместе?». Но Катерина ответила, что не успела к нему привязаться, так что всё в порядке, и ушла в свою комнату. Конечно, она врала. Но она так привыкла скрывать правду ото всех, чтобы её не посчитали за сумасшедшую, что не могла показать даже матери, насколько ей тяжело. Почти всю ночь она рыдала в подушку, желая заглушить в себе этот стон боли. Часик был самым первым её лучшим другом, с которым она всегда говорила начистоту все самые сокровенный мысли и мечты. Она знала, что он принимает её такой, какая она есть, выслушивает её и не пытается ни возразить, ни научить чему-то своему. На все её беды он чихал, что подбадривало уставшую маленькую девочку, и всегда понимающе молчал, будто он знает что-то, чего не знают другие, но дозволено знать Кате.
На следующий день, уходя от Джейкоба, Катерина наткнулась на Даниэля. Он был весь взлохмачен и не сводил с неё глубоких глаз.
- Не хочешь прогуляться?- спросил он её.
- Нет, с тобой нет.
- Значит, до вчера,- он надел шляпу и скрылся в тени.
Катерина смутилась, что же он такое сказал. Несколько раз она повторила их разговор в голове и убедилась, что не ошиблась: он сказал «до вчера». В пустом вагоне ей казалось, что она не одна. Какие-то два пухлых близнеца сидели в другом конце и неприлично пялились на неё. Но то было только начало. Странности, которые она не замечала, стали всё яснее показываться ей на глаза. Ночью этой или какой-то другой ей приснился странный сон:
Она сидела на лужайке, ветерок играл её волосами. Вдруг побежал мимо Часик. Катерина произнесла вслух: «Ты же пропал!»- и побежала за ним, окликая его. Она бежала по запутанному лабиринту и попала в сад с белой беседкой. Здесь было полно народу. Каждый из них знал её. Тут была и её мама, и отец, и Джейкоб, и даже директор театра. Все они были весёлыми, и только Кате было не по себе. Всё бы ничего, если бы женщины не были в длинных платьях, а кавалеры во фраках.
- Но ведь такое уже не носят!- воскликнула Катя.
- А что же носят, душенька?- спросила её дама из толпы.
- Женщины штаны, ведь так удобнее ходить!
- А мужчины юбки?- рассмеялся Джейкоб Фрайланд.
- В Шотландии да.
- Она знаток мод!- рассмеялся кто-то ещё и указал на неё пальцем.
Катерина посмотрела вниз и увидела, что сама в синем платье, запачканном чем-то. Её раздражал смех, прокатившийся по всем лицам в толпе, и она шмыгнула в лабиринт из растений. Часик словно дожидался её тут. Она кинулась за ним. Долго она бежала или нет, но Часик скрылся от неё в нору, куда она не полезла. Она осталась сидеть возле норы, ожидая вылезет ли кролик или её найдут здесь. Пахло цветами, и насекомые жужжали вокруг. Катерина подумала, что во сне невозможно чувствовать запахи, но вдруг из норы вылез кот. «Обычный полосатый кот, но почему же он улыбается?»- подумала про себя Катерина.
- Что ты не спускаешься к нам?- спросил кот.
Почему-то Катю не смутило то, что кот вообще с ней заговорил.
- Мне мама говорила, не разговаривать с незнакомыми котами,- ответила Катя и удивилась своему ответу.
Кот вдруг исчез и появился с другой стороны.
- Ты забыла меня, девочка?
- Вы верно принимаете меня за Алису,- обрадовалась Катя, что может опять адекватно мыслить,- Но я не Алиса, меня зовут Катя.
- Ты в этом уверена?- спросил кот загадочным тоном,- Я вот тоже не кот. Я бегемот.
- Но Вы же непохожи на бегемота, по Вам явно видно, что Вы кот.
- Так почему же ты считаешь себя Катей, на тебе же не написано?
-Не всё ли равно, какое у меня имя?- разозлилась Катя.
- Всё равно. Но почему же тогда ты не называешься Алисой?
Кот вдруг растворился в воздухе. И Катя проснулась. У кровати её стояли цветы и строго смотрели на неё. « Не удивительно, что мне почувствовался запах цветов во сне»- подумала Катя. «Кто их сюда поставил, возле меня, словно возле гроба»- была вторая её мысль за утро.