* * *
Очень много перемен в жизни Сулимана произошло за время его пребывания в госпитале. Огромное количество людей посетили его. Единственным человеком, которому Сулиман запретил его навещать, была его молодая жена. Сулиман счел это неправильным, по отношению к погибшим товарищам.
Много времени Сулиман проводил в одиночестве, сидя у окна палаты. Размышляя о не простой жизни. О сложной своей судьбе и о судьбе народа. Вечерами, он смотрел местное телевидение. Двойственные чувства охватывали его после просмотра местных новостей. Радовало глаз, что строятся дома, дороги и мосты. Что у людей появился источник дохода. Но омрачало то, что не было стабильности и согласия в обществе.
Сначала люди потянулись в республику. Но потом, стали массово ее покидать. От посетителей, Сулиман узнавал о все новых и новых знакомых, что покидали республику. В некоторых случаях, даже целыми семьями. Такого оттока населения, Сулиман не наблюдал даже во время страшных бомбардировок.
Он понимал, что не убежит человек от хорошей жизни. Но не мог понять реальной причины. Вроде все налаживается. Люди строятся. По телевизору показывают счастливые лица. Но почему и от кого бегут люди? Он чувствовал, что государственное телевидение, как всегда, лжет. Что его посетители что-то недоговаривают.
- Наверноре - думал Сулиман. - Мои близкие меня оберегают от плохих новостей.
С каждым днем Сулиману становилось все лучше.
И наконец, спустя почти полгода, настал долгожданный день выписки.
Сулимана в этот день навестил представитель руководства республики. Он поздравил его с выпиской, и вручил ключи с ордером на новую квартиру, и конверт с деньгами.
Что-то отталкивало Сулимана от этих подарков. Не хотел он их принимать. Не ради них он служил. Но все же, решил принять.
Сулиман передал конверт дяде, даже не открыв его.
- Дядя, можно тебя попросить? – спросил Сулиман.
- Я понял, - ответил тот. - Все до копейки уйдет на садакъа.
- За всех погибших и невинно убиенных, – дополнил Сулиман.
За Сулиманом приехали родственники на трех машинах. Наконец, эскорт тронулся в долгожданный путь домой.
Сулиман сидел на переднем сидении, рядом с водителем. Всю дорогу он молчал, выглядывал в окно. Он радовался каждому дереву, кустику, каждому камешку по дороге домой.
Десятки раз, если не сотни, он проделывал этот путь. Но сегодня, он для него был особенным. Он вспоминал все события прошлых лет. Как с Хасаном ездил по этой дороге на нефтевозах, как здесь когда-то они подобрали Аслана. Еще много воспоминаний было связано с этой дорогой, ведущей в родное Ведено.
Была глубокая осень. Чем выше они поднимались в горы, тем гуще становился туман.
- О чем грустишь, Сулиман? – вернул его в реальность один из братьев.
В машине с Сулиманом ехали еще трое его братьев.
- Да так, – Сулиман еле сдерживал слезы. – Есть о чем вспомнить, погрустить. Хасана рядом не хватает. Очень даже не хватает. Да и многих других конечно! Но его - больше всех. Как только подумаю, что больше мы не проедемся с ним по этой дороге, сердце кровью обливается. Денилбек, когда будем въезжать в село, пусть остальные домой поедут. Мы сначала на кладбище поедем.
- Как скажешь, – ответил брат.
Наконец, они приехали в село.
Как и просил Сулиман, две машины что ехали следом, поехали к нему домой, а они направились на кладбище.
Сулиман еще не очень крепко стоял на ногах. Он передвигался, опираясь на трость.
Подъехав к кладбищу, братья вышли из машины и направились к воротам. Прочитав молитву перед входом, указывая путь к могиле Хасана, Денилбек пошел первым.
Наконец, они пришли к могиле Хасана. Сулиман присел и погладил ее. Здесь он уже не смог сдержать слез. Денилбек подал ему табуретку, которая стояла рядом с могилой. Сулиман попросил оставить его одного. Он стеснялся своих слез, даже перед братьями.
Мать Хасана часто приходила сюда, и подолгу сидела рядом с могилами мужа и сына. Это она принесла сюда табуретку.
Хасан был похоронен рядом с отцом.
- Оставил ты меня на земле, птицей без крыльев, брат, – вытирая слезы, сказал Сулиман. – Да благословит Всевышний ваш Газават! Да примет Он вас в райскую обитель дорогими гостями.
Лавиной обрушились на Сулимана воспоминания из прошлой жизни. Горькой, но их жизни. Не о такой жизни они мечтали в юности. Но им ее такую навязали.
Сулиман поднялся, когда уже почувствовал что становится холодно для его, еще не совсем окрепшего организма.
- Прощай мой друг и брат! – поднимаясь, сказал Сулиман. – Я не предам тебя!
Сулиман присоединился к братьям, и все вместе поехали домой.
Лишь приблизившись к дому, Сулиман смог разглядеть его внимательно. Дом и двор невозможно было узнать.
Весь дом и забор вокруг него, были облицованы дорогим натуральным камнем. Радовали глаз цветочные клумбы и небольшой фонтан посреди двора. На месте где стоял сарай, был построен гараж на две машины.
Все это радовало глаз, но не грело душу Сулимана. «Я бы согласился вернуться в сарай, но с Хасаном, – подумал он, – чем в этот дворец, но без него. Но, на все воля Аллаха!»
Во дворе было много людей, односельчане и родственники Сулимана. Все поздравляли его с возвращением домой. Женщины не могли сдержать слез радости.
Гости не расходились до позднего вечера. Но дядя, попросил всех разойтись по домам, так как Сулиман нуждался в отдыхе.
Наконец, в доме осталась только семья Сулимана. Роза со своими детьми, а детей у нее уже было трое, осталась в этот раз ночевать в отчем доме. Дети находились в детской комнате, на втором этаже, Айшат убиралась на кухне. Сулиман с сестрой и матерью осматривали дом.
Ничего не радовало Сулимана дома, и вообще в нынешней ситуации. Не смирился он еще с тем, что больше никогда с ним рядом не будет его верного друга. Но Мадина, очень старалась с ремонтом дома чтобы порадовать, как-то облегчить душевные муки сына. И Сулиман делал вид, что он радуется всему, чтобы не расстраивать мать.
- Пойдем, уложим детей спать, – предложила Мадина Розе. – А ты, спустись и поздоровайся с Айшат. Оставили мы ее там, одну. Мы с Розой скоро подойдем.
Сулиман медленно спустился на первый этаж, и направился к кухне.
Здесь Айшат мыла посуду. Она стояла спиной к нему.
Сулиман постоял еще некоторое время у дверей.
Это была первая их встреча со дня свадьбы. Спустя почти полгода. Конечно, они могли встретиться и раньше. Но строгие чеченские правила поведения в обществе, им этого не позволяли.
- Здравствуй, Айшат, – приветствовал ее Сулиман, с чувством волнения.
Айшат вздрогнула, услышав его голос. Но быстро взяла себя в руки. Она обернулась к Сулиману, и улыбнулась.
- Здравствуй, Сулиман. С возвращением тебя.
Сулиман думал, что увидит ее уставшей, истосковавшейся. Но Айшат выглядела очень красиво, и в ней кипела жизнь.
«Это заслуга матери, – подумал Сулиман. – Она, как дорогой и красивый цветочек, берегла ее для меня. Не давала грустить, чувствовать себя одинокой, брошенной. Наверное, даже запрещала невестке тосковать. Чтобы не расстраивать меня».
Айшат дочистила тарелку, которую держала в руках, и закрыла воду, чтобы ее шум не мешал им общаться. Она еще некоторое время стояла к мужу спиной, затем повернулась лицом, и скромно опустила глаза.
Сулиман подошел к столу и присел.
- Как твои дела, Айшат? Как тебе в новой семье?
- Семья может, и новая, – тихо сказала Айшат, – но самая родная и близкая для меня. Особенно после смерти матери. Я здесь поняла, что моя мать не умерла. Она вернулась ко мне в образе твоей мамы.
- Я рад, что вы понравились друг другу.
- Как ты себя чувствуешь?
Айшат еле сдерживала слезы и грусти, и радости. Ее сейчас переполняли эмоции. Первая встреча с мужем, после похищения. И после всего пережитого впоследствии. Отсутствие рядом с ним его верного друга. Она все переносила достойно. И только по ночам, в подушку, давала волю чувству.
На кухне появились Мадина с Розой.
- Ну что? – обняла Роза невестку. – Ты что такая грустная? Радоваться надо. Муж домой вернулся, а ты нос повесила.
Тут уже Айшат не смогла сдержать слез. Она обняла золовку и заплакала.
- Ну, вы, – отругала их Мадина. – Не вздумайте мне тут слезы лить, нюни распускать. Мой сын вернулся домой не для того, чтобы слышать ваши причитания.
Семья наконец, впервые за последнее время в полном составе села за накрытый стол. Не было отца, и Сулиман мысленно помолился за него.
* * *