После завтрака все одеваются по-походному, готовясь к выходу на маршрут. Денис ещё раз оценивает погоду (солнце уже взошло и начинает пригревать, на небе ни облачка, ветра почти нет) и заключает: «К вечеру вернёмся, поэтому палатки брать не будем». Потом, подумав, добавляет: «На всякий случай возьмём спальники и коврики». Он берёт с собой Виктора и спускается к хижинам, а мы сворачиваем лагерь и собираем рюкзаки. Я проверяю, чтобы на стоянке после нас не осталось мусора. Пустую консервную банку из-под тушёнки я расплющиваю тяжёлым камнем и хороню с почестями в вырытой ледорубом ямке. Сверху кладу тот же камень: «Аминь!»
Побеседовав с местным аксакалом, Денис и Виктор возвращаются. По их внешнему виду понятно, что переговоры на высшем уровне прошли успешно. Седой мужчина весьма неопределённого возраста довольно сносно говорил по-русски. В своё время служил в советской армии, где и выучил «великий и могучий». В обмен на медикаменты, которые Денис выгреб из аптечки ещё в Душанбе, старейшина охотно согласился покараулить наши вещи, тем более, что это ему ничего не стоило.
Оставив в хижине аксакала палатки и продукты для акклиматизационного кольца, группа двинулась в путь по грунтовой дороге вдоль реки Тандыкуль. Дорога привела к летнику, где нас облепила местная детвора, что-то весело галдя на таджикском языке. По-русски никто из них не понимал, пришлось объясняться языком жестов. Дорога у летника заканчивалась, и Денис решил сделать короткий привал. Антон Игнатьев, вдруг возомнив себя благодетелем человечества, проявил отменные режиссёрские способности и организовал представление для мелкой чумазой публики, дабы расширить её кругозор и приобщить к шедеврам мировой культуры. Ребятишки с восхищением смотрели, как четыре дяди (Антон, Виктор, Большой и я) лихо отплясывают танец маленьких лебедей из балета «Лебединое озеро». Денис с девчонками держались за животы от смеха, взирая на этот балаган. Но хорошего - помаленьку, и командир прервал выступление заезжих артистов, чем сильно раздосадовал благодарных зрителей. Они ещё не успели набраться впечатлений и долго бежали за нами следом, что-то лопоча на своём непонятном языке.
По хорошо набитой тропе дошли до моста через Агуюрму, довольно мощный левый приток реки Тандыкуль, по которому перешли на правый берег и продолжили подъем по ущелью Агуюрма.
Солнце поднималось всё выше и с каждым часом жарило всё сильнее. Лямки рюкзаков впивались в плечи, пот заливал лицо. На раскалённом солнце пейзаж казался бесхитростным и унылым. Мы понуро плелись за командиром, как навьюченные ишаки, отбрасывая на склон горбатые тени. Через каждые сорок минут делали десятиминутные привалы. Алёна записывала в блокнот хронометражные пометки, и мы двигались дальше.
Тропа постепенно удалялась от реки, становилась всё менее отчетливой и в моренных отложениях потерялась вовсе. Группа рассыпалась веером по склону в поисках тропы, но к успеху это не привело. Пришлось снова собираться в цепочку и скакать по камням след в след, выдерживая заданное направление.
На карте видно, что в верховьях реки тропа переходит на левый берег. Видимо, в том месте имеется брод. Мы же прошли дальше до истока реки Агуюрма, то есть места слияния реки Янгидаван и бурной речки, берущей начало на леднике Чайнак.
Ближе к полудню мы спустились к реке Чайнак и стали искать место для переправы. Было жарко. Тающий ледник с каждым часом увеличивал поток воды в реке. Нам следовало поторопиться.
В одном месте река сужается. На нашем берегу в русло реки сильно выступает каменная плита, а недалеко от нее из воды торчит здоровенный камень. С нашего берега кажется, что с камня можно допрыгнуть до противоположного берега. Выше плиты на берегу растёт дерево, на котором удобно закрепить транспортную верёвку. Подходящее место для верёвочной переправы.
- Кто пойдёт первым? – спрашивает Денис. Он бы сам пошёл, но ему нельзя: кто тогда останется руководить. Денис будет переправляться последним.
- Я! – нагло вырывается из моей глотки.
Денис удивлённо поворачивает ко мне голову. Он не ослышался?
- Можно я пойду? – повторяю уже просящим тоном.
Я, как любой желторотый птенец, едва ставший на крыло, уже мнил себя асом и дерзал занять достойное место в стае себе подобных. Юношеский задор и жажда приключений, как шило в интересном месте, не давали мне жить спокойно и безмятежно. Моя натура требовала самоутверждения в кругу друзей, и я не мог упустить такого шанса.
Поскольку отбивать у меня пальму первенства желающих не нашлось, Денис согласился. Все участники шли в «тройку» первый раз, и выбирать командиру особо не приходилось.
Мы стали готовиться к переправе. Каждый надел обвязку: страховочную систему из широких ремней, состоящую из двух частей (беседки и плечиков), связанных куском верёвки. Я пристегнул карабинами к своей обвязке концы двух верёвок (одна транспортная, другая страховочная) и приготовился прыгать. Ребята меня страховали. В случае неудачи меня вытянут веревкой из воды ниже по течению.
Прыжок с плиты на камень прошёл относительно удачно. Камень был мокрым, и я, поскользнувшись, сильно ударился грудью об этот камень, аж дух перехватило. Поднялся, морщась от боли, и понял, что до противоположного берега я точно не допрыгну. Расстояние слишком велико. Оглянулся назад. Ребята замерли в ожидании. Отступать было поздно. Назвался груздем – полезай в кузов. Слабакам здесь не место.
Я ещё раз взглянул на бурлящий поток в стремнине реки и прислушался. По дну то и дело с грохотом катятся камни, сорванные с мест напором воды. Не хотелось бы столкнуться с одним из таких камней. Но время идёт, нужно прыгать. Меньше всего на свете мне хотелось выглядеть выскочкой и трусом в глазах ребят.
Отдышавшись после падения и собравшись с духом, я прыгнул, вложив в этот прыжок всю свою силу. Не допрыгнул около метра. Стремительный поток подхватил меня как пушинку, но я сразу стал отчаянно грести руками и быстро зацепился за выступающий камень у противоположного берега. Выбрался на берег и только тут почувствовал леденящий холод воды. Слава богу, что солнце не скупится на тепло и постепенно нагревает намокшую одежду.
Дальше было дело техники, и я всё сделал, как учили: надёжно закрепил транспортную верёвку за огромный камень. Ребята её натянули и зафиксировали на дереве. Антон пристегнул свой грудной карабин к страховочному карабину, закреплённому узлом на середине страховочной верёвки и свободно скользящему по транспортной верёвке, а беседочным карабином пристегнулся к транспортной верёвке. Мне даже не пришлось ему помогать. Переправа имела уклон в мою сторону, и Антон заскользил по ней, быстро перебирая руками. Я только успевал выбирать страховочный конец. Переправившись, Антон отстегнулся, и страховочная верёвка, вытягиваемая ребятами за другой конец, вернулась обратно.
Таким же макаром переправился Виктор, после чего уже втроём мы принимали рюкзаки. Следом за рюкзаками пошли девчонки, Большой и, наконец, Денис. Все, кроме меня, переправились, даже не замочившись. Я чувствовал себя героем.
Вскоре вся группа добралась до места закладки заброски. Пока мы с Егором готовили обед на примусах, остальные делали закладку. Место было выбрано удачно. Люди здесь бывают крайне редко, а для защиты от грызунов мы завалили заброску камнями и полили слегка вокруг бензином.
Обедали поздно. Время близилось к вечеру, и уже было ясно, что в Тандыкуль мы сегодня если и вернёмся, то глубокой ночью. К переправе вернулись в сумерках. В горных ущельях, где нет снега, темнеет довольно быстро, едва солнце скроется за хребтом. Нужно было поторопиться с переправой. Между тем, уровень в реке заметно вырос. Камень, на который я прыгал с плиты, уже скрылся под водой. Шум воды заглушал всё вокруг.
Поскольку я уже проявил свою активность, то Денис Сафонов поручил мне быть замыкающим. Сложность была в том, что после переправы верёвки нужно снять и забрать с собой. Но как это сделать, когда транспортная верёвка привязана к огромному камню? Резать верёвку и оставлять петлю на камне не хотелось, поэтому командир дал указание, чтобы я, когда все переправятся, отвязал верёвку, накинул середину на выступ камня и, когда её натянут, переправился по двойной верёвке, а страховочной верёвкой меня подстрахуют. Приём известный. Так часто поступают, когда на берегу есть дерево. Но в данном случае у меня сразу зародились сомнения.
- А верёвка не слетит под нагрузкой? – опасливо спросил я командира.
- Не должна. - Ответил он уверено и показал, на какой выступ накинуть верёвку.
Я дождался, пока все переправились, и сделал всё, как указал командир. Но едва я нагрузил натянутую верёвку, мои опасения оправдались самым гнусным образом. Транспортная веревка сорвалась с выступа, и я рухнул в ледяную воду, больно ударившись спиной о подводный камень.
Мощный поток воды меня мгновенно подхватил, но страховочная верёвка сработала маятником, и меня быстро вынесло на противоположный берег. Я даже испугаться не успел и уже поднялся, радуясь своему спасению, как оказалось, преждевременно. Самое страшное было впереди.
Я вдруг почувствовал, что страховочная верёвка меня снова тянет в воду. Я даже слегка опешил. Оглянулся – вокруг никого. Все были у дерева за плитой. А верёвка упорно меня тянула в ледяную воду под эту самую плиту. Я стал орать, что есть мочи, чтобы ребята отпустили верёвку. Какое там… В диком рёве беснующейся реки ничего не разобрать. Возможно, мои крики они восприняли как призыв о помощи, потому что тяга только усилилась. Ребята старались на совесть и, спасая меня, выкладывались по полной. Их бы энергию, да в мирное русло! Но мне было не до шуток. Я упирался изо всех сил, чётко понимая, чем мне всё это грозит. Вот сейчас меня затянут в воду под плиту и заклинят мной щель между плитой и камнями на дне. Тогда пиши пропало!
В считанные мгновения я должен был придумать, как спастись, и лихорадочно прокручивал в голове различные варианты. Выкрутить защитную муфту карабина не успею, а даже если успею, то выщелкнуть верёвку из карабина под нагрузкой всё равно не удастся. Обрезать веревку нечем. Упирайся, не упирайся, а под плиту затянут, и я тогда буду пускать прощальные пузыри. В мозгу промелькнула спасительная мысль. Лишь бы получилось: ошибка будет стоить мне жизни! Я набрал побольше воздуха в легкие и рванулся в сторону верёвки, ныряя под плиту. Резко изменив направление приложения своей силы на противоположное, я добился того, что натяжение верёвки на мгновение ослабло. В этот момент я быстро сгруппировался и со всей силой оттолкнулся ногами от плиты, выдергивая верёвку из щели между плитой и камнями. У меня получилось!!!
Я вынырнул из воды и через несколько секунд оказался на берегу. Живой!!!
Дальше всё происходит, как будто во сне. Сильно болит нога, но перелома нет. Когда ударил, не помню. Ко мне бегут ребята. Вот окружили меня и радуются, как дети, что им удалось меня спасти. А я чертовски устал и дрожу от холода. Большой достал нож и предлагает обрезать веревку обвязки, чтобы быстрее освободить меня от страховочной системы. Я устало возмущаюсь: «А чем я обвязываться буду?!» Это слегка успокаивает ребят. Ощупывают ногу. Больно. Идти не могу, хромаю. Мне помогают развязать узел и снять обвязку. Притащили мой рюкзак, предлагают переодеться. Девчонки отворачиваются, я раздеваюсь догола и надеваю сухую одежду, накидываю пуховку. Денис достаёт фляжку, наливает в кружку полный колпачок медицинского спирта, разводит водой и заставляет меня выпить без всякой закуски. Люба обрабатывает ссадину на ноге йодом.
Продолжать путь уже невозможно, и группа останавливается на незапланированный ночлег здесь же, у злополучной переправы. Слава богу, что погода теплая и безоблачная, дождя не предвидится. На относительно ровной площадке постелили коврики и одеяла. Антон с Любой, заступившие на дежурство, вскипятили на примусе воду и отпаивают меня чаем. Я постепенно согреваюсь. Обо мне заботятся, как могут, и укладывают спать в середину между Верой и Любовью, чтобы не заболел после двойного купания в ледяной воде. Я пытаюсь шутить, что буду спать как в малиннике, и прижимаюсь к Вере. Тепло её тела действует на меня расслабляюще, как на младенца тепло матери, и я незаметно погружаюсь в пучину глубокого сна.
Не знаю, почему, но я не стал ребятам говорить, что они меня чуть не утопили своими стараниями спасти. Всё закончилось хорошо – и ладно…
***
Утром после скудного завтрака в виде чая и сухпайка группа отправилась в обратный путь. Припасы, взятые на радиальный выход, закончились, а перспектива лечебного голодания как-то не радовала и подстёгивала нас лучше всякого кнута, заставляя как можно быстрее вернуться в Тандыкуль. Я шёл, прихрамывая на больную ногу, поэтому меня разгрузили полностью, даже отобрали личные вещи. В рюкзаках из снаряжения были только две верёвки да спальные принадлежности. Все шли налегке и к тому же под горку. Группу сдерживала лишь моя хромота, но понемногу я разошёлся, и к полудню мы уже были в Тандыкуле.
Аксакал не подвёл и вернул наши вещи в целости и сохранности. Мы разбили лагерь на старом месте. Выход на маршрут запланировали на следующее утро, поэтому после обеда, пользуясь удобным случаем, вся компания расслаблялась в природных горячих источниках под открытым небом.
Рядом с источниками установлена будка, обитая жестью, предназначенная для переодевания – единственный признак цивилизации. Мы пропускаем девушек вперёд и становимся свидетелями удивительной метаморфозы: превращения обычных туристок в обольстительных нимф.
Девчонки в бикини чертовски хороши. В некоторых местах есть довольно приличные углубления в камнях, своего рода ванны, в которых свободно помещается несколько человек, и наши девушки втроём погрузились в одну такую чашу. Витя суетится вокруг них с фотоаппаратом, не жалея плёнки. Вера смущается от такой назойливости, а Алёнка с Любашей охотно позируют. Особенно интересно наблюдать за Любовью. Она и так повернётся, и этак, то щедро улыбнётся, то сделает вызывающий вид.
- Витя, оставь плёнку, на отчёт не хватит! – прерывает фотосессию Денис.
- Ещё только один кадр! – умоляет Виктор. – Юра, сними меня, пожалуйста!
Он вручает мне фотоаппарат и ложится на дальний край ванны, принимая позу турецкого султана, взирающего на свой гарем.
- Витя, ты бы хоть в камеру посмотрел! – Я от души смеюсь над новоиспечённым Ловеласом. Раньше я не замечал за ним такой прыти.
Витя глянул в камеру и тут же опустил глаза. Внизу и правда была картина, достойная пера художника, но Витя в неё никак не вписывался. Три сказочные нимфы в ярких купальниках грациозно принимали ванну, чаруя очевидца своими сексуальными формами, а на заднем плане лежал какой-то рыжий небритый мужик и, довольно ухмыляясь, откровенно пялился на все эти прелести. Ну да хрен с тобой, я щёлкнул фотоаппаратом и вернул его законному владельцу.
Пора и о себе позаботиться. Я спускаюсь в одну из чаш и погружаюсь в воду по самую шею. Температура воды чуть ниже температуры тела. Это хорошо, когда наоборот, то менее комфортно. Говорят, у этих источников – целебные свойства. Я прикрываю глаза и прислушиваюсь к своему телу. Ссадина на ноге горит, но вполне терпимо, а боль в кости как будто утихает. Вскоре и кожа привыкает к температуре воды, и наступает полное расслабление.
Удивительно, но после этой водной процедуры нога у меня практически перестала болеть.
Вечером дежурство приняли Денис с Алёной и за ужином накормили нас супом харчо, сваренным из пакетиков. Пытались ещё скормить нам сало, но народ не поддался на уговоры. Тёплое подтаявшее сало не лезло в горло. Зато чай все пили в больших количествах, закусывая печеньем и сушками.
После отбоя Денис с Алёной уединяются в палатке дежурных, а остальные укладываются спать в «Корове». Я не тороплюсь и залезаю в палатку последним. Сердце гложет тупая ревность, и я не могу с этим ничего поделать. «Собственно говоря, Алёнка никогда не выделяла меня среди других представителей сильного пола, нужно держать себя в руках», - мысленно убеждаю я себя, но мне от этого не становится легче.
Я ложусь прямо у входа рядом с Егором. Вера с Любовью лежат в центре, далее – Антон и Виктор. Антон травит анекдоты, но я слушаю в пол-уха. Все смеются, а мне не смешно.
- Что с тобой? – волнуется Большой, - на тебе лица нет.
- Да нога болит, - вру я и отворачиваюсь.
Нога меня уже не беспокоит, как раньше, зато ноет душа. Постараюсь заснуть. Я не спеша считаю про себя до ста, потом до тысячи, делая вид, что сплю. Голоса в палатке постепенно затихают.
В другом конце «Коровы» похрапывает Виктор, остальные тихо сопят. Мне не спится, я то и дело ворочаюсь с одного бока на другой. Прислушиваюсь к ночным звукам. Порывистый ветер слегка завывает и треплет полиэтиленовый тент над палаткой. «Чему быть, того не миновать», - я примиряюсь с действительностью и засыпаю.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ: http://www.proza.ru/2019/10/01/1581