Часть 3: Альфа и Омега
17. Синдром Отмены
Хаотичная череда образов. Что-то первобытное, калейдоскоп животного страха. Фиолетовые тона, сине-зеленые всполохи в небе. Тьма.
Вокруг тихие разговоры, юный женский смех. В глазах мутно, но я заметил изменения в окружении. Например, кресло моего терминала почему-то было полностью горизонтально, а меня накинули одеялом. Все вокруг занимались своими делами, не замечая меня. На две спины в комнате было больше, но я не мог разглядеть, кто это. Само пространство подвала, залитое светом из щелей под потолком, которые служили нам окнами, стало более обжитым: появился потрепанный диван, пара кресел а в одном из углов была смастерена небольшая кухня, на которой сейчас что-то шипело и булькало. Первая попытка привстать на локтях провалилась - тело будто было налито свинцом и я, почувствовав какую-то дикую усталость, уснул.
— Ребят, ребят, он очнулся! — сквозь сон раздался голос Анны.
Второй раз я смог полноценно открыть глаза и даже покрутить головой. К удивлению, в этот момент около моего ложе, которое оказалось не терминалом, а больничной кроватью, сидели Аня и Мэт.
— Привет ребят, — говорить было довольно трудно, в рот будто нагадили кошки, — как я оказался в кровати?
Внезапно Аня наклонилась и слегка обняла меня, я почувствовал, что футболка промокла от ее слез.
— Эй, Ань, ты чего?
— Рада наконец-то тебя услышать, — она села обратно, утерев рукавом своей рубашки лицо.
— Как ты дружище? — обратился ко мне Мэт. — Как себя чувствуешь?
— Ну, не считая, что я забыл как двигаться, то все норм. Так все же, как я тут оказался, и вообще, откуда у нас кровать?
Матвей опустил взгляд и задумчиво почесал бороду.
— Короче, как тебе сказать… Ты в коме был, вот, — протянул он, борясь с легкой неловкостью.
— Оу… — такого я как-то вообще не ожидал. — И сколько?
— Примерно месяц.
Месяц… Конечно, мне казалось, что падение в колодце длилось целую вечность, но я не думал, что это обернется месячной комой. Хотя, там вообще сложно говорить о таком понятии как время. Размышляя об этом я вспомнил про схватку.
— А что вокруг происходило то вообще за месяц? У нас уже появились летающие машины? — я пытался как-то разрядить обстановку.
Матвей молча включил новостной канал на одном из мониторов. Мрачный репортаж - где-то пытались подавить протесты толпы. Усеянные стеклом улицы горели, словно после бомбардировки, черный токсичный дым использовался протестующими как защитная завеса. Периодически на роботов полицейского департамента из-за нее вылетали коктейли молотова, растекаясь по жаропрочной броне. Берлин, Москва, Нью-Йорк, Гонконг - везде творилось примерно одно и тоже, варьировалась лишь степень анархии. Сотнями сжигались машины, повсеместно был объявлен комендантский час, тюрьмы набиты под завязку. Мегаполисы обросли стенами, за которые пускали лишь некоторых, а остальных отгоняли при помощи водометов и газовых бомб. Периодически проводились бомбардировки с седативным газом по наиболее опасным районам. Больницы, как и морги были переполнены. Тысячи братских могил по всему миру оставила белая чума Адоная.
— Уже месяц примерно так, стоило отключиться Сети, люди сразу вышли на улицы.
— Погоди, что значит отключиться Сети?
— Иденнета нет, Лёш, кое-как лишь старый добрый интернет работает. Как только мы прыгнули в тот луч, Иденнет перестал существовать. Атака Серафимов началась раньше времени, но, почему-то, остановилась. Погибло более миллиона человек, а затем всех выкинуло. Люди хотели ответов, но Иден-Тек и правительства молчали. Тогда у людей лопнуло терпение, начались первые бунты. И в этих бунтах родилась анархия. В интернете эти события называют Глобальной Абстиненцией, или Синдромом Отмены.
— Почему?
— Для многих Иденнет был, по сути, наркотиком, — решила ответить мне Аня. — Мир-утопия, персональный цифровой рай, где есть все, что душе угодно. Когда люди внезапно этого лишились, у многих началась ломка. Всё, что сейчас ты видел - ее симптомы. Люди не знают как жить здесь, в реальном мире, среди серости и разрухи, они давно забыли. Они целыми днями плавали в дешевых и доступных наслаждениях, многие их них отключались лишь только для того, чтобы удовлетворить физиологические потребности. И вот внезапно их выдернули из сказки в суровую реальность, которая пахнет не серотониновыми коктейлями и амброзией, а дерьмом и дезоморфином, а реальные проститутки не так прекрасны, как все привыкли. Начался массовый психоз и термоядерный взрыв преступности. Никто не знает, когда всё это кончится…
— Погодите, а что с Иден-Теком? Корпорация же должна была загнуться без Иденнета?
— Существует всё ещё, как ни странно. Кстати, мы теперь террористы мирового масштаба, — Мэт кивнул в сторону мониторов, сейчас по новостям различных телеканалов показывались наши лица, с наградой в десять миллионов долларов за каждого.
— Какого…
— Это еще не всё, смотри, — Мэт воспроизвел медиафайл.
— Сегодня экстремистская организация “Серафимы” совершила крупнейший теракт в мировой истории, — под тревожную музыку тараторила диктор. — От хакерской атаки погибло около миллиона человек, точное количество жертв неизвестно. Кроме этого, в Берлине было совершен теракт в главном офисе корпорации Иден-Тек. Количество пострадавших неизвестно.
Щелчок — Матвей переключил на новый файл.
— По всему миру при сотрудничестве Интерпола и корпорации Иден-Тек происходят массовые аресты участников экстремистской группировки “Серафимы”. Кроме этого, стали известны личности руководителей “Серафимов”, — на экране появились моё лицо, Мэта и Ани. — За информацию о их нахождении Интерпол готов выплатить десять миллионов долларов. Напоминаем, что от последней террористической атаки Серафимов погибло более миллиона человек, точное количество пострадавших до сих пор остается неизвестным.
— Десять лямов…
— Ага, — Мэт выключил экран, — нас вычислили. Хорошо, что Аня с Нари свалили сразу, как все понеслось к чертям.
— А что с Убежищем?
— Вывезли все, что успели. Я распустил персонал, но оставил пару человек приглядывать. Так вот, за несколько дней до последнего репортажа, который я тебе показал, туда вломилась чуть ли не армия, все на хайтеке, все без опознавательных знаков. Как ты заметил, про остальных наших они, к счастью, не знают. Но, думаю, они догадываются, что нас больше. Ловко, конечно, Иден-Тек с себя все подозрения скинул. Не понимаю только, зачем они Сеть отключили.
— Они тут не причем.
— В смысле? — все с непониманием смотрели на меня.
Пытаясь не упустить ничего, я максимально детально рассказал им о встрече с Адонаем и её итогом. После окончания рассказа повисла тишина - все пытались осмыслить мои слова.
— Когда мы все создавали, — Матвей от потрясения казался каким-то отрешенным, — никто и подумать не мог, что Эдем всё создал таким образом.
— Слушайте, а как там Джесс без Иденнета?
Все замялись и замолчали, стараясь не встречаться со мной взглядом.
— Лёш, тебе лучше ещё отдохнуть, поспи...
— Ребят, что случилось? Где Джек?
Молчание.
— Что с Джесс? — Я попытался приподняться, но вспышка боли, которая пронеслась по позвоночнику, не дала мне это сделать.
Из-за порога, разделяющего основное помещение подвала с лестницей наверх, показался Джек. Выглядел он очень дерьмово, мешки под глазами, скинул килограмм, наверное, десять, щетина на лице. Казалось, что он постарел на несколько лет от какой-то тяжелой болезни.
— Джек?
— Её нет, Алекс. Её нет.
Я вскочил с кровати, забыв о боли, но сразу же подкосился и упал. Мои ноги были парализованы.