176. Музыка Майкла Типпетта фиксирует психические брожения в голове английского обывателя.
177. Дмитрий Шостакович – корифей сатирической музыки!
Ирония Шостаковича – это неудержимая энергия молодости.
Ранний Шостакович – озорной мальчуган-насмешник.
Шостакович ёрничает, словно юноша с оскорблённым самолюбием.
Шостакович – безудержный пародист.
Шостакович иронизирует и подсмеивается над композиторами прошлого и настоящего.
Шостакович развлекается чёрным юмором и желчным гротеском.
Шостакович – козлорогий сатир, в чьей голове мир перекошен до неузнаваемости.
Шостакович доводит юмор до бесовской свистопляски.
В музыке Шостаковича нет красок, нет тепла, нет света. Радость в ней – назойливая, печаль – натужная, героика – напыщенная. Всё это – тусклое, мертвенное полотно. Но, воистину, в ней торжествуют ирония, смех, гротеск, исходящие от сатаны. Бес рассыпается филиппиками против всего святого, что есть в человеке!
Сквозь весёлый юмор Дмитрия Шостаковича проглядывает печаль одинокого человека.
Шостакович – хлёсткий сатирик и глубокий лирик.
Необыкновенно широк диапазон лирики Шостаковича – от просветлённой печали до безысходного трагизма.
Лирику Шостаковича смывают селевые потоки агрессивности.
В музыке Шостаковича после тяжёлых размышлений о смысле жизни снова врывается ирония, сарказм, недоверие и враждебность.
Трагедийный симфонизм Шостаковича демоничен: кажется, что рукой композитора водит злая сила. В результате его музыка становится острой, резкой, ломаной, нервной, заряжённой отрицательной энергией.
Когда в душе Шостаковича непроглядная тьма непереносима, им овладевают печальные мысли о конце жизни. В это время он создаёт трагедийные музыкальные полотна.
Последние симфонии Шостаковича – это думы о смерти и прощание с жизнью. Композитор погружается в океан трагической лирики.
Музыка Дмитрия Шостаковича – это театр марионеток, в котором кукловод дёргает героев за ниточки.
Огромное влияние на творчество Шостаковича оказывает немое кино. Режиссёрам обычно нужна тапёрная, массово-шлягерная музыка.
Шостакович – иллюстратор немого кино: скорее тапёр, чем выдающийся композитор.
Каков Шостакович в музыке? Совершенно разный: то он всматривается в чёрную воду колодца, то вприпрыжку бежит по косогору.
Музыка Шостаковича – это катание на американских горках: при взлёте вверх – сердце замирает от восторга, при падении вниз – сжимается от страха.
Музыкальный стиль первых трёх симфоний Шостаковича определяют озорная ирония, скорбная лирика, глубокая трагедийность и ложный пафос. Эти качества определяют характер его симфонизма.
Шостакович – гений острого ума и надломленного сердца.
В музыке Шостаковича запечатлены страх, отчаяние и глумливый юмор: трагедия и сатира.
Музыку Шостаковича на протяжении всей его жизни сопровождают ёрничество и фальшивый оптимизм.
В произведениях Шостаковича два полюса: трагедийный катастрофизм и трескучая помпезность.
Музыка Шостаковича отличается польской экзальтированностью чувств, нередко завершающейся психопатическим экстазом!
В музыке Шостаковича назойливо, если не агрессивно, проступает польский «флейшманизм» - так называемая идеология сочувствия евреям.
Шостакович создаёт такую музыку, что кажется, будто он – один из участников оркестра концлагеря Аушвица, играющего под прицелами автоматчиков.
Главный лейтмотив музыки Дмитрия Шостаковича – одиночество. Для композитора его родина – не Россия, его настоящая родина – где-то далеко, в глубине подсознания.
Шостакович воплощает в музыке трагический разлом русской истории.
Музыке Шостаковича свойственны наигранное веселье и ложный драматизм: его творчество в целом – это опереточная трагикомедия (не случайно прообразом темы знаменитого «эпизода нашествия» Седьмой симфонии, как утверждают некоторые музыковеды, является мелодия из оперетты Легара «Весёлая вдова»).
Великое искусство оплодотворяет жизнь красотой, чего нет в музыке Шостаковича.
Иногда в неоклассических произведениях Шостаковича встречаются красивые номера. Однако надо понимать, что неоклассицизм – это вторичное искусство.
Дмитрий Шостакович сочиняет музыку скрытого иносказания с двойным и тройным подтекстом.
Не обладая мелодическим даром, Шостакович широко пользуется цитированием музыки других композиторов. И порой видоизменяет её так, что трудно понять, у кого и для чего позаимствована тема.
Музыка Шостаковича повествует о стране дураков, у граждан которой есть свои маленькие радости и печали.
Для композитора Шостаковича сомнительны достижения народа в строительстве нового общества.
Шостакович-сатирик размалёвывает кривые рожицы на здании коммунизма.
Во Втором виолончельном концерте Шостаковича слышится хрюканье бюрократов.
Трудовой энтузиазм советских людей Шостакович передаёт средствами шаржированных маршей. Этим он подвергает сомнению идею социализма.
На победу СССР в Великой Отечественной войне Шостакович отзывается хлёсткой, галопной радостью в Девятой симфонии.
Шостакович тайно противостоит великому инквизитору Сталину!
Шостакович – двуличен: пользуется благами власть имущих и одновременно издевается над ними.
Шостакович держит фигу в кармане с улыбкой на лице: вот его действительная гражданская позиция!
Музыка Шостаковича отравлена нэпмановским духом.
Шостакович формируется как личность и как композитор в период НЭПа и, естественно, что он становится выразителем нэпмановской идеологии.
На эклектическую всеядность Шостаковича указывает тот факт, что он сочиняет и аранжирует джазовую музыку.
Вместо традиционного образа судьбы в музыке Шостаковича на авансцену выступает бездушная машина тоталитаризма!
Трагедийность музыки Шостаковича определяет конфликт между личностью и жестокой внешней силой.
Шостакович в музыке ведёт напряжённый диалог с эпохой кровавых революций и войн.
Дмитрий Шостакович создает музыкальный «Сатирикон» Петрония Арбитра.
Шостакович в раблезианском духе высмеивает человеческие пороки и недостатки.
Являясь демократом по натуре, Антонио Сальери служит при дворе австрийского императора. Через 150 лет место «официального» оппозиционера занимает Шостакович!
Апостол Павел говорит, что сатана иногда «принимает вид ангела света». Невольно задаёшься вопросом: не является ли радость в музыке Шостаковича не светлой, счастливой, а тёмной, сатанинской? Шостакович – идейный антипод Людвига ван Бетховена.
В композиторе Шостаковиче сосуществуют два лица: симфонист бетховенского масштаба и молодой Франц Шуберт, упоённый беспечной юностью.
Шостакович – талантливый мистификатор. Ключ к его музыке надо искать в прозе Николая Гоголя.
Музыка Шостаковича замешана на гоголевской чертовщине.
Гоголь, Достоевский, Врубель, Малевич, Булгаков, Шостакович братаются в искусстве с нечистой силой.
Сырой, мрачный, враждебный Петербург получает воплощение в литературе Гоголя, Достоевского, Крестовского, Сологуба, Белого, Пастернака, в живописи Добужинского, в музыке Шостаковича. Все они смотрят на столицу империи сквозь грязные очки неприязни и страха. Почти все они – представители национальных меньшинств Российской империи – украинцы, поляки, евреи.
От героического симфонизма немецкого венгра Ференца Листа – прямая дорога к революционному симфонизму русского поляка Шостаковича!
Своим происхождением Фёдор Достоевский, Игорь Стравинский, Дмитрий Шостакович связаны с белорусской землёй. Можно представить, какое влияние оказывает на их творчество страна болот, сумрака и дикости!
Достоевский и Шостакович – остросоциальные художники: они обнажают гнойные язвы общества.
В русской музыке XIX-XX веков существует два эстетических направления: светлое, эпико-созерцательное представляют Бородин, Мусоргский, Римский-Корсаков, Прокофьев, Свиридов, тёмное, эпико-драматическое – Чайковский, Шостакович, Шнитке, Щедрин. Можно только догадываться: кто из современных композиторов соединит эти линии вместе?
От кого Шостакович воспринимает оркестровую экспрессию? Прежде всего, от Николая Римского-Корсакова. Сравните звуковой напор «Битвы при Керженце» с драматическим накалом сражений в революционных симфониях Шостаковича и вы убедитесь в правоте этих слов!
Шостаковичу свойствен всеохватывающий малеровский симфонизм.
Шостакович – советский Густав Малер, но только без его душевного благородства.
Малер – эклектик, однако в его музыке присутствует австрийский дух. В эклектической музыке Шостаковича нет русского духа. Для еврея Малера Австрия – родина, для поляка Шостаковича Россия – чужая страна!
Симфонии Малера и Шостаковича представляют собой непрерывный поток сознания Марселя Пруста или Джеймса Джойса. Впрочем, надо видеть сходство и разницу между этими художниками: произведения Малера и Пруста – возвышенные, красивые, Шостаковича и Джойса – обыденные, мрачные.
Обличительный музыкальный стиль Шостаковича опирается на традиции русской сатирической литературы конца XIX – начала XX веков: на прозу Чехова, Аверченко, Булгакова, Зощенко, Хармса, Чёрного.
Символом творчества Кандинского, Скрябина, Ларионова, Прокофьева является красный квадрат, Стравинского, Малевича, Шостаковича – чёрный. В красном квадрате – русские гении, в чёрном – польско-еврейские. У тех и других разное мироощущение, разные подходы к жизни, к искусству. Это художники света и тьмы.
Сразу начисто, без помарок пишет стихи Константин Бальмонт и музыку Шостакович. Выработав оригинальный стиль, эти «чистописатели» нередко впадают в посредственность, в трафаретное изложение материала. Как говорится: не всё вдохновенное – гениально!
XX век раздвигает рамки музыки до божественных высот и сатанинских глубин, на противоположных полюсах оказываются, с одной стороны, Скрябин и Мессиан, с другой, – Берг и Шостакович.
Музыка Арнольда Шёнберга принадлежит позднему романтизму и экспрессионизму, Шостаковича – натуралистическому реализму: оба композитора – гении ночи, гении страха и отчаяния.
Шутливую, ироническую музыку Шостаковича как нельзя лучше иллюстрирует последний роман Томаса Манна «Авантюрист».
Шостакович – Казимир Малевич в музыке: знаменитый эпизод фашистского нашествия из Седьмой симфонии Шостаковича можно трактовать, как марш «чёрных квадратов» Малевича!
Прежде, чем появляется «эпизод нашествия» в Седьмой симфонии Шостаковича, Александр Мосолов пишет симфонический эпизод «Завод», Владимир Задерацкий – ещё один «Завод», Сергей Прокофьев – Вторую симфонию. В этих четырёх произведениях торжествует механистическая музыка.
Александр Грин (по отцу – Гриневский) уносится мечтами в голубые дали. Шостакович (по отцу – Шестокович) заглядывает в мрачный потусторонний мир. Эти крупные творческие индивидуальности по национальности «русские поляки» не принимают российскую действительность. Первый из них абсолютизирует яркий свет, второй – непроглядную тьму.
Шостакович – талантливый мифотворец: в этом деле он не уступает писателю Андрею Белому.
В критическом отношении Андрея Белого к прозе Достоевского присутствует элемент самозащиты от влияния великого русского писателя. Андрей Белый подмечает слабые стороны романов гения: это неровность литературного стиля, это «поддельная бездна его творений», это, наконец, восприятие Достоевского как «политиканствующего мистика». Какое отношение имеет критика Андрея Белого к музыке Шостаковича? Самое прямое. Все три «обвинения» в адрес автора «Бесов» с полным основанием можно отнести и к Шостаковичу, а также к Альфреду Шнитке. Достоевский, Шостакович, Шнитке погружаются в такие психологические «трясины», где человек, надышавшись ядовитыми миазмами, гибнет.
В здоровом, жизнерадостном юморе Аркадия Аверченко и иронической музыке Сергея Прокофьева нет и тени болезненной рефлексии, во власти которой всецело находятся Михаил Зощенко и Шостакович: «светлые» и «тёмные» художники принадлежат к противоположным эстетическим лагерям!
У Игоря Стравинского и Шостаковича общая музыкальная почва – творчество Римского-Корсакова: Стравинский – ученик Римского-Корсакова, Шостакович – ученик его ученика. Иронию, юмор, сатиру маститого наставника они поднимают до ядовитого сарказма, до нечистой силы, беснующейся в припадочном хохоте. В опере «Золотой петушок» Римский-Корсаков обличает русского монарха в образе глупого царя Додона. Разве может прославлять советского диктатора Сталина Шостакович – внук противника самодержавной власти, сосланного за вольнодумство в Сибирь?
Стравинский, Шостакович, Шнитке – выдающиеся музыкальные пародисты.
Кровавые драмы на оперной сцене долго не задерживаются. Об этом свидетельствуют экспрессионистские оперы Альбана Берга и Шостаковича.
Сталкиваясь с несправедливостью в жизни, Шостакович, подобно Чарли Чаплину, строит шутовские гримасы. Странно, что музыковеды не замечают в его симфониях напускную патетику, скрытую усмешку чаплинского полуидиота.
В писательской среде Илья Эренбург слывёт рафинированным интеллигентом. На самом деле, он имеет множество личин, масок, скрывающих его сущность. Это человек дьявольской увёртливости, игры и трюкачества в опасных общественных ситуациях. Таким же характером обладает и Шостакович.
Бурлеск Михаила Булгакова «Дьяволиада» обличает советское чиновничество, являясь, по сути дела, повторением гоголевской сатиры на чиновничий мир царской России. Такое же обличение присутствует в музыке Шостаковича. Не случайно 24-летний композитор пишет оперу «Нос» на гоголевский сюжет. Произведения Гоголя, Булгакова, Шостаковича есть не что иное, как социальное брюзжание украинско-польской элиты на российскую жизнь.
Каково содержание музыки Шостаковича? Прочтите роман «Мастер и Маргарита» Булгакова – и вы поймёте, о чём повествуют симфонии композитора.
Музыкальный сарказм Шостаковича столь же ядовит, как обличительная проза Михаила Булгакова, Андрея Платонова, Даниила Хармса.
Музыке Шостаковича свойственны булгаковская трагическая заострённость и сарказм, высмеивающие людские пороки. Однако, в отличие от Булгакова, Шостакович не прикасается к христианским духовным ценностям: он не знает и не хочет знать Отца Небесного.
Есть некое духовное родство между Михаилом Зощенко и Шостаковичем: они высмеивают мещанство обывательской сатирой, т.е. полощут грязное бельё в грязной воде!
В музыке Шостаковича непмановский юмор – такого же свойства, как в прозе Зощенко.
В искусстве XX века широкое распространение получает садистско-кровавая сексуальность, которую встречаем в романах Владимира Набокова, в живописи Сальвадора Дали, в музыке Дмитрия Шостаковича. Всё это – бесовские вожделения!
Шостакович – Андрей Платонов в музыке: оба находятся в плену антибольшевистской фантасмагории!
Потаённая скорбь русской земли, на которой ведётся оголтелое строительство социализма – вот о чём повествует «Котлован» Андрея Платонова и симфонии Шостаковича.
В 1930 году Андрей Платонов создаёт повесть «Котлован», а Шостакович – оперу «Нос». Там и здесь карикатура на советское общество. Случайно или нет, но в фокусе эпохи оказываются три великих имени: Гоголь, Платонов, Шостакович.
Кинофильмы Луиса Бунюэля и музыка Шостаковича имеют общие черты: ирония, сатира, озорной абсурд, срывающий маски с современного дегуманизированного общества.
Особенно явственно обнажается ограниченность музыкального таланта Шостаковича в сравнении с вдохновенными солнечными произведениями Арама Хачатуряна – гения россиниевского масштаба.
Михаил Шолохов в 26 лет создаёт гениальный роман «Тихий Дон», а Шостакович примерно в таком же возрасте – псевдогениальную оперу «Леди Макбет Мценского уезда». Не всякий талант жизнетворен!
Шостакович и Даниил Хармс – собратья по уничтожающей сатире и язвительному сарказму.
У Хармса и Шостаковича прямо-таки загораются глаза от возможности пощекотать нервы простых советских людей.
Музыка Бенджамина Бриттена и Шостаковича трагедийная, апокалипсическая, предвещающая конец света. Это понятно, ведь она рождается в эпоху двух мировых войн, унесших десятки миллионов человеческих жизней!
От сдержанной лирики до вулканического извержения чувств – такова амплитуда колебания эмоций в музыке Бриттена и Шостаковича: это трагедийная, страждущая музыка, это плач Иеремии о гибнущем мире!
Шостакович и Евгений Евтушенко – современные юродивые, встретившиеся в Тринадцатой симфонии композитора.
Выделяются три пары поэтов и композиторов, так сказать, литературно-музыкальных двойников: Евгений Евтушенко-Шостакович (эмоциональное творчество); Андрей Вознесенский-Слонимский (интеллектуальное); Иосиф Бродский-Шнитке (эмоционально-интеллектуальное). Как видим, в советском искусстве происходит смещение от реализма к модернизму и постмодернизму.
В 1972 году Джон Адамс создаёт оперу «Никсон в Китае», но до него Шостакович пишет «Антиформалистический раёк» о Сталине. Оба «шедевра» – издержки музыкального театра.