Служил в Германии. В Вюнсдорфе, недалеко от Берлина в 1968-1970 годах. Как заместитель командира взвода, успевающего в боевой и политической подготовке, был премирован экскурсией в Берлин.
Впечатлил Трептов Парк. Раньше я бывал в Ленинграде на Пискаревском мемориальном кладбище, но такого величия, мощи и красоты я не ожидал. Один только памятник воину-освободителю чего стоит. Памятник, который знает весь мир. И вот я здесь, в этом святом и памятном месте для каждого Советского человека. Правда, тогда проходила реставрация памятника и он был весь окружен строительными лесами.
Мы неспешно прогуливались по парку, полны гордости за свою страну и за воинов победивших коричневую чуму в Европе. Я был особенно горд, так как мой отец принимал участие в штурме Берлина и непосредственно брал имперскую канцелярию.
По аллеям прогуливались граждане в возрасте, наши офицеры и сверхсрочники и молодые мамы с детьми.
Кому-то в голову пришла идея сфотографироваться на фоне памятника воину освободителю с девочкой на руках, в аналогичной позе. Стали глазами искать подходящую для съемок кандидатуру. Нам навстречу, по аллейке, шла молодая фролен с двухлетним ребенком. Мы жестами и на ломаном немецком языке попросили фролен сфотографироваться с ее киндером. Она любезно согласилась, да и мальчик был не против посидеть у русского солдата на руках. Мы все по очереди заигрывали с киндером, зная по-немецки, практически только «киндер» и «ханде хох».
Все сфотографировались с киндером на руках на фоне памятника, а потом фролен, стоящая в стороне, подошла к ребенку и на чистом русском языке сказала:
« Боря, пошли домой!»
У нас всех нижняя челюсть отвисла надолго, а потом все долго смеялись.