Казалось, прошла целая вечность, а не коротких пять лет. Что они для Вселенной? Один миг. Что они для существа, творящего Путь в просторах этой Вселенной? Один вздох. Для страулов же время – совершенно иное понятие, для них не существует прошлого и будущего, есть всегда только здесь и сейчас. Маг слишком хорошо помнил это состояние. Подобный опыт являлся для него бесценным, возвращение - непростым, но необходимым.
Сейчас, погруженный в воспоминания, Игнариус бродил по галереям северной обсерватории магов Земли. Благодаря мастерству и магии камень высоких горных пик испещрили коридоры, просторные залы и небольшие комнатушки, светлые оранжереи с балконами и верандами. Туманные Горы по своему убранству составляли серьезную конкуренцию дворцам в столице Империи. Игнариус любил это место и считал своим домом – настоящим домом. И каким бы сложным не было решение о возвращении в мир людей, именно здесь он понял, что все идет правильно.
До сих пор он не мог без внутреннего содрогания думать о том, что натворил в прошлой жизни. По человеческому невежеству был пленен Создатель Контезы, маги Стихий после войны потеряли связь друг с другом и не творили защитной магии, а путешествующие по Коридорам вампиры лишь усугубляли обстановку. Развоплотившись, маг Игнариус, опираясь на намерение, нарушил равновесие мира Контезы.
Иное встретило нового страула сомнением: а есть ли в нем сила творца? Новорожденный страул доказало, что соответствует своей природе, создав мир, разумные обитатели которого признали в нем Создателя, всемерно почитали и одаривали энергией любви. Но мир и прежняя жизнь, которую страул оставило, продолжали беспокоить его сознание. Он не терял воспоминаний человека, а наоборот держался за них. Тогда Страул обратился к высшему сознанию.
Иное указало на ошибки, что совершал маг при жизни и после обращения. Новорожденное энергетическое существо осознало, как тщеславен и горд, но невежественен был маг-вампир Игнариус, и что последствия его действий теперь ведут к неминуемой гибели Контезы и его страула-создателя. Этот мир оказался закольцован сам в себе, беспомощен без своего творца. Иное есть мировой порядок, постичь который не может ни одно разумное живое существо, и даже страулы. А сознание новорожденных Творцов еще слишком близко к человеческому, поэтому их первые творения неустойчивы и дисгармоничны. Тогда страул искренне возжелало все исправить, но сделать это возможно лишь одним способом – изнутри. Разомкнуть магические замки, сотворенные им когда-то, мог только живой человек. Но как это сделать? Это все равно, как если бы человек вознамерился командовать и управлять муравьями в большом муравейнике. Страул пыталось достучаться, но люди не слышали его. В том числе те, что могли «внимать голосу Раритора», то есть, творцу Контезы. И даже будучи свободным, это существо могло бы помочь Контезе, лишь улучшив условия вокруг «муравейника». Вмешаться в уклад жизни его обитателей, увы, не дано. В то время как стервятники – низшие энергетические сущности – уже стали стекаться к обреченному миру за своей порцией эмоциональных всплесков и жизненной энергией…
Оставалось одно – обратиться к Иному за советом. И его воля звучала однозначно – другой страул не может вмешаться в структуру срединного мира.
Теперь очевидно, что любое вмешательство принесет Контезе одни лишь разрушения и нестабильность. И страул-Игнариус в отчаянии вынесло странное предположение – может ли он снова стать человеком и попытаться исправить свои ошибки? Мощное колыхание пространства вокруг великого эпицентра вселенной – это могло означать насмешку.
«Имеешь ли ты представление, сколько потеряешь, сделав этот шаг? Вернутся все ограничения и страдания, немощь и глупость, будут новые ошибки. Ты будешь видеть не выше своего роста».
«Я готово к любым потерям, даже к тому, что больше не увижу просторов Вселенной и не смогу творить… Но наблюдать, как гибнет мир, ставший мне домом, выше моих сил».
«Ты обратилось в творца, следуя за своим намерением, пользуясь выплеском силы. У тебя может получится».
Новорожденное страул возликовало.
«Во Вселенной есть одно правило: страул-творец, единожды появившись, не может оставить свой свет. Найди себе замену, и ты получишь возможность прожить еще одну человеческую жизнь».
И он нашел другого страула, которое согласилось заключить с ним договор и поджидало свою замену. Вероятную кандидатуру подсказало Иное…
Будучи страулом, Игнариус успел познать счастье сотворения нового мира. Он постиг масштаб этого состояния – бесконечная свобода и возможности творца. И теперь, погрузившись в воспоминания об этом всемогуществе и безвременьи, осознал, как все-таки мелка человеческая жизнь.
Маг вздохнул и расстегнул верхнюю пуговицу рубахи. При всей любви к Туманным Горам, к людям, что жили здесь, он задыхался, как рыба на мелководье. Как хотелось развернуть свой энергетический вихрь и ощутить себя частью бесконечного пространства! Но тело – маленькое и хрупкое – сдавливало его порывы. Сознание человека много думало, чего-то желало, стремилось, надеялось, верило, ждало… А его суть тосковала по свободе и возможностям Творца, но разум напоминал каждый день, зачем он решился на этот весьма странный для высшего существа шаг - чтобы спасти этот мир. И сейчас перед ним стояла задача – найти тех, кто поможет ему остановить разрушение.
Он пошел вперед, поправив воротник и слегка ускорив шаг, будто отгоняя таким незамысловатым образом тяжелые воспоминания. Войдя в центральную галерею, он увидел знакомую троицу, что сразу же расступилась перед молодым Верховным. Совсем юные адепты внешне выглядели едва ли не его ровесниками. Ребята жили в Туманных Горах не так давно, рудокопам чудом удалось вырвать их из лап анкараторов. Юные маги чрезвычайно удивились самому факту существования обсерватории. В Империи и прилегающих землях считалось, что маги почти все погибли и разобщены. Теперь, после установления портала от начала Тропы в северные города, подобные пополнения в рядах учеников клана Земли стали возможны.
Ребята оказались достаточно талантливы, охотливы к сложным наукам, смелы и отчаянны. Именно тот набор качеств, что всегда привлекал в людях Игнариуса. Юноши поприветствовали своего Верховного. Они с первого дня признали в нем лидера, возможно потому, что не знали Игнариуса прежнего, а юный возраст их правителя вызвал даже большее доверие в сердцах юных магов – значит, и они смогут многого достичь, надо только стараться! Игнариус кивнул и слегка улыбнулся, проходя мимо. Юные адепты не могли стать его друзьями, это было ни к чему. Маг не нуждался сейчас в дружеских компаниях, его задачей было заслужить уважение соратников.
А сейчас звездные камни, мерцающие в стенах галереи, создавали ни с чем несравнимую атмосферу величия и покоя этого места. Еще один переход по открытой оранжерее, и он вернется к работе. Щурясь от яркого света, маг вдохнул сладкий аромат садовых цветов. Туча насекомых и яркие краски порадовали его.
Как долго маги Туманных Гор были лишены привычных богатому Клану удобств. Более двадцати лет они обходились без привычной еды и обновления гардероба, дамы смирились с аскетичностью существования, а профессора – с отсутствием новых одаренных учеников. Утешало то, что подрастало новое поколение в самих Туманных горах. Он вспоминал, как в прошлом отсоединение Туманных гор стало необходимостью. Иоанн и его приспешники маги и вампиры буквально осаждали северную обитель, охотясь за Источником. Сам Игнариус, видя, что рано или поздно его поймают, искал союзников. Также он велел магам Земли сотворить защитный купол по границам Туманных Гор, что возвышались над мрачным каменным плато северных земель. Как только загорятся их пояса, магистры поймут, что Верховного поймали – тогда они должны действовать. И они все сделали верно. Последний штрих – в своей гибели он сотворил Намерение защитить сердце мира. Так Туманные Горы стали его первым творением. Его неумелой, но случившейся попыткой отгородить обитель от врагов. Без участия магов Земли этот эксперимент мог оказаться провальным.
Пройдя вдоль высоких белокаменных колонн, он вошел в просторный зал для совещаний. Здесь было тихо и прохладно, его шаги эхом отразились от высоких каменных сводов. Опустившись на высокий стул во главе длинного прямоугольного стола, в ожидании появления магистров, Верховный автоматически начертил на пустом листе знак, что являлся символом его принадлежности к древнейшему роду Нрада. Роду, чьи наследники по мужской линии погрязли в гордыне и материальных изысканиях настолько, что не могли достичь высшей ступени развития и перерождения. Да и сам он в своей прошлой жизни недалеко ушел от них. А вот среди Сестер нашлась такая.
Летописи повествовали, как в далеком прошлом отделились друг от друга Братья и Сестры Нрада. Братья выбрали путь познания и применения знаний и магии с помощью постоянно обновляющихся технологий. Так маги меняли структуру Вселенной, вторгаясь в нее. Женщины эти действия не одобряли, они ратовали за совершенствование магической системы манипулирования и сохранение природы вещей. Созерцание и поддержание сути мироздания были основой их существования. Так, избрав разные жизненные пути, род Сестер и Братьев после заключения единственного договора о взаимопомощи в случае угрозы исчезновения Рода, не пересекались более. Обе стороны с долей превосходства верили, что их путь истинен, и они добьются большего. Но Иное не могло оставить все как есть. Родовая память Сестер переполнилась магической мощью, что могла пошатнуть энергетическое равновесие не только первичного мира, где они обитали. Эта линия судьбы – несбывшееся Последней из рода – вызвало невольный трепет у Игнариуса.
Из открытых окон, ведущих в верхние оранжереи, ворвался легкий и яркий луч утреннего солнца и скользнул по стене. Верховный улыбнулся, будто греясь в его свете. В этом луче, проникающем в недра горы, была какая-то притягательная чистота. Воспоминания подбросили ему образ юной девушки, закутанной в черную мантию. Вот так же в яркий солнечный день она смело вышла под палящие лучи, чтобы просто побегать с ним, мальчишкой, по траве, покатать на спине и побаловаться. Она и сама была отчасти еще ребенком. Игры доставляли ей удовольствие, не меньше, чем самому Игнариусу. Хотя нет, тогда он называл себя Тайлером. А она была его подругой Доз. Как все было просто и ясно! Он – смелый мальчишка-озорник, любил жизнь и был готов идти против несправедливости. Даже вампиры легко стали друзьями, потому что он не чувствовал в них угрозы для себя. Тайлер и помыслить не мог, что является причиной их разрушенных судеб.
Она называла себя Доз – так легко и так странно это звучало. Великая и последняя из Рода Сестер. Ее сила переливалась через край, так и оставшись не раскрытой до конца. И даже будучи лишенной жизненной энергии – даром бессмертия ее наградил вампир – она оставалась живой за счет магии своего Рода. О таких способностях в свое время Игнариус и мечтать не мог. Но она ничего о себе не помнила. Жила каждым днем, как последним, вдыхала полной грудью воздух этого мира и была готова отдать всю себя ради своих друзей. Доз – быстрая и бесстрашная, Марелиана – одаренная мудростью и спокойствием древних ведьм. Две личности в одной девочке. Она должна была пройти путем страула, но Игнариус не дал ей осуществить все, что изначально несла нить ее судьбы. Теперь Доз исчезла, но осталась Марелиана. Обычно страулы не держатся за свою прошлую человеческую ипостась, растворяясь в новом воплощении, наслаждаясь чистой энергией. Прошлая жизнь для Творца подобна давнему сну, оставшемуся на границе чувств и ощущений, но память постепенно освобождается и от этого. Путь страула – творить сны и реальность, и это слишком увлекательно, чтобы держаться за миг, что зовется человеческой жизнью. Но Марелиана, следовала данному ей обещанию у врат Туманных гор. Маг это понял, пообщавшись с ней. Когда-то он, обратившись, также боялся забыть себя…
***
Марелиана рассекала просторы Вселенной в поисках информации, в попытках проявить себя. Это было немного сумбурно и хаотично, но лишь оттого, что она не знала, с чего начать. Первое, что она осознала, став энергетической сущностью, что все во Вселенной определяет некое мощнейшее существо, которое страулы с трепетом именуют Иное. Изначально, встретившись с этой огромной мощью, она испугалась и поняла, что не готова вступить с ним в контакт. Но все оказалось иначе – вселенский порядок принял свою новую помощницу. Если прочие страулы подчинялись, внутренне замирая, то Марелиана обнаружила в себе и другие чувства. Наверное, она могла бы испытывать подобное к отцу, будь она человеком. Но она уже оставила плотное тело, и чувства ее теперь совсем другие. Это было восхищение перед великой мудростью, желание поделиться переживаниями и получить ценный совет.
Переживаний у Марелианы хватало. Во-первых, она никак не могла до конца принять свое перевоплощение в страула. У страулов нет имени, нет родовой идентификации, они – ничто и все, всемогущие Творцы миров. А в ее сознании все еще жила девчонка, какой она была там, в Контезе. Во-вторых, душа хранила образы прошлого и любовь к друзьям, и потребность помочь, довести дело до конца, якорем держала ее воспоминания. Иное не посмеивалось и не осуждало, как это делали прочие страулы, а приняло ее особенность. Она не была готова расстаться с последней из Рода ни сейчас, ни потом. Марелиана знала, что ничего не утаишь от вселенского разума. Мягко коснувшись новорожденного страула, Иное выразило ее пожелание и мягко обозначило «ЛИЯ». Странно, никто и никогда так не сокращал ее имя. Бабушка звала Мари, или Марелиана, а в мире людей ей дали имя Доз. Лия - звучало подобно ветру, Лия - источник прохладной воды, Лия – лучик далекой звезды... Именно это новое имя помогло ей свыкнуться со своей ипостасью страула.
Иное стало вопрошать. Они общались, и это было так странно. То Лия ощущала себя воздушным шариком, что вот-вот лопнет от напряжения и полученной информации, то - человеком, девушкой, что сидит в кресле за огромным столом перед строгим и очень мудрым учителем, или рекой, что вот-вот выйдет из берегов от переполнявшей ее стремительной массы вод. Лия отвечала на вопросы, ища в себе ответы. Потом она, готовая действовать, вдруг словно превращалась в иголку с ниткой и начинала вышивать полотно. Иное этот образ больше всего позабавил, как показалось Лие. Она всем своим существом чувствовала его теплое удовлетворение. Они вместе делали «проект» ее будущего творения. Точнее, она его создавала под наводящие подсказки мудрого учителя.
А потом начались ее поиски подобных творений. Страулы отдаленных миров выражали свое неудовольствие, когда к ним вторгалось энергетическое существо, не обладающее уравновешенностью и принятием. И при этом так странно и смело манипулировало энергетическими волокнами, будто Вселенная была струнным инструментом, а страул - взбесившимся смычком. Так, собирая информацию и находя ответы на свои сомнения, появлялся образ мира Лии. Ее заинтересовали небольшие миры-планеты, сплетенные Существами полностью из блеклой энергии. Жизнь в тех уголках Вселенной носила не поддающийся восприятию живых существ характер; эти маленькие миры были единым живым существом, которое плодило странные формы – миниатюрное подобие себя, чтобы потом, преобразив, снова питаться ими. В результате исходный мир менялся, подпитывая себя сам.
Иное направляло Лию, обращало внимание на упущенные детали, а потом передало импульс – «Твори».
Страул плела тонкую оболочку, формируя исходный образ.
«Здесь все как везде», – слова Тайлера о развивающемся мире, оставленные в далеком прошлом, всплывали в потоках сознания.
Страулы не могут улыбаться, но Марелиана чувствовала улыбку в себе, выраженную легким теплом изнутри. В оболочке ее творения появилось ярко-зеленое ядро – впрочем, цвет так же являлся фантазией страула, видеть который могла лишь она. Постепенно желеобразное ядро получило твердую раскаленную оболочку. Ее мир будет другим, не таким, как большинство миров! Его предназначение несколько иное. Это мир она создает для друга, а ему нужно спокойствие, тишина лесов и уют бархатной ночи. Волокна, несущие свет, обязательны - мир должен быть способен к появлению и развитию жизни. Марелиана вспомнила миры, что возрождали себя, поглощая и преобразуя. Ей предстояло повторить подобное, учитывая, что жизнь этого мира не будет подпитываться энергией звезд. А для этого нужен Источник энергии. Здесь вновь помогло Иное, подарив ее миру частичку своей ослепительно яркой сущности. Огромная удача для страула - природный Источник, который будет иметь доступ к Вселенской энергии. Подхватив нужные энергетические волокна, она надежно вплела их в структуру мира.
Для достижения эффекта самовосстановления Марелиана создала цикличность: спиралью обвив ядро планеты, волокно пронзало все слои и вновь возвращалось к исходному – источнику. Марелиана расслабилась и позволила вселенским волокнам пронзить ее сущность. Эти волокна были настолько наполнены силой, что виделись ей мелко колеблющимися и слегка гудящими от напряжения. Управлять такой мощью оказалось невероятно тяжело. Страул обернулась несколько раз вокруг себя, и представила, как ее крохотный мир, как и она сама, оплетается этой силой. Она продолжала еще долго кружиться, опутывая мир мириадами нитей, пока он не засветился в потоках энергии и не раскалился до высоких температур.
Теперь настало время обратиться к Тайлеру. Во сне она пришла к нему, поведав о своем творении. Она хотела узнать побольше о его опыте страула. Тогда маг показал ей планету, созданную им самим. Марелиана залюбовалась на творение друга – мир, состоящий из энергии снов, воспоминаний и фантазий. Она почувствовала изумление, ведь подобное творение должно быть не прочно, так как не имеет постоянной основы. Этот же мир был стабилен за счет воли страула и населяющих его существ, что оказались способны сами выбрать себе точку опоры, она-то и была неизменна.
Мир, плывущий вокруг огромной звезды, населяли алазоры - удивительные создания, не имеющие плотного тела. Страул некоторое время изучала их. Эти жители снов питались фантазией, страхами, любовью и ожиданиями живых существ, обладающих способностями к магии. Эти существа, эмпаты по сути, были подобны низшим страулам, они не творили миры. Игнариус привлек их возможностью воплотить в реальном мире свои фантазии. Каждый из жителей этой удивительной планеты регулярно отправлялся в путешествие по чужим снам, принося оттуда новые впечатления. Любовь, в противовес их хищности, единственное полноценное чувство, которое алазоры способны испытывать. И они любят Игнариуса, трепетно и искренне, как могут любить лишь подростки. Они сопровождают мага, наблюдая за его жизнью со стороны, всегда готовы помочь, и требуют от него лишь одного: чтобы он помнил о них. Страул была не в состоянии понять, для чего им необходимы эти странные чувства. Марелиана с восхищением наблюдала за жизнью на планете Игнариуса – здесь все было так переменчиво, красиво и волшебно. Одновременно мир не подпитывался энергией своих жителей, так как материальность создаваемого ими была условной за счет иной структуры мира. И она поняла, как сделать мир самодостаточным для сумеречных. Все дело в том, что энергия срединных миров для них чужда.
И тогда она притянула темное волокно, где ледяная тоска - осознания умерших существ – текли ровным потоком к сущности Иного. Прикасаться к ним даже для страулов считалось опасным и низменным. Подобные действия могли нести для нее потерю собственного осознания. Страул вздрогнула, страх, ужас и боль наполнили ее, но она быстро успокоила свои, уже нечеловеческие, эмоции. Страх и ужас, тоска по несбывшемуся не должны проникнуть в мир – это не для ее творения. Она взяла из темного потока лишь ту энергию, что знакома и сродни питающей вампира, и осторожно вплела в пульсирующую энергетическую сеть, уже существующую в пространстве. Вплетенная энергия легко приняла тепло, идущее из недр мира.
Жар ощутимым потоком начал свое перемещение по поверхности крохотной планеты. И вихри, разгуливая и сокрушая сами себя еще какое-то время, стали стихать. Вокруг страула образовывался плотный туман, что теперь поднимался вверх. Марелиана плела плотный купол над поверхностью своей планеты до тех пор, пока притянутые ею леденящие потоки не окутали ее маленький мир, и тот начал остывать, создавая атмосферу. Теперь здесь было приемлемо находиться живым организмам.
Искра жизни, что все еще теплилась в теле Стивена, давала ему шанс на возрождение, а ей - возможность опробовать свое творение. Наконец, мир был готов принять его. Страул, что неспешно творило в том мире, куда они с Тайлером поместили своего друга, не препятствовало извлечению казавшейся ему бесполезной сущности. С некоторой насмешкой оно следило, как Марелиана осторожно переместила останки в собственный мир. Она устроила Стива в небольшом гроте, на берегу лилового озера. Все живое будет беречь его сон, сама планета будет давать ему силы, воздух этого мира напитает его жизнью. Она очень на это надеялась.