В СРЕДУ
утром Полина Павловна как всегда, пришла на работу раньше всех.
Чтобы оценить, хорошо ли ты написала отчет, критерии отсутствуют, а если ты приходишь на работу первая, то пусть кто-нибудь попробует сказать, что ты протеже начальника.
«Максимум пользы минимальными средствами», - мысленно похвалила она себя, увидев, что в комнате еще никого нет и включив свет, в очередной раз подумала: «Ненавижу люминесцентные лампы. Сидим как в склепе».
Подкрасив губы перед зеркалом у двери, она села за свой стол и смазав руки кремом, принялась делать массаж, старательно разминая фаланги пальцев.
В девять часов, когда все были в сборе, началось политзанятие.
Его проводил в своём просторном кабинете Иван Петрович лично.
Иван Петрович вышел вперед и начал лекцию.
- Согласно плану мы проводим семинарские занятия. Сегодня - «Совершенствование хозяйственного механизма».
«У него губы совсем синие. А нижняя губа какая толстая и отвислая», - думала Катя.
«И что это у него за дурацкая манера наморщить вдруг лоб, раскрыть рот и уставиться как баран на новые ворота», - думала Тома.
«У Надежды Никитичны губы покрашены неаккуратно. А юбка! Слишком короткая и вот-вот треснет по швам, - думала Полина Павловна. – И это женщина! Совершенно не следит за фигурой!».
- Теперь перейдем к теме «Экономические стимулы ускорения научно-технического прогресса».
Иван Петрович взял со стола кипу бумаг, надел очки и начал читать: «Переходя на метод целевых программ...»
Он читал и читал,а лица подчинённых становились всё более отрешенными, самоуглубленными, словно проводилось занятие по йоге. До тихо гаснувшего сознания подчинённых долетали лишь отдельные отрывки речи начальника: «Программа замены ручного труда... погрузочно-разгрузочные работы... при таком росте использования, газа нам хватит на сто двадцать лет... переход на атомную и ядерную энергию...»
Иванна сидела в первом ряду прямо напротив начальника. Лицо ее, как всегда, было бледное и злое, неподвижный взгляд устремлен в одну точку - на небольшой прыщик на кончике носа начальника. Ее одолевала непреодолимая сонливость.
«И вот в результате ведомственной политики Сибирь осваивают несколько министерств... и много маленьких котельней».
Иванна встрепенулась. «Много маленьких котельней? Осваивают Сибирь? Что за чушь?» Она огляделась по сторонам: у всех были серьезные лица. "Закемарила я", догадалась она, зевнула, не открывая рта, и снова внимательно уставилась на прыщик на носу начальника.
- Как Вам наш начальник? - спросила Тома Катю после занятия.
Катя пожала плечами.
- Жуткий трус, - продолжала Тома.- Представляете! Год назад девчонки - я, Рая, Марина пошли благодарить его за подарки к женскому дню. Он спрашивает: и это всё? Мы говорим: можем и поцеловать. На следующий день он говорит дома жене – ну, надо же, Марина всегда такая скромная, а как целоваться, так все подставили щеку, а она губы! Жена ему: Как же ты ведешь себя на работе, если с тобой такое позволяют? Ну вот, а Полина еще добавила, доложила ему, что девочки - Рая и Марина – говорили о нём, что на общем фоне пенсионеров нашего института он очень даже ничего и что надо бы его окрутить. Первого апреля Рая и Марина написали ему в шутку заявление об уходе. Что хотят уйти в соседний отдел, где больше мужчин и все красавцы. У Ивана тогда болела жена и он как набросится на них: Что за вольности такие - «окрутить»? Они что, хотят воспользоваться обстоятельством, что у него болеет жена и решили, что теперь в самый раз окрутить, что ли? Рая и Марина с тех пор с Полиной не разговаривают. А я с Полиной дружу, поэтому и со мной они - сквозь зубы. Я Ивана не уважаю, - продолжала Тома, поправляя «пальму» на голове, - и особенно этого не скрываю. А за что его уважать? Ну взять хотя бы то, как он делает комплименты. Так и хочется ему сделать у-тю-тю козу пальцами! А Полина Павловна - я в этом уверена! - в глубине души считает его круглым дураком, но вы, Катя, только посмотрите, как она с ним разговаривает! Ему и в голову не придет, что она его не уважает! Вообще-то, - Тома несколько секунд изучающе смотрела на Катю - я хотела бы вас вот о чем спросить... Я никак в Полине не разберусь - как вы думаете, как она на самом деле ко мне относится?
«Ой, не зря говорят, что от курения один вред», - подумала Катя.
- А как вы сами думаете? - спросила она вместо ответа.
- Вроде бы неплохо, например, она меня сегодня даже к себе в гости пригласила, но...
- Разве вы ещё не были у нее в гостях? - удивилась Катя, выдохнув дым в сторону открытой форточки, где синичка подлетев к форточке и, повисев в воздухе, уселась на краю форточки.
- Нет, не была. Её муж полковник, а мой - старлей. - Заметив недоумение Кати, она пояснила: - Старший лейтенант.
Уже издалека послышался сначала стук каблуков Полины Павловны, а по мере приближения и жалобный голос:
- Тома! Ну куда же вы пропали! Я соскучилась!
- У вас новые туфли? - спросила Тома, пристально разглядывая темно-синие с серебристым отливом, остроносые туфли.
«Я на такой высокой шпильке не могу долго ходить, а она в пятьдесят четыре не устает», - одобрительно подумала Катя. В каких-то аспектах Полина Павловна вызывала у нее уважение и, по-видимому, у Томы тоже. Сила воли впечатляет.
- Нравятся? - Полина Павловна выставила ногу вперед, слегка оторвав ее от пола. - Я и не скрываю: обувь - мой бог! Я купила у подруги чеки и приобретаю обувь исключительно в «Березке»!
- Туфли очень красивые, - сказала Катя и осторожно поинтересовалась. - А у вас ноги не устают?
- Ни-ско-лечко! Аб-со-лют-но - нет!
Полина Павловна еще выше подняла ногу в капроновом чулке и серебристо-синей туфле, и слегка развернула ее, демонстрируя каблук.
- Что может быть хорошего в женщине на низком каблуке? - спросила она.
Тома и Катя переглянулись.
- Только у меня есть один кошмарный недостаток, - продолжала Полина Павловна. – Ну, просто - убийственный! Я стаптываю каблук левой туфли влево, мои старые туфли, если их поставить рядом, то правая стоит, а левая падает...
Когда они вернулись в отдел, там шла оживленная дискуссия в продолжение политинформации.
Иван Петрович, имевший неосторожность заглянуть в их комнату, сидел на стуле посреди комнаты, широко расставив ноги в огромных зашнурованных ботинках, опираясь только на носки ботинок, и неумело отбивался от злобных нападок Иванны.
- У меня к вам ещё один вопрос, - громко сказала Иванна из своего угла и ядовито усмехнулась. - Вот вы говорили, что переходим на механизацию. А на овощной базе стоит техника, завезена которая.
- А вы обратили внимание, кто там работает? На базе? - парировал Иван Петрович. Чтобы подать подчиненным пример, и его не в чем было упрекнуть (спасибо за совет Полине Павловне)он тоже регулярно работал на овощной базе.
– Это же бывшие уголовники! Я с двумя там разговаривал: я, говорит семь лет отсидел, кокнул одного. А директор Чертановской овощной базы сейчас снят.
- Вот мы прошлый раз приехали, - неумолимо продолжала Иванна, - и что мы видим! Кучу капусты, что мы позапрошлый раз укладывали - сгноили!
- Ну, я же вам говорю, - Иван Петрович кашлянул и наморщил лоб, - уголовники! Да и политика...По-хорошему, овощехранилища должны быть при колхозах. Вот в Японии, - сделал он отвлекающий маневр, - программа развития роботов уже внедрена. У них уже задействовано семьдесят тысяч роботов. У нас в стране тоже разрабатывается, но...
- Политика! Директор снят! - не дала сбить себя с толку Иванна. - Зачем вы нас туда каждую неделю посылаете, если потом всё равно всё сгноят? Вот наш Саша после ихних сквозняков лежит дома с температурой тридцать девять!
Уши Ивана Петровича стали пунцовыми, но зная, как в коллективе «любят» Иванну, он попытался героически обратить всё в шутку.
- Товарищи, - сказал он весело-снисходительно улыбаясь, - конечно же, Анна Ивановна права!
Но в данном случае товарищи были полностью на стороне вредной Иванны.
В наступившей тишине чувствовалось, что товарищи ждут ответа по существу.
Иван Петрович понял, что ему не отвертеться, и воззвал к более могущественным силам и обстоятельствам:
- Как правило, предприятие не заинтересовано во внедрении новой техники. По-хорошему, должен быть контроль рублем. По-хорошему - все предприятия должны быть переведены на хозрасчет. Договор-заказ. И вообще, - решил Иван Петрович припугнуть недовольных и намекнуть, что может стать и хуже. - При Государственном комитете по науке и технике есть специальная инспекция - институтов слишком много, - она решает, оставить институт или нет.
Но Иванна не испугалась. Ничуть. До пенсии ей оставались считанные месяцы.
- Хорошо бы на нашу АСУ бы эту инспекцию наслать, - сказала она.
- На весь институт бы, - подыграл ей Иван Петрович, решив показать - он тоже ничего не боится, что бы подчиненные о нём ни думали.
Уйдя в свой светлый просторный кабинет, Иван Петрович сел за широкий письменный стол и уставился в окно, за которым слегка покачивались на ветру теперь уже совсем голые деревья с единичными сохранившимися жёлтыми листочками и мрачно думал, что все эти речи - от зависти.
Его зарплата вдвое больше зарплаты «бабок», Иванны в частности.
«Можно подумать, что у меня жизнь - сахар, - думал он. - У меня тоже возраст и болезни, хоть я и не жалуюсь. А они! Никому слова не скажи! Сразу инфаркты, тройничный нерв, и, страшно представить - что там было у Томы - беременность какая-то не такая.... А я должен гадости выслушивать и делать хорошую мину при плохой игре. И не только от «бабок», но и от директора. А жена! Ее не интересует моя работа, лишь бы получку приносил... Ну, Иванна, подожди! Перед новенькой опозорила, перед Катериной этой...
Домой Катя шла вместе с Ирой из соседней комнаты.
- Я работаю здесь уже семь лет, очень удобно, рядом с домом и те-де и те-пе, - тараторила Ира, отвечая на вопрос Кати и по своей привычке, то и дело вставляя эти «т.д. и т.п». - И тут тоже живу столько же - после развода она мне досталась, эта комната. Главное, меня в институте поставили на очередь на квартиру, поэтому я отсюда никуда уходить не собираюсь. Ну, что поделать, Катерина, я на эти вещи смотрю, так сказать, философски - надо терпеть и теде и тепе. Мне очень помогло, что я хожу на занятия, нет, это не йога, там мне на многие вещи глаза раскрыли. Чему учат? Ну, понимаешь, Катя, всё дело в том - вот я раньше очень на одну особу в нашей комнате реагировала, ее никто на дух не переносит, все боком-боком, вдоль стены мимо нее пытаются проскользнуть. А теперь я на нее внимания не обращаю. Хорошо хоть, ей два года до пенсии. А нас на этих курсах научили - всё человечество делится на белые и черные треугольники. И сейчас, Катенька, преобладают черные треугольники, их уже более семидесяти процентов, - тараторила скороговоркой очень маленькая и деловитая Ира, неся в обеих руках по тяжелой авоське: из одной торчало нечто длинное, тонкое и непонятное.
Перехватив взгляд Кати, Ира пояснила:
- Нашей комнате сегодня выдали праздничный заказ, а вы получите завтра. Заказ отличный: два кило гречки, банка лосося, банка шпрот, банка тушенки, банка сгущенки, импортная курица, копченая колбаса, бычьи хвосты...
- Хвосты? - воскликнула Катя, ужаснувшись почти как Полина Павловна.
- Да-да, Катенька! Хвосты! Из них такой вкусный суп получается.
- Ира, а ты случайно не знаешь, чем вывести бородавки?
- Бородавки, Катенька, это нервное, это всё от того же - люди разучились друг с другом общаться, все дело в этих треугольниках...
(продолжение – ЧЕТВЕРГ- следует)