Николай Петрович Лебедев был обычным российским чиновником, ответственным лицом по делам молодёжи в областной администрации.
Первые несколько месяцев после того, как ему удалось прибиться к сытной кормушке и протекающих мимо него финансовых ручьев, он пытался работать честно, опасаясь внутренних проверок и визитов специальных служб.
Но со временем выяснил, что с этими самими службами можно отлично ладить, щедро с ними делясь наворованным у государственных и общественных организаций, которые по долгу службы он инспектировал.
Николай Петрович был одинок, жениться не собирался, так как боялся, что рассорится с будущей супругой и жена при разводе оттяпает у него половину честно наворованного, к тому же щедро политого страхом первых лет его службы.
Проработав в администрации с десяток лет, отрастив могучий живот и совсем обнаглев, он уже не затруднял себя небольшими изъятиями средств из местного бюджета, а черпал из него по полной программе, разумеется, делясь с нужными людьми. Приобретя дополнительные связи, Николай Петрович вдобавок стал отвечать и за один из отделов по разрешениям на строительство. Деньги к чиновнику потекли рекой, начисто смывая последние остатки совести и приличия.
Деятельность Лебедева была поистине вредоносной и масштабной: он не давал строиться спортивным комплексам и детским площадкам, а продавал отведенные для них земельные участки нечистоплотным бизнесменам под торговые центры и магазины за взятки очень внушительного размера. Не брезговал обнаглевший чиновник даже финансами благотворительных фондов, средства из которых шли на строительство детского дома и трех поликлиник его родного города.
Подходил конец предпоследнего перед Новым годом рабочего дня, когда Николаю Петровичу позвонил знакомый из жилищного комитета и попросил задержаться в кабинете. Сказал, что нужно обязательно принять какого-то полусумасшедшего мужичка-управдома преклонных лет, который уже одолел его жалобами и просьбами по поводу автомастерской посреди жилого двора и грозился властям всеми карами небесными, если те ничего не предпримут.
Николай Петрович уже мысленно представлявший себя через час в своем особняке в компании дорогого коньяка и фигуристой девушки по вызову, лениво потянулся в своём комфортабельном кресле, но согласился с коллегой и ожидал посетителя. Надо будет пиар-менеджеру про эту встречу с простым населением рассказать, пусть тот поработает на собственный образ. Выборы ведь весной в областную Думу! Должен же он из встречи с этим нищебродом хоть что-то поиметь…
Упитанный мужчина в дорогом костюме барабанил по полированному столу пальцами и разглядывал в окно свеженаметенные сугробы на площади возле здания администрации. В центре площади резвились стайки детворы, носясь вокруг установленной огромной ёлки, съезжая с визгом с ледяных горок.
Здание администрации постепенно опустело, все чиновники и прочий персонал покинули его, кроме охранника, а посетителя всё не было.
Наконец в кабинет Лебедева без стука ввалился пожилой человек пенсионного возраста и богатырского роста. Светлая борода лопатой смешно двигалась у него на груди, когда явившийся дед жаловался владельцу кабинета на беды, вызывая улыбку на гладко выбритом, сытом лице чиновника.
Управдом, выдав наконец последнюю жалобу, увидел, что тот его совсем не слушает, и замолк. Он достал из кармана замызганной красной куртки с белым подбоем истрепанный блокнот и что-то в нём записал. Прищурившись, внимательно посмотрел на сидящего в кресле Лебедева.
- Вы, Николай Петрович, лучше бы мою просьбу удовлетворили. Чего, думаете, меня к вам, ваш коллега Семён Семёныч послал? Боится он меня, вот что…Что не скажу, всё сбывается, – спокойным уверенным голосом, сверкая пронзительным взглядом голубых глаз, сказал ему собеседник.
- Ну, так пожелайте, чтоб автомастерская исчезла, а на ней детская площадка появилась! И не донимайте нас более! – нагло заявил ему чиновник и выпроводил за двери.
- Жалко, что мы с вами не договорились, – покачал головой собеседник и погрозил ему пальцем. – Вот теперь вам придется на одну зарплату жить всю жизнь.
- Типун тебе на язык, – вслед ему, закрывая дверь кабинета, пробормотал Николай Петрович и трижды сплюнул через левое плечо.
Он наконец избавился от назойливого посетителя и пошел к своему «лексусу».
- Вы чего всяких оборванцев сюда пускаете? Работать надоело? – выпустил пар чиновник на офицера полиции на вахте.
- Не было никого, Николай Петрович! Уже часа три, как все уходят, и никто не приходил! – выпучил на него удивленные глаза лейтенант и, увидев недоумевающий взгляд чиновника, добавил. – Не верите, могу записи камер видеонаблюдения показать.
С озадаченным видом Николай Петрович сел в машину и попытался завести её. Двигатель не завелся, храня гробовое молчание. Чиновник выругался в сердцах на иномарку и стал звонить в сервисную службу. Но, как обычно в предновогодние дни, телефон выдал – «Сеть занята». Звонок в такси – тоже самое.
Выругавшись, он вышел из машины. До его городской квартиры, коих у него числилось целых четыре, было пройти всего пару кварталов. Николай Петрович шел по заснеженной улице, подсвеченной праздничной иллюминацией, и удивлялся непонятно счастливым, в преддверии Нового Года, лицам прохожих.
«Еле сводят концы с концами, живут на ипотеках и кредитах, ездят на подержанных машинах, теснятся на маленькой жилплощади, а радуются как дети одному и тому глупому празднику из года в год!» – размышлял раздосадованный пешей прогулкой чиновник.
Проходя мимо детской площадки, он вдобавок ко всему получил с десяток увесистых снежков в спину от разбаловавшихся детей. Один особенно меткий маленький стрелок угодил ему увесистым снежком прямо в затылок, и теперь неприятно-ледяная, подтаявшая вода стекала Лебедеву прямо за шиворот дорогой рубашки.
Николай Петрович не любил детей, и эта проказа совсем вывела его из себя, он просто полыхал гневом после десятиминутной прогулки, подходя к своему подъезду и миновав вечно стоящую тут патрульную машину полиции.
- Смотри Вась, чего этот боров пешком припёрся и весь в снегу? – спросил у своего напарника низенький сержант, разглядывая через лобовое стекло красного от гнева и присыпанного снегом чиновника, которого знал весь город. – Может, напали на него. Выйдем, спросим?
- Да ну его. Если б что случилось, полгорода на ушах бы стояло, – остановил его толстый, едва помещавшийся в сиденье лейтенант, вяло пожевывающий остывший хот-дог с куриной сосиской.
- Может, в соседний квартал переедем, – не терпелось молодому сержанту. – Там вроде шум какой-то, крики.
- Ты Олежа, успокойся, тут тихо, спокойно, люди приличные живут, вот и работаем, – увещевал младшего товарища Вася. – А там, чего доброго, и сами попадем под раздачу. Пьяных-то приказ в вытрезвители не возить, праздники же. Смену спокойно доработаем и по домам. Всему тебя учить надо.
Николай Петрович нажал на кнопку домофона электронным ключом, посчитав, что его злоключения закончились. Но не тут-то было. Из открывшейся двери, одним хитросплетенным яростно визжащим комком в его ноги врезались два дерущихся кота и под хохот полицейских повергли важного государственного служащего спиной на усыпанное снегом крыльцо.
В квартире чиновник наконец пришел в себя и, осушив добрую половину бутылки из мини-бара, почувствовал, что разморило и завалился спать прямо в одежде.
Спал он плохо, сны были дурацкие – то его посетитель в шубе деда Мороза изгонял его со службы в администрации, то какие-то дети расписывали надписями его машину, одиноко стоящую на парковке перед госзданием.
Проспал Николай Петрович аж до следующего утра. Поднялся совсем измятым и невыспавшимся. Последний рабочий день в уходящем году обещал быть весьма прибыльным. Солидный предприниматель из Питера должен был получить его резолюцию на постройку торгового центра на месте предполагаемой постройки благотворительной поликлиники. Предвкушение астрономического отката подняло Лебедеву настроение. Он вызвал такси и вышел на балкон, затянулся сигаретой, рассматривая, как валят с неба огромные хлопья снега, быстро засыпавшие всё вокруг белой бахромой.
Машина такси приехала на удивление быстро, и через десять минут Николай Петрович уже сидел в своём любимом кожаном кресле, разливая по бокалам ром пятнадцатилетней выдержки и ожидая денежного гостя.
Тот не замедлил появиться, без лишних разговоров плюхнул на стол перед чиновником пухлый конверт и осушил предложенный бокал до дна.
- Мы с тобой, Петрович, и раньше работали, но тут дело, которое раз в десять лет бывает, – пояснил гость, постоянно поправляя галстук. – Черкни автограф, и дело в шляпе.
И тут с чиновником случилось нечто странное. Он попытался поднять руку и подписать разрешение на документации строительного проекта, а рука не поднимается, как будто к ней гиря трехпудовая привязана. К своему ужасу он услышал со стороны собственный голос – твёрдый, уверенный, не терпящий возражений.
- Гражданин Ветров, убрали бы вы деньги, пока я в полицию не позвонил, и вас за попытку взятки должностному лицу при исполнении не привлекли, –от этих слов у изумленного гостя, мгновенно вспотевшего от волнения, чуть не вывалились на стол глаза. Он пятясь, ретировался из кабинета.
Через несколько минут зазвонил внутренний телефон, в трубку Лебедев услышал возмущенный голос своего заместителя Виталия, молодого хваткого человека, сообщника по грязным делишкам.
- Николай Петрович, вы с ума сошли – он же к Анисимову пойдёт, - злой клёкот зама нарастал в трубке. – Всё равно они ТЦ построят, только не мы на этом заработаем.
- Вы уволены Виталий, а за Анисимовым скоро придут, так ему и передайте. Я сейчас позвоню куда нужно, – чиновник ужаснулся собственным словам. Заместитель повесил трубку.
Николай Петрович минут десять собирал на компьютере целые подборки электронных документов, компромат на коллег и себя в том числе, взял чистый лист и негнущейся рукой написал заявление об уходе. Он надел пальто, окинул глазами так давно ему служивший кабинет и, не закрыв дверей, покинул его навсегда.
Бывший чиновник остановился у магазина новогодних костюмов, закупился подарками, набив ими огромный синий мешок и уже через полчаса, наряженный дедом Морозом, водил хороводы с детьми у городской ёлки и веселился вместе с ними.
Ему впервые в жизни было так легко и хорошо. О своей прибыльной работе, своём уходе с неё и последствиях практически явки с повинной он даже не думал. Дети веселились и радовались, когда он доставал из бездонного мешка подарки и дарил им, не забывая, правда, потребовать за подарок вознаграждение в виде коротенького стиха.
А голубоглазый пожилой мужчина со светлой бородой и в красной куртке наблюдал за Николаем Петровичем из стоящей неподалёку старенькой машины и сдержанно улыбался. До Нового года оставалось меньше двенадцати часов.