3
1*На Пасху 1901 года Сашура получил в подарок от матери книгу стихов Владимира Соловьева… и погиб. Соловьев — философ, публицист, богослов, один из первых «чистых символистов», писал о том, что земная жизнь — всего лишь искаженное подобие мира «высшей» реальности. И пробудить человечество к истинной жизни может только Вечная Женственность, она же Мировая Душа.1*
(Я: Появилась Мировая Душа! И она в «Чайке» есть. Опять Чехов, только не со стороны сколоченных подмостков в усадьбе, а со стороны философии, хоть и не любит он, вроде бы, философствовать. Я же помню про это, про этот нелепый монолог Заречной на дощатой сцене, и мокрый Яков где-то рядом притаился после купания, что мне теперь делать-то, не закрывать же глаза, если параллели сами лезут?! Да он ещё мне и нравится своей нелепостью, может, кажущейся. Душе-то нравится, она разрешения не спрашивает. (Смотри у меня «Карусель», я там не смог без оленей, куропаток и молчаливых рыб обойтись, словно предчувствуя «Розовое платье».)
Теперь послушаем Чехова в лице Нины Заречной (автор как бы Треплев): «Люди, львы, орлы и куропатки, рогатые олени, гуси, пауки, молчаливые рыбы, обитавшие в воде, морские звезды и те, которых нельзя было видеть глазом, - словом, все жизни, все жизни, все жизни, свершив печальный круг, угасли... Уже тысячи веков, как земля не носит на себе ни одного живого существа, и эта бедная луна напрасно зажигает свой фонарь. На лугу уже не просыпаются с криком журавли, и майских жуков не бывает слышно в липовых рощах. Холодно, холодно, холодно. Пусто, пусто, пусто. Страшно, страшно, страшно.
Тела живых существ исчезли в прахе, и вечная материя обратила их в камни, в воду, в облака, а души их всех слились в ОДНУ. ОБЩАЯ МИРОВАЯ ДУША – ЭТО Я.. Я…. Во мне душа и Александра Великого, и Цезаря, и Шекспира, и Наполеона, и последней пиявки. Во мне сознания людей слились с инстинктами животных, и я помню всё, всё, всё, и каждую жизнь в себе самой я переживаю вновь….. От меня не скрыто лишь, что в упорной, жестокой борьбе с дьяволом, началом материальных сил, мне суждено победить, и после того материя и дух сольются в гармонии прекрасной и наступит царство МИРОВОЙ ВОЛИ. Но это будет, лишь когда мало-помалу, через длинный, длинный ряд тысячелетий, и луна, и светлый Сириус, и земля обратятся в пыль…».
«Когда умолкнут все песни,
Которых я не знаю,
В терпком вооо-з-д-у-хе крикнет
Последний мой бумажный пароход…».
Откуда Чехов знал про Мировую Душу и роман Блока с Менделеевой на сколоченных подмостках, когда писал «Чайку»? Откуда Чехов знал про дальнейшую судьбу Любови Дмитриевны, говоря о Заречной?
Дорн: «А сцена?»
Треплев: «Дебютировала она под Москвой в дачном театре, потом уехала в провинцию… Бралась она всё за большие роли, но играла грубо, безвкусно… Бывали моменты, когда она талантливо вскрикивала, талантливо умирала, но это были только моменты».
Смотрим, кто раньше. Год написания «Чайки» 1895-1896. У Блока с Менделеевой – 1898. Что же? Чехов предвосхитил или Те захотели повторить? Или Господь захотел повторить. Вот и к Чехову с Вл.Соловьёвым подобрались. Хотя, вроде бы, Чехов, ну, очень не хотел быть философом. Пока. Дальше - больше. А хотелось же простенького. Чехов хотел быть символистом?
Для справки любителям гороскопов (к сожалению, я плох в этом, только помню, что Весы, к коим принадлежу, уж больно сторонники гармонии, всё они взвешивают-перевешивают, в радугу раскладывают, но есть знакомые, знающие в гороскопах толк и, как говорят, даже пользу): Соловьёв и Чехов оба родились под знаком Водолея.
Соловьёв – 16 (28) января 1853, умер 31 июля (13 августа) 1900-го.
Чехов – 17 (29) января 1860, умер 2 (15 июля) 1904-го.
Блок - 16 (28) ноября 1880, умер 7 августа 1921-го.
Умерли все летом. Отец мой и бабка бакинские тоже летом. Но у Чехова с Соловьёвым всё очень-очень близко, хоть и не философ Антон Павлович.
В 1897 году на похоронах в Петербурге Блок встретился с Владимиром Соловьёвым.).
(Я: Это надо бы уточнить, так как ранее написано, что Блок «погиб» от стихов Соловьёва в 1901 году.)
Далее. С.Г. Бочаров «Чехов и философия». М.. «Наука», 2005. Обозначим 2*.
2*За два года до «Чайки» Соловьев напечатал свою «Белую Лилию» (1893), назвав ее «мистерией-шуткой».2*
(Я: Белая лилия – символ непорочности неземной (белый нежный цвет). Вот и Чехов (Треплев) одел Нину в белое платье для грубой дощатой сколоченной сцены и Мировой души, Костя хотел чистоты. А Нина чего хотела? В роли Офелии Менделеева тоже была в белом.
Змей, Ева, добро, зло… Надкусила яблоко! Всего-то аpple. Нас так доооолго учили любить твои запретные плоды. Грех. Яблоки на белом снегу. Греховодные. Сколько их было? Двенадцать?).
Черный вечер.
Белый снег.
Ветер, ветер!
На ногах не стоит человек.
Ветер, ветер —
На всем божьем свете!
(Я: С чего Блок начал поэму? Как и Чехов «Чайку», начал с чёрного цвета.
Медведенко Маше: «Отчего вы всегда ходите в чёрном?
Маша: Это траур по моей жизни. Я несчастна.)
Гуляет ветер, порхает снег.
Идут двенадцать человек.
Винтовок черные ремни
Кругом — огни, огни, огни... (Я: Огни красные, оранжевые, жёлтые. И листья ранней осенью такие, даже зелёные. А огонь в костре тоже бывает зелёным! И голубым. Потом поздняя осень, чёрная. Потом белый снег – и всё сначала.)
Черное, черное небо.
Злоба, грустная злоба
Кипит в груди...
Черная злоба, святая злоба...
Что, Катька, рада?— Ни гу-гу...
Лежи ты, падаль, на снегу! ( Я: А сам А.А. Блок в отличие от Ваньки позволил Л.Д. заводить многочисленные романы на стороне, на гастролях, и даже хотел сохранить родившегося чужого ребёнка, но не получилось.)
— Ох, товарищи, родные,
Эту девку я любил...
Ночки черные, хмельные
С этой девкой проводил...
Впереди — с кровавым флагом,
И за вьюгой невидим,
И от пули невредим,
Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной,
В белом венчике из роз —
Впереди — Исус Христос.
Белые розы, белые розы,
Беззащитны шипы,
Что с вами сделали снег и морозы,
Лёд витрин голубых?
Кто выдумал вас растить зимой,
О, белые розы,
И в мир уводить жестоких снов,
Холодных ветров?
(Я: чёрный, чёрный, чёрный, потом снег, вспышка белого, как взрыв, потом огни разного цвета, кровавый флаг, каждый охотник желает знать, потом снежная россыпь с белым венчиком из роз. Белее белого. Но розовый этакой тенью тоже присутствует словом «роза». И сильный ветер.
И всё-таки, после чёрного будет опять белый. И будут розы. Белые. Иисус. Блок думал, что кровь очистительна? И смертию смерть поправ. А злоба может быть святой? Зачем Вы так, товарищ Блок? Надо посмотреть - «Интеллигенция и революция». У него вообще-то несколько статей: «Народ и интеллигенция» (1909), «Стихия и культура» (1909), «Интеллигенция и революция» (1918), «Искусство и революция» (1919).
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна!
Идёт война народная,
Священная война!
– Вот тебе и ответ. И хорошо сказано – вскипает. То есть, когда надо, закипит, когда надо, успокоится. Нельзя всю жизнь так проводить. Это описка – «когда надо»? Волна закипает непредсказуемо. А ярость народа?
– Но это же было в 41-м. А в 18-м на кого вскипать? На отца, сестру, брата?
2*Соловьевская мистика (Я: в «Белой Лилии») сопровождалась и оборачивалась брутальным философским юмором на те же темы страдающей мировой души, и по части демонстративной нелепости (с этим словом она была воспринята читателями из близкого автору круга) эта шутка с солнцем, деревьями и цветами, выступающими с речами, и «львами, барсами, носорогами» в числе действующих лиц, могла отозваться в мистерии Константина Треплева (но для него отнюдь не шутки). Как возможное влияние соловьевская автопародия была, наверное, ближе автору «Чайки», чем серьезная соловьевская мистика. Но за «Белой Лилией» была уже некоторая традиция.2*
(Я: Белая лилия в конце этого запутанного моего повествования опять появится для меня совершенно неожиданным образом. Как и розы. Те, любимые. Аромат женщины. Аромат роз. Вор должен сидеть в тюрьме! Розы должны пахнуть! Мистика. Один раз.)
1*Впечатлительный, тонко чувствующий Блок сразу определил суровую Любу в носительницы той самой Вечной Женственности — и в Прекрасные Дамы заодно.
С тех пор бойкая, экзальтированная, кокетливая Люба Менделеева прекратила свое существование — во всяком случае, для Блока. Ближайшие десять лет он даже не будет воспринимать ее, такую живую и такую земную, как простую женщину. Отныне она — Прекрасная Дама, которой можно только поклоняться и боготворить.
Пройдет еще два года, полных мятыми горячечными письмами, тайными объяснениями, мучительными встречами и еще более мучительными расставаниями, Блок наконец-то женится на своей Прекрасной Даме… и поймет, что все эти годы поклонялся слишком идеальной женщине…1*
(Я: Далее в окружении Александра Блока появился Андрей Белый. А в «Чайке» Тригорин в деревню приехал.)
1*На торжество званы многие, в том числе и новый друг Сашуры - Боря Бугаев, начинающий писать в большие журналы под псевдонимом Андрей Белый. (Я: свадьба в 1903 году, но Бугаев тогда не смог приехать).
На первый взгляд все просто — у Сашуры и Андрея Белого большая и искренняя дружба. Они называют друг друга «брат», пишут письма с обращениями на «Ты» обязательно с большой буквы, читают и почитают творчество друг друга…. Но помимо дружбы было что-то еще, что-то неуловимое и не понятное даже самим «братьям». Позже это «что-то» оказалось любовью не друг к другу, а к одной женщине, которую теперь звали Люба Блок.
…ВСЕ здесь, конечно, имеет свои причины. Неспроста Андрей Белый позволил себе увлечься женой друга, неспроста Люба позволила себе поощрить это увлечение, неспроста Блок позволил этим двоим то, что они сами себе позволили… Причина вроде объяснима и в то же время безумна.
«Понимаешь, моя любовь к тебе совершенно необыкновенна, — пылко объяснял Сашура невесте. — А значит, в ней не может быть ничего обыкновенного! Понимаешь? Ни-че-го!»
«Не убив дракона похоти, не выведешь Евридику из Ада…» — невнятно пробурчал Блок и, перехватив непонимающий взгляд Любы, добавил: — Это из Соловьева, не обращай внимания. Всему свое время».
«Свое время» пришло аккурат в первую брачную ночь, перед которой Сашура и записал многозначительное: «Запрещенность должна оставаться и в браке…»
«Ну, посуди сама, как я могу верить в тебя как в земное воплощение Вечной Женственности и в то же время употреблять, как какую-нибудь… дрянную девку! Пойми, близость — дьявольское извращение истинной любви… Плотские отношения не могут быть длительными!» — и добавил чуть тише: — «Я все равно уйду от тебя к другим. И ты тоже уйдешь. Мы беззаконны и мятежны, мы свободны, как птицы, запомни это», — подвел итог Сашура.
Люба запомнила это очень хорошо и на всю жизнь. Поэтому, когда в Петербург примчался взбудораженный и влюбленный Андрей Белый, она недолго сопротивлялась.1*
Далее Вл. Орлов. «Сны и явь». Вступительная статья к «Александр Блок. Письма к жене». Литературное наследство. М., «Наука», 1978. Три звёздочки.
3*Началась длинная, трёхлетняя изнурительная неразбериха, в ходе которой Любовь Дмитриевна то принимала, то отвергала любовь Андрея Белого и совершенно замучила и его и себя…
Блок внешним образом занял в этой истории позицию сдержанного наблюдателя, отошёл в сторону…
Опуская подробности неразберихи, остановимся на итогах. После бесконечных колебаний Любовь Дмитриевна осталась с Блоком. Но к лету 1907г…. их общая жизнь была уже полностью расшатана.3*
Далее журнал в интернете «Женский Петербург». Автор Анастасия Монастырская. «Любовь Дельмас: горькие ноты влюблённости». Четыре звёздочки.
http://www.wmnspb.ru/rub/stars/667-mas.html
4*К своей жене Любе Менделеевой Блок относился, мягко говоря, своеобразно. Безусловно, он ее любил. Но не как женщину, а как вечную Музу, источник поэтического вдохновения. В его воображении она была то пастушкой, то королевой в заколдованном замке, то безумной Офелией. Первые четыре года — только отеческие поцелуи, никакой физической близости. Блок боялся запятнать молодую жену страстью. Когда же по истечении четвертого года супружеской пытки они стали близки, то вместо радости обладания испытали лишь раздражение друг к другу.4*
(Я: Борис Алексеевич Тригорин, тоже творческий человек, известный писатель. Состоявшийся. Уж он-то знал, как надо отнестись к Нине Заречной. И она, была молода, неопытна, но тоже знала. Женщины знают. Некоторые мужчины тоже. «Да что ты из проституток всё принцесс норовишь делать?!», - и делали наоборот. Из принцесс гулящих девок. Так правильно. Если не гулящих, так падших. И ты смотрел и удивлялся. Не всегда это проходило, правда.
Тригорин (Нине, оглянувшись): Остановитесь в «Славянском базаре»… Дайте мне тотчас же знать…. Молчановка, дом Грохольского…
А Треплев – не знал. Блок – не знал. Не хотели знать. Бугаев – знал. А Чехов?!).
Заметка для себя.
Треплев, Тригорин – начинаются на букву «Т», так Чехову захотелось.
Блок, Бугаев (Белый, всё равно) – начинаются на букву «Б», так жизни захотелось. Двуединство? Не будем. Совпадение. Дай бог, с цветом хоть что решить. Дальше. Не сольются никогда…
Конец 3-й части.