Мы с Васькой идём домой. Занятия закончились, ура! Живём мы недалеко от школы и в разных домах, но домой нам дорога одна. Мы уже вошли в наш двор.
-А пойдём ко мне, Вась!
Васька весь кучерявый по-настоящему, за что каждый день его дразнят -'кучерявый'. Ещё дразнят -'молочник'. А это чётко по фамилии, редкой ,четкой - Молочный. Поэтому дразнилок много: молочный кисель, молочный шоколад... Он не сердится, да и дразнят его по-доброму, потому что он сам добрый малый. Всегда всем улыбается. У него есть мама, тоже очень добрая женщина, никогда не ругает сына ни за что, обязательно угостит чем-нибудь друга его, зашедшего домой. А ещё у него старший брат и маленькая племянница, которую он любит, ведь он же заботится о ней, как о младшей сестре.
А я , я в семье один, а всего нас двое - мама и я . Ну и кошка ещё, Слива наша.
- Так идем ко мне? Дома никого...
Пришли. Побросали портфели. Слива, увидев постороннего, поспешила удалиться под кресло, на всякий случай. На столе записка от мамы:
- Сыночек! Разогрей котлеты с макаронами, поешь. Целую.
Полез в холодильник. В маленькой кастрюльке достал свой обед, разогрел. Сели на кухне с Васькой, поели. Телек посмотрели - мультики наши старые. А дальше что? Не уроки же делать! Вспомнили про кошку. Она не хотела выходить, но мы вытащили её из-под кресла. Подрессировали её делать сальто, но она делала сегодня неохотно, и нам стало неинтересно.
Была зима, стоял мороз. Через две недели новый год. А потом каникулы, ура!
Вышел на лоджию. Там стояли картонки с яйцами, накрытые толстой тряпкой. Мама делала много салатов, достала где-то яйца, привезла. Лоджия утепленная. Тут у нас и банки с солёными огурцами, а в ведре помидоры солились.
-Васька, иди сюда! Смотри, сколько машин!
Мы же на главной улице живём, все окна в квартире выходят на нее. У нас третий этаж. На первом в нашей девятиэтажке большой магазин на весь дом. Тряпочно-обувно-стеклянный.
Внизу лавочки красивые стоят. Сейчас никто там не сидит, а летом они не бывают пустые.
Мороз сковал весь тротуар льдом, и прохожие идут неуверенно. Под нашим окном как раз вход в магазин, ступеньки там посыпаны песком, чтобы покупатели не падали. Гололёд.
А интересно, долетит яйцо до второй дорожки, что к проезжей части ближе? Васька взял одно яйцо, посмотрел в открытое окно, чтобы там никого не было, и кинул его с размаху.
Яйцо треснуло, ударившись об асфальт с ледяным покрытием и расплылось. Мокрое пятно с желтым центром. Красиво!
Я тоже захотел попробовать, и второе яйцо приземлилось рядом с первым. Васька повторил бросок, но сразу пригнулся, чтобы снизу его не увидели. А увидеть могли. Поток людей в обе стороны редко прерывался, все спешили по делам.
Васька затих. Я смотрел с неоткрытой части окна, меня увидеть не могли. Но какая-то тётка остановилась возле ледяной яичницы и подняла голову в сторону наших окон. Никого не увидев, пошла дальше своей дорогой, обойдя по льду сырую яичницу, что-то говоря самой себе возмущенно.
Прошло несколько минут и Васька опять кинул яйцо, целясь в другое место. Там вроде бы никого не было. Я не отставал. Скоро на этом месте красовалась яичница. Я еле успевал за Васькой.
-А давай яичницу с помидорами сделаем!- хохотали мы во весь голос. И к желтому пятну полетели соленые помидоры. Яиц уже было мало. Васька прицелился в старое место и яйцо полетело в цель. Но тут откуда-то взялся дядька. Ну вот откуда он взялся! Мы же смотрели!
Бедный мужик орал во все горло, а мы бросились на кухню смотреть из закрытого окна. Яйцо перепутало цель и попало мужику на голову, то есть на меховую шапку. Что тут началось! Мы не на шутку испугались. Он орал всякие ругательства, снял шапку, стряхивая её, смотрел на наши окна. Он не увидел нас, но засек открытое в мороз окно.
Потом он вдруг исчез и от сердца отлегло. Кидать уже расхотелось, да и не было уже ничего. Закрыли окно и балкон.
Васька засобирался домой, азарт кончился.
А в это время моей маме на работу раздался звонок. Звонила директриса магазина, и говорила, что ваш сын совершил преступление, описывая случившееся. Оказывается этот мужик пошёл в магазин, написал жалобу, взбудоражил директрису, угрожая, что это так не оставит, так как возле ее магазина случилось это.
Но она быстро нашла каким-то образом телефон мамы и срочно просила её приехать, так как мужик требует вызвать милицию.
Мама обалдела, отпросилась с работы и через полчаса была в магазине. Мужик уже ушёл, не мог оставаться, и директриса , рассказала, а главное, показала результат нашей шалости.
Она распиналась, что ей не нужны неприятности, она с этим дядькой тему закрыла, пообещав ему все самой решить, чтобы он сам дальше не шел жаловаться. Обещала найти виноватого, поставить его на учёт в комнату милиции, и мужику сообщить об этом.
Мама чуть не заголосила перед ней, умоляя не портить жизнь ее мальчику, то есть мне, предлагала штраф заплатить и мужику ущерб. Но директриса, видя мамин испуг и жалея её по-женски, сменила строгий тон, от денег отказалась, но в педагогических целях сказала, что надо, чтобы я почувствовал вину и за своё гадкое дело надо ответить. Она сказала, чтобы я вышел чистить асфальт от яичницы.
Мама поблагодарила добрую женщину и понеслась наверх.
Она рассказала мне все в таких красках, что я вмиг повзрослел и сразу понял, какую безумную глупость мы сотворили.
- Так, сынок, быстро пошли за Васькой, там весь асфальт в яйцах, вам чистить до вечера.
Васька, тоже напуганный, плелся за нами.
Мы пришли в магазин. Директриса нас сильно отчитала, сказала, что только ради моей мамы и нашего будущего она нас так пожалела и не вызвала милицию. Дала нам в руки две лопаты, веник, совок и повела чистить тротуар. Мы долго извинялись, обещая больше такого не делать.
Пришло время 'собирать камни', то есть нашу замерзшую яичницу. И это было гораздо трудней, чем 'разбрасывать камни'. Но за свои поступки надо отвечать. И для нас такой миг настал!
Мы работали два с половиной часа, кроша лед, убирая осколки к краю тротуара. Мороза мы не чувствовали, нам было жарко! Вот так! Мама долго смотрела, как мы работаем, и прохожие удивлялись , ничего не понимая, а директриса, видя наши старания, вынесла нам даже из термоса по глотку чаю.
Так мы честно приняли своё наказание, покаялись. Осознали глупость свою. Нам тогда было по одиннадцать лет. И эта история запомнилась на всю жизнь. А дома я ещё продолжал убирать на балконе.
Оливье на праздники было мало, так как яиц мама больше не достала.