ПЛОД "ГРЕХОПАДЕНИЯ"
часть 3
Клавдия вернулась домой поздно вечером. Где она была так долго, Паша не осмелился спросить. Мать молча накормила сына и сразу же ушла в свою комнату. Вскоре от-туда послышалось бормотание и глухие постукивание. Клавдия снова молилась на коленях перед иконой, то и дело прикладываясь лбом к полу.
А на следующий день, ближе к вечеру, в дверь постучали. Клавдия мгновенно побледнев, на цыпочках подошла к двери. Заглянув в глазок, облегченно вздохнула. За дверью стояла Степанида — ее бабушка. Торопливо отворив дверь, Клавдия, не скрывая слез, обняла бабушку. Они не виделись очень давно. Непримиримая «колдунья» так и не порадовала внучку своими посещениями их семьи.
«Бабуленька моя милая, ты все-таки приехала. Я думала, что отмахнешься от телеграммы» - обнимая прямую, как жердь и такую же сухую свою бабку, запричитала Клавдия.
Бабушка со внучкой не виделись лет 15. И это несмотря на то, что жила старушка в трех часах езды на автобусе. За эти годы, Клавдия написала Степаниде несколько писем, в которых просила у нее прощения и звала к себе. Но упрямая старуха отмалчивалась. Она искренне считала, что внучка, вступив в добрачные отношения с будущим мужем, опозорила их род.
Клавдия, сняв с плеч бабушки старый охотничий рюкзак, подтолкнула ту к кухонной двери. «Пойдем, пойдем , моя бабуленька, чаем тебя напою. Оладушки испекла. В душе надеялась, что приедешь, не отвернешься от меня окончательно.»
Пашка бесшумно выйдя из своей комнаты, остановился в коридоре так, чтобы мать не могла его видеть. Но сам он мог слышать разговор на кухне. Он знал конечно, о существовании прабабки, которую отец его называл не иначе, как «ведьма проклятая».
«Ну и где герой твой? - спросила Степанида, чинно усаживаясь за стол. -Поди в коридоре подслушивает». Клавдия притворив дверь , ответила- «Дома он бабуня. Страшное дело сотворил. Помощь мне твоя, как никогда нужна»
Пашка напряг слух.
«Знаю, что нужна я тебе. И без телеграммы знала. Сердце подсказало. Карты тоже. Муж тебя бросил. Плод греха твоего сынок твой неказистый, девчонку отца своего, похоже извел. А ты грешница, боишься за сынка своего. И правильно делаешь. Грех на нем от родителей его.»
Клавдия с детства привыкшая к бабушкиной прозорливости, не удивилась ее словам. Спросила только «Откуда знаешь все, бабуля?»
«А тут ума большого не надо. В доме ни одной мужицкой вещи нет. Мужским духом не пахнет. Не успела с автобуса сойти,, со всех сторон говорок плывет. Мол девочка пропала. Уж два дня, как найти не могут. И фамилия уж больно знакомая. Илья Хромов папаша ребенка.
Я грешным делом, подумала, что это твоя девочка пропала. А как увидела тебя и плод твой греховный- сынка твоего, сразу все и поняла.
На мальчишке твоем печать нечистого. Прямо в глаза лезет. Вот что значит, до венца с мужиком возлечь. Ты же, Клавка знала что делала. Это другим ничего, как с гуся вода А в нашем роду, все девки, до венца с мужиками переспавшие, суровое наказание несли по жизни.
И ты свое, через плод свой познала. Но не до конца . Наплачешься ты, девонька еще»
Степанида замолчала и громко прихлебнула из блюдца.
«Бабушка, ты дело говори. Помочь сыну моему сможешь или нет. Забыть ему обо всем надо. Иначе, посадят его. Илья во всем виноват. Пашка любил его больше жизни, вот и сотворил непотребное»
«Помочь могу. Не так уж это трудно. Правда, своим здоровьем придется поступиться. Ну да ладно. Какая ни есть, а кровь ты моя родная. Да и звереныш твой, тоже мне родня кровная. Помогу. Забудет обо всем. Но не думаю, что на этом беды его и твои закончатся.»
Пашка тихонько вернулся в свою комнату и прилег на диван. Через час он уже крепко спал. И виделся ему странный сон. Будто стоит он на краю какого-то глубокого обрыва. А внизу течет раскаленная лава, дышащая огнем. И так Пашке жарко и страшно, что закричать хочется от ужаса. Только горло его сдавливает неведомая сила, не дающая выдавить из себя хотя бы хрип. Что -то неодолимо тянет мальчишку к краю обрыва. И он, едва не умирая от животного ужаса, понимает, что не сможет долго бороться с этой силой. Еще мгновение и полетит он вниз, и сгорит в огненной реке, как соломинка.
И вдруг какой-то тихий, но очень внятный голос произносит нараспев ему в самое ухо- «Ты ни в чем не виноват. Ты будешь жить. Ты ничего не сделал плохого. Ты не знаешь и никогда не видел девочку по имени Лена. А в тот день, о котором тебя спросят чужие люди, ты купался и загорал на дамбе. Ты ни в чем не виноват. И ты всегда будешь любить маму. Сделаешь все так, чтобы не расстраивать ее»
Голос этот обволакивал, убаюкивал, тянул за собой. И Пашка оторвав взгляд от страшного обрыва легко пошел туда, где ярко светило солнце и цвели цветы. И чем дальше он уходил от пропасти, тем радостнее становилось у него на сердце. «Я ничего не сделал. Я ни в чем не виноват» -счастливо шептал он, пытаясь глазами отыскать источник приятного голоса.
Проснулся Павел поздно. Хорошо выспавшийся, радостно возбужденный, он сразу же побежал на кухню и увидел там незнакомую, изможденного вида старушку. Она сидела на стуле за столом рядом с его мамой. «Мамочка, я так тебя люблю»- Пашка подбежав к грустно улыбающейся Клавдии, обнял ее за шею и с чувством поцеловал в щеку.
Не в силах сдержать слез, Клавдия торопливо отвернулась. Обнять сына в ответ, она так и не смогла. Обернувшись лицом к старушке, Пашка вспомнил, что бабушка эта приехала к ним еще вчера. В его сознании не задержалось, отчего он не вспомнил ее сразу.
«Здравствуйте, бабушка Степанида — вежливо поздоровался он.- Как вы себя чувствуете?»
«Твоими стараниями» - коротко и непонятно отозвалась старуха. Она, со стоном приподнявшись со стула, обратилась к Клавдии. «Ты, голуба , иди поспи. Выходной сегодня. Пацан пусть поиграет на улице. С ним все в порядке будет. Не бойся. Я тоже подремлю. Вымоталась очень уж.»
Не сказав больше ни слова, не удостоив взглядом Пашку, Степанида ушла в комнату матери.
Павел наскоро позавтракав, отправился гулять. Ему было хорошо и беспричинно весело. Закодированный стараниями бабки Степаниды, он абсолютно не помнил ничего, произошедшего с ним. Хотя обо всем, что не было связанно с преступлением, он помнил отчетливо.
Как ни странно, но никто из числа оперативников, разыскивающих возможных свидетелей пропажи Леночки, не постучался в квартиру Хромовых. Возможно , так же, благодаря стараниям бабушки Степаниды.
Через три дня, проведя над сонным Пашкой еще пару сеансов, Степанида уехала в свое село. Клавдия слезно пыталась уговорить бабушку остаться еще, но та сурово ответила.- «Не проси, грешница. Не останусь у тебя. Пашка твой, думаю, не должен сорваться. Хотя кто его знает. Нечисть корни глубоко пустила. Возможно и не всю я выгнала из его душонки темной. А ты молись. Денно и нощно. Деву Марию проси об отпущении грехов. И твоя душа нечиста, и его. Илью на порог не пускай. Он, гаденыш, во многом виновен. А мне умирать в своем углу сподручней. »
Бабушка уехала. И жизнь в семье потекла своей чередой. Пашка был весел и беспечен. Совсем как до ухода отца. Об Илье он то ли забыл, то ли простил отца. Но при матери, никогда о нем не заговаривал. Клавдия в отличие от сына и хотела бы забыть о страшном преступлении сына, но не могла. Отношение ее к сыну заметно изменилось. Она не разлюбила его, но стала гораздо сдержаннее. Не гладила по головке, как раньше, не называла «солнышком», или другими ласкательными именами.
Прошло около месяца со дня пропажи Леночки. Тело девочки так и не было найдено, хотя развалины старых домов тщательно проверялись отрядами милиции и дружинниками. Осматривали и колодец, прикрытый толстой доской. Но подземные воды унесли легкое тельце. А спускаться вниз, в вонючую дыру, никто не пожелал. Посветили сверху фонариками, осмотрели насколько могли и прикрыли снова отверстие доской.
Единственный положительный момент во всей этой тяжелой истории был в том, что все возможные входы-выходы в развалинах надежно закрыли от детворы.
Однажды в дверь Клавдии постучали. Женщина готовила еду. Пашка сидел за книгой. Отворив дверь, Клавдия побледнела. На пороге стоял Илья. Он потускнел, похудел за то время, что они не виделись. «Здравствуйте- глухо пробормотал Илья.- Проститься вот пришел. Уезжаю. Галочка не простила меня за дочку нашу. Выкидыш у нее случился от переживаний. Сама еле выжила. А как поправилась немного, меня обвинила во всем и выгнала просто напросто»
«Илья, я очень тебе сочувствую. Я бы тоже не простила. Сначала ты предал нашего сына, потом свою дочь. Ты виноват очень сильно перед детьми. Зачем ты оставил маленькую девочку без присмотра? Думал, что я ее укушу? Но я мать! И матерью останусь в любой ситуации. Зачем ты сейчас тут? Думаешь, что пожалею тебя и впущу в нашу жизнь? Не бывать этому. Уходи Илья»
За все время этого диалога, Пашка даже не поднял глаз от книги. Что он думал, что чувствовал в этот момент? Скорее всего — ничего.
«Хорошо, уйду я. Вот только с сыном прощусь. Паша, прощай, сынок. Едва ли свидимся» - Илья несолидно всхлипнув потянулся взглядом к сыну.
«Давай! Всего хорошего.» - голос Павла прозвучал совершено спокойно.
Отец, не дождавшись больше никаких слов от бывшей жены и сына, тяжело вздохнув, покинул квартиру. Никогда больше пути их не пересекались И Илья не напомнил о себе ни письмом, ни посещением , ни малой копеечкой.
Все свободное от работы и домашних дел время, Клавдия проводила за молитвами. Она и Павла старалась приучить к этому. Но в вопросах веры в Бога, Пашка прикидывался глухим.
Помня наказ Степаниды « без надобности не давить на сына» , Клавдия нехотя отступила. Она добровольно взвалила на свои плечи всю ответственность за преступления сына. И всю оставшуюся жизнь отмаливала перед иконами его грех.
Осенью Павел пошел учиться в местное Профессионально Техническое Училище.
Выбранная им профессия механизатора широкого профиля, заранее нравилась Павлу. По этой ли причине или от-того, что бабушка Степанида основательно почистила Пашкину психику, учился он намного лучше, чем в школе.
Училище вместе с относящимися к нему общежитиями, подсобными помещениями и столовой, занимало достаточно большую территорию.
Находилось оно на окраине города в звонкой, березовой рощице. В многопрофильном училище, кроме механизаторов обучались еще будущие повара (поварешки), как обзывали их остальные курсанты училища. Кроме того, обучались здесь будущие водители разных категорий, штукатуры- маляры, слесари сантехники, слесари наладчики КИП и А, вагоновожатые и даже мастера машинного доения.
Большая часть курсантов прибывали из сел и районных поселка. В новом коллективе у Павла появилось несколько друзей. Очевидно от-того, что старая колдунья, его прабабка, сумела немного исправить карму правнука. А скорей всего, избавившись от тоски по отцу, Павел сам изменился, став заметно общительней, веселее.
Страшное преступление совершенное им забылось полностью. Пашка не помнил абсолютно ничего. И если бы кто-нибудь попробовал уверить его в том, что такое с ним было, мальчишка, скорее всего, принял бы это за злую и неуместную шутку.
Бабушка Степанида умерла, спустя пару лет после посещения внучки. Было ей на то время 91 год. Но несмотря на почтенность возраста, старушка могла бы пожить еще. Все женщины, обладающие ясновидением из рода Степаниды, доживали до 100 и более
Но Степанида потратила на лечение правнука все свои внутренние запасы жизненной энергии. Тем более, возвратившись в свой домик на краю небольшой деревушки, бабушка продолжала медетировать, укрепляя Пашкину психику на расстоянии. В силу преклонного возраста, она так и не смогла восстановить свои собственные силы. Степанида сумела спрятать Пашкины воспоминания о плохом глубоко в подсознание мальчишки. Сумела внушить ему правильную( по своим понятиям) линию поведения с людьми и матерью. Но не сумела убрать с его пути внешние причины, которые не смогли бы в свою очередь, плохо повлиять на ее правнука, на его неокрепшую психику.
С девушками у Павла не клеилось. Парню шел уже семнадцатый год. Он достаточно успешно перешел на второй кур обучения. Но все его попытки обратить на себя внимание противоположного пола, заканчивались неизменным провалом.
Пашка как и в детстве , любил мать, прислушивался к ее советам, жаждал ее внимания и похвал. Мать была для него примером для подражания. У нее он учился жизни и отношению к людям.
И хотя, Клавдия никогда не указывала сыну, какой должна быть его избранница, он всегда тянулся к девушкам, похожим на нее.
На третьем курсе обучения, когда парню едва минуло 18 лет, он со всей силой страсти влюбился в девушку по имени Варя Дёмина. Девушка была не очень броска собой. Низкорослая, курносенькая шатенка с зеленовато серыми глазами. Молчаливая простушка из «поварешек». Она, как и Пашка, страдала от недостатка внимания противоположного пола. Но несмотря на это, Варя не обращала на Павла никакого внимания.
Павел, внимательно наблюдавший за Варей во время перерывов в уроках, ясно видел те красноречивые взгляды, что девушка бросала на красивых, самоуверенных парней. Пашка в их число не входил. Несмотря на прогресс в его взаимоотношениях с ровесниками, Павел так и не смог победить в себе робости по отношению к девушкам. Он страдал от невнимания не только Вари, но и от насмешек других девчонок с параллельных курсов.
Клавдия, видя страдания сына, до смерти боялась возвращения его отчуждения и угрюмости. И это побуждало ее еще чаще падать на колени перед иконами. Набожность Клавдии сделали свое дело и женщина на самом деле стала считать себя грешной, виноватой в проблемах сына.
От постоянных тревог и переживаний, Клавдия рано поседела. Лицо ее покрыла сеточка морщин уже в сорок лет.
А характер парня, тем временем, стал портиться на самом деле. Он вновь замкнулся в себе, снова сделался молчаливым и раздражительным. Мальчик превращался в мужчину. Ночные сновидения, в которых он неизменно целовал и ласкал девчонку, доводили его до исступления. Не выспавшийся, злой он поднимался по утрам с неприятным ощущением липкости между ног.
Ко всем бедам вдобавок, при медосмотре на призывной комиссии, у Павла обнаружили непонятное темное пятно в голове. Для матери и сына Хромовых наступили тяжелые дни. Клавдия взяла отпуск и целую неделю они с сыном обивали пороги местных, а потом и областных медицинских учреждений.
Павла признали психически не совсем здоровым и освободили от армии. Но, к радости матери, первоначальный диагноз «Опухоль непонятного происхождения», был с Павла снят.
Диагноз о психическом заболевании тоже не нашел своего подтверждения. Еще одна комиссия, теперь уже в местной клинике, нашла Павла совершенно здоровым, хотя и не очень коммуникабельным. Мытарства Пашки наконец-то закончились. Больше всего он боялся, что его могут не допустить к технике, не выдать диплома механика — водителя. Но к счастью для него и Клавдии, все обошлось.
Не очень обрадовало парня и освобождение от армии. В годы Советской власти мало кто «косил» от армии. Стать солдатом, служить делу защиты Родины, эти понятия вкладывались в мальчишеские души едва ли не с пеленок.
Он даже не догадывался, что мать его, одев одежду похуже, несколько дней подряд ходила по инстанциям, добиваясь того, чтобы ее сына не взяли в армию. Главным аргументом была не справка из больницы, а тот факт, что сын у нее единственный. И нет никого у них больше на всем свете.
В училище частенько устраивали танцы для своих студентов. Большой актовый зал на первом этаже четырехэтажного здания, вмещал не только «своих» но и многочисленных гостей, желающих потанцевать, покуражиться, выплеснуть молодую, застоявшуюся энергию. Охрана смотрела «сквозь пальцы» на молодежь из других учебных заведений или близлежащих домов. Первые годы Пашка не очень увлекался такими мероприятиями. Сидеть дома за очередной книгой, под убаюкивающее бормотание матери, читающей перед иконой молитвы, было для него куда приятнее. Но после того, как его воображением завладела Варя, Павел стал едва ли не постоянным участником этих «тусовок»
Но и здесь он чувствовал себя, как бедный родственник на царском пиру.
Тамару он заметил сразу. Не обратить внимания на эту , пышущую здоровьем и красотой девушку, было просто невозможно. Из восхищенных возгласов однокурсников, Пашка понял, что она работает бухгалтером в близлежащей маленькой конторке. То ли в ЖКК, то ли в СОЦЗАЩИТЕ.
Парень невольно любовался красавицей. Все в ней было ладно, все пропорционально. Высокий рост, сногсшибательная фигурка, густые светлые волосы , завязанные в пышный «хвост». Глаза цвета полевой фиалки притягивали к себе, как магнит. Полуоткрытый смеющийся ротик с сочными, вишневыми губками, сводил с ума. Девушка была явно старше, чем курсанты училища. Старше самого «старого» мальчишки , пялившегося на нее из полутьмы зала. Но не на столько старше. чтобы не смутить их разума, не заставить мечтать о себе. На вид Тамаре было лет 25 — 27.
Ощущая себя, видимо, королевой балла, Тамара весело смеясь, кружила в вальсе с очередным кавалером, лихо выделывала замысловатые , иногда непристойные телодвижения в быстрых танцах. Великодушно позволяла очередному кавалеру прижиматься к своей пышной, аппетитной груди. Подхваченный общим нездоровым ажиотажем, Павел попытался протиснуться к весьма, видимо, доступной девушке. Но был нетерпеливо оттерт в сторону самым привлекательным и сильным парнем их курса. Николаем Коваленко.
Тем самым, на которого, не скрывая тоски, постоянно бросала взгляды Варя Дёмина.
«Варя! Где же она?» - Павел чувствуя легкие уколы совести осмотрелся. Девушка стояла в кругу своих однокурсниц, не спуская печальных глаз с Николая. Тот не замечая ничего вокруг, прилип к своей соблазнительнице, как муха к меду.
Павел успел перехватить резко изменившийся взгляд Вари, когда она перевела его на Тамару. В нем была не девичья ненависть и зависть одновременно.
Павлу стало не по себе от-того, что «его» девушка может так смотреть на кого бы то ни было. Он шагнул к толпе девушек. Краснея и заикаясь дотронулся до плеча Вареньки и просипел «Варя, пойдем потанцуем.»
Девушка быстро взглянула на парня. Во взгляде ее медленно гасла злость, уступая место презрению «Я! С тобой! Да пошел ты вон, недотепа.»,- отвернувшись от него, нарочито зевнула -«Пошлите девчонки от-сюда. Сегодня здесь зеленая дорога красным фонарям и неотесанным чурбакам.»
Оставив сраженного девичьим хамством, влюбленного неудачника с открытым ртом, Варя, сопровождаемая несколькими подругами, покинула актовый зал училища.
«Вот тебе и скромница, вот тебе и деревенская девочка»- Пашка был не просто обескуражен. Он был убит наповал.
Его мужская гордость осмеянная и униженная, искала достойного выхода Но… Он только выругался шепотом и схватив с вешалки куртку, выскочил в зимнюю ночь.
Добираться до дома Пашке было недалеко. Всего три остановки на автобусе.
Его путь к ближайшей остановке лежал через занесенную снегом, березовую рощу. Парень быстро шел, сбивая сжатым кулаком снег с низко нависших над тропинкой, ветвей. Понемногу успокаиваясь решил пройтись до дома пешком.
Это что же получается? Выходит, он действительно чурбан и недотепа. Ладно бы только Варька его так называла. А то прямо или косвенно, почти каждый второй в группе и не только.
Неужели только из-за рыжего чуба и веснушек? Но Венька Карасев из сантехников ничуть не краше Пашки. А ведь девчонки липнут на него, как букашки на какашку.
Дома, поборов привычную робость перед матерью, Пашка спросил, «Мама, почему меня никто не любит? Почему девчонки меня недотепой зовут?»
Сердце Клавдии сжалось. Она давно уж заметила страдания сына, придуманный им самим комплекс неполноценности. Ведь, судя из заверений умершей бабушки Степаниды, и из поведения сына, он ничего не помнил из своего неприглядного прошлого.
«Сынок, ты сам виноват во всем - тихо проговорила женщина, смиренно подняв глаза к иконе. - Как сам себя поставишь, так и люди тебя воспринимать будут. Будь смелей, веселей, напористей. А не получится и не надо. Для меня ты хорош такой, какой есть. Ты лучше других. Не скандальный, уважительный, тихий. Бог таких любит!»
«Мама- закричал Пашка, Я хочу, чтобы меня Варька Дёмина любила, а не твой Бог»
«Замолчи, богохульник! Мало тебе расплаты за грехи твои, еще и Господа нашего поносишь!»
«Да какие грехи, мама? Что ты все о грехах каких-то. Как ни послушаю твоё бормотание, постоянно грехи какие-то замаливаешь. Не успел я еще нагрешить. А ты их, как будто накликаешь. И из тебя тоже, какая грешница? Скорее святая!»
Клавдия испугалась, что сболтнула лишнего. «Не грешен, сынок. Конечно, нет. Так, к слову пришлось. Садись кушать лучше. Я тебе коржиков твоих любимых напекла.»
Из разговора с матерью, Павел понял только то, что надо быть самому посмелее и даже понаглее, чтобы тебя всерьез воспринимали.
А ночью ему снилась Тамара. Красивая, бесшабашная , она смело присев к нему на колени, принялась гладить Пашкину голову и как мама в детстве ласково приговаривать- «Спи бедняжка. Спи и ни о чем не думай. Все будет хорошо.» Голос Тамары был отчего-то очень похож на мамин.
Пашка тихонько всхлипнув, прижался к горячему телу девушки из сна и забылся. Утром он поднялся почти спокойным.
Из кухни вкусно пахло жареной картошкой. Пашка очень любил это простое блюдо. И Клавдия частенько баловала сына картошкой жареной на свином сале. Хотя сама предпочитала более скромную и постную пищу.
Мать выглядела ужасно. Под глазами залегли синие круги. Она по старушечьи горбилась и тихонько вздыхала.
«Мама, ты не выспалась? - заботливо спросил Пашка, - Меньше перед иконой стоять надо, а больше отдыхать»,- придавая голосу заботливую окраску посоветовал сын.
«Что ты, Пашенька. Наоборот. Надо молиться чаще, истовей. И Господь отпустит грехи наши тяжкие»- бецветно отозвалась Клавдия.
«Ты снова про грехи, мама. Ну хватит уже. Нет у нас с тобой никаких грехов». Павел с удовольствием принялся за еду. А Клавдия потихоньку удалилась в свою комнату. Надо было собираться на работу. Там она преображалась. И из тихой, набожной, почти старушки, превращалась в деловую строгую начальницу.
« Знал бы ты Пашка, как мать твоя, отмолившись положенное время, пол-ночи стояла на коленях над твоим изголовьем и шептала только ей одной известные молитвы- заклинания, дабы не посещали твою грешную душу черные или безысходные мысли. Чтобы жилось тебе спокойно и радостно. А уж она, мать твоя, как-нибудь доживет этот век. Что ей уже надо в этой жизни? Единственный , все еще любимый человек ударил так больно, что не подняться уж ей с колен, не встретить и не полюбить никого в жизни А второй ее, еще более любимый , Пашенька, сыночек ее не просто ударил, а убил. И живет она мертвая. Машинально живет, делая все для того, чтобы забыл сыночек о преступлении своем, чтобы смог в дальнейшем жить он полноценно и счастливо.»
Клава тихонько, чтобы не слышал сын всхлипнула и торопливо стала собираться на работу.
Пашка тоже отправился в училище. Вчерашняя обида таяла вместе с ночной темнотой. В класс он вошел почти спокойным. На перемене, отыскав глазами грустную, как обычно, Вареньку попытался привлечь ее внимание взмахом руки. Но девушка лишь брезгливо скривила губы.
Плод "грехопадения"
часть 4
Прошло несколько дней . Варя заметно изменилась. Павел все реже видел ее на привычном месту у окна коридора. Если раньше девушка была просто грустной, то сейчас она выглядела испуганной, подавленной. Пашке показалось как -то, что у Вареньки заплаканные, припухшие глаза. И бледность непривычная в лице. И причину этих изменений он вскоре узнал.
Это случилось в конце занятий. Пашка выскочил во двор едва ли не первым и спрятавшись за колонной у входа стал ждать. Он намеревался проводить девушку до квартиры. Делал это он уже не раз. Варя жила совсем близко от училища.
Родом девушка была из какого-то села. Обучаясь на повара, жила на квартире у одинокой старушки. Поступать в училище она приехала поздно. И ей не хватило места в общежитии. Училище в те годы оплачивало квартиру прилежным ученикам. Но лишь в том случае, если не было мест в общежитиях..
Частенько, стараюсь остаться незамеченным, Пашка брел позади девушки, доводя ее до подъезда дома. Потом уходил на остановку. Вот и сейчас, Он терпеливо ожидал, пока на крыльце училища покажется желтая светлая козликовая шубка девушки.
Студенты густой толпой вытекали на крыльцо. Но Вари среди них не было. Вот уж ушли в сторону женского общежития все ее одногруппницы. Крыльцо опустело. Никто больше не выходил из училища. Пашка растерялся. Ему стало совсем не по себе. «Да где же она? Все ведь ушли уже.»
Поднявшись на крыльцо, он вошел в коридор. Вскоре должна была появиться вторая смена обучающихся. Это были взрослые, часто семейные люди. После шести вечера, здесь повышали свою квалификацию еще две группы строителей, целью которых было — повысить имеющийся уже разряд по своей специальности.
Павел прошелся по коридору, заглядывая в незапертые кабинеты. «Что за ерунда? Может быть я проглядел и Варя ушла домой? Да нет. Не может быть такого. Светло еще.»
Пашка поднялся на второй этаж. Коридор и тут был пуст. Но что-то привлекло его внимание. Не то шорох, не то скрип какой-то. Где-то совсем рядом. Он резко рванул на себя первую попавшуюся дверь. Послышался сухой треск ломаемого дерева. Дверь распахнулась и к ногам Павла упали две половинки обыкновенной швабры. В классе было полутемно. Но из коридора падало достаточно света.
На учебном столе, широко расставив ноги со спущенными штанами, сидел Коваленко. Варя, не успевшая подняться с колен, торопливо отползала в сторону, закрывая лицо руками.
«Ну ты, козел- заорал Николай, -весь кайф поломал. Какого черта мешаешь. Пошел вон или присоединяйся. Соска всех обслужит. Точно, Варька?»
Дико взглянув на Пашку, Варя выскользнула за дверь. Николай недовольно пробурчал, натягивая спущенные брюки. «Черт тебя здесь носит. Кончить не дал.»
Не помня себя, Пашка со звериным ревом бросился на Коваленко и тут же отлетел к подоконнику, больно ударившись головой о выступ.
«Слышь ты, недоделок. Я тебя одной левой урою. Ясно! Не хер было ходить и облизываться. Телка сама хочет, аж пищит. Мне и уговаривать ее долго не пришлось. Так что умойся и не рыпайся. Лучше пользуйся моментом, пока предлагают. Я ей что не скажу, все сделает, кошка драная. Отсосет и еще попросит.» «
Подвывая от раздирающих душу чувств, Павел побрел к выходу. Все что угодно мог представить он себе, но только не это.
Его мечта, тихая, тайная, все то светлое, что скопилось в его сердце, было раздавлено оплевано, обгажено самой дорогой в мире девушкой.
«Мразь, грязная потаскуха..» бормотал он шагая прямиком по сугробам. Он давно уж сбился с тропинки и даже не заметил этого.
Дома, не показываясь на глаза матери, Пашка долго мылся. Было такое чувство, что не Варвару, а его самого поимели в этот вечер.
.Несколько дней после этого жуткого происшествия, Пашка не появлялся в училище. Он потерял аппетит, сон и покой. Клавдия не понимая что происходит с сыном, постаралась поговорить с ним по душам. Но впервые в жизни, Пашка заорал на нее так, что у самого уши заложило. «Отстань от меня. Не лезь в душу. Без тебя разберусь»
И Клавдия с содроганием подумала о том, что сын ее , возможно что-то вспомнил о том, что случилось более трех лет назад.
В училище он пришел совершенно разбитым. Молча просидел все уроки и так же молча, не взглянув в сторону Николая, ушел домой. Все последующие дни, Павел пытался хотя бы издали увидеть Варвару. Но она так и не появилась на своем привычном посту у окна.
Январь кончился, минул февраль. Обиды, презрение, брезгливость так разъели душу Павла, что он постоянно ощущал боль не только душевную но и физическую. Варю он так и не увидел. Видимо девчонка от стыда бросила училище, не доучившись менее года.
С Николаем Пашка не заговорил не разу. И когда тот подошел, чтобы объясниться, Пашка сжав кулаки, прошептал «Отойди, убью». Голос его и выражение лица были настолько недвусмысленными, что здоровяк Николай решил, что с сумасшедшим лучше не связываться.
Однажды, возвращаясь с занятий, Павел увидел Варю. Она стояла у расчищенной пешеходной дорожки, ведущей к остановке автобуса. Ноги ее наполовину увязли в сугробе. Но она продолжала стоять там, не делая попыток сойти на тропинку. Павел хотел было повернуть назад, но его остановил голос Вари. «Паша, пост ой. Поговорить надо.»
«Не о чем нам разговаривать» - Пашка стыдился взглянуть на девушку. Стоило представить ему ту отвратительную сцену, сразу же начинала кружиться голова и к горлу подступала тошнота.
«Паша, прости если сможешь. Дура я была конченная.» - Варя наконец ступила на дорожку и медленно побрела следом за Павлом. «Я как увидела, как он Тамарку лапает, все перед глазами померкло. Я ведь очень любила его, Пашенька»
«Не называй меня так. Только мама имеет права на такое обращение. Но не ты...» - Пашка с трудом сдержался от оскорблений.
«Понимаешь, Томка ко мне подошла сама и предложила свести меня с Колькой. Сказала, что он ее послушается. Я уже потом узнала, что это Коваленко ее подослал. Очень им обоим группового секса захотелось»- продолжала Варя.
«Что! - Павел воспитанный матерью, даже не представлял, что такое может твориться на самом деле, а не только в пошлых анекдотах. - Как это?» Он даже становился, недоуменно взирая на Варвару.
«А вот так. Ты прямо как ангелок среди грязи быта. Напоили они меня с Томкой какой-то гадостью. На Новый год это было. В подсобке за столовой. Там все желающие встречаются. Удобно там и тепло. Охраннику платят откат и идут туда за этим самым. Ну так вот. Томка снимала на фото, а Колька….Ну сам понимаешь»
Пашка не понимал. Он отказывался верить в реальность такого чудовищного разврата. Для него девушка представлялась будущей женой и матерью. Жизнь не проходила мимо него стороной. И он знал о ее изнанках, но не до такой степени. Клавдия слишком часто повторяла ему о том, что нужно беречь и боготворить женщин. И вдруг такое! И не с кем-то, не с чужой проституткой. А все происходило с девушкой, которую он сумел полюбить. И которую раньше боялся оскорбить даже взглядом.
Ему вдруг некстати вспомнилось, как он злился на себя за то, что непроизвольно изливался по ночам, когда видел во сне Варю. Ведь он всерьез считал, что оскорбляет девушку таким образом.
«А потом они меня шантажировать начали. И Томка, и Колька. Заставляли разные гадости делать., угрожали что фото со мной распечатают и по всему училищу расклеют»
«Что тебе от меня то надо? - непримиримо процедил Пашка. У него все сильнее болела голова и хотелось плакать. Спрятаться, как маленькому к маме под бочок и выплакаться от души.
«Я уезжаю завтра. Спасибо тебе что не рассказал никому. Вчера Колька приходил на квартиру, сказал, если сегодня не приду в подвал, то он точно обнародует мои фото. Может ты поговоришь с ним. Он тебя как будто побаивается»
«Пошла вон, шалава», - пробормотал Пашка и кинулся к подошедшему автобусу. Отъезжая от остановки, он увидел сгорбленную, несчастную фигурку девушки, которую, как ему казалось, любил больше жизни.
А на следующий день училище гудело. Ночью Варя повесилась в комнате квартиры, которую снимала у чужой старушки.
Известие это потрясло Пашку до самого сердца. Он вдруг ясно осознал, что это только он убил Варю. Тамарка и Николай — два развратных подонка, каких немало на белом свете, никогда не почувствуют своей вины. А вот он вполне смог бы спасти запутавшуюся девчонку,. Просто надо было, переступив свое самолюбие, поддержать девушку.
Понимание того, что именно он смог бы спасти жизнь девушки, доконало Пашку. Все что произошло за последние месяцы окончательно потушили в нем желание когда-нибудь снова полюбить женщину.
Пашка достаточно сносно закончил училище, сдал экзамены по всем дисциплинам и получил долгожданный диплом механика широкого профиля. Он имел доступ к работе на тракторах, комбайнах, на другой уборочно — посадочной технике. А так же на грузовом транспорте. Парень устроился на работу водителем бортового самосвала в серьезную строительную организацию.
На него сразу же обратили внимание. Серьезный, непьющий, неразговорчивый молодой человек, абсолютно не замечающий женщин, несмотря на свои 19 лет.
Работал он добросовестно, получая неплохую зарплату. Клавдия, внимая настояниям сына, уволилась из ЖКХ и перешла на более легкую работу.
Ее без проблем приняли диспетчером в ту же организацию, где работал сын.
Выписывать путевые листы водителям, подбивать итог сожженного ими топлива , было куда проще, чем нести ответственность за благополучие жильцов целого микрорайона.
Сына ее уважали на работе, доставляя этим неописуемую радость измученному сердцу матери. Клавдия, глядя на своего серьезного, целеустремленного сына, сама уже не верила в то, что именно Пашка пять лет назад равнодушно и жестоко лишил жизни беззащитного ребенка, свою сводную сестренку.
Но никто, даже прозорливая любящая мать, не могли знать, что на самом деле творится в душе Павла.
А он страдал. Мучился своей мнимой «неполноценностью». Павла пугало его собственное отношение к женщинам Он их боялся. И ненавидел. Не всех конечно. Но почти каждую, одетую по его мнению слишком вызывающе, веселую, раскрепощенную.
Он знал, что если когда нибудь женится, то его избранницей станет очень скромная , не очень молодая и не очень внешне притягательная женщина. И конечно же, у него никогда не будет детей. Но почему такие мысли посещали его голову, Павел не смог бы объяснить никому.
И еще, Пашка боялся признаться даже самому себе, что до сих пор любит самоубийцу Вареньку. И что все еще мучается тем, что не сумел простить и спасти девушку.
Женщины снились ему куда чаще, чем в молодости. Жизнь и гормоны брали свое. И Пашка научился, брезгливо удовлетворять себя сам.
Однажды, зимним вечером он вывозил со строительного объекта обломки застывшего бетона и прочий строительный мусор. Возводимое организацией здание находилось за городом. Какой-то производственный объект. Неожиданно едва ли не под колеса ему бросилась женщина. Она что-то кричала, размахивая руками.
Резко затормозив тяжелую машину, Пашка побледневший от испуга, выскочил из кабины.- «Вы с ума сошли, мадам. Под машину кидаетесь. Я же вас сбить мог»
«Мадам» оказалась стройной молодой женщиной в коротенькой курточке., и миниюбочке. Пашка уже видел подобных дам и сразу понял, что перед ним за особа.
«Ты куда едешь?- Спросила женщина. - Подвези, а то меня один козел завез и бросил здесь замерзать.»
Что-то слишком знакомое показалось Павлу в фигуре и голосе этой дамы.
Что-то очень неприятное, темное закипало в его памяти. И это что-то ударило болью в затылок. «Тамарка! Ты?»
Женщина внимательно оглядев стоящего перед ней водителя отозвалась- «Страна знает своих героев в лицо. Ха, ха!!! не помню я тебя. Да какая разница. Подкинь до города В долгу не останусь!»
Не дожидаясь ответа, она впорхнула в кабину и удобно устроившись на пассажирском сидении крикнула ему в открытую дверцу. «Ну что стоишь, как истукан. Поехали.»
Пашка ничего не понял из ее блатного лексикона. Ему было неприятно. Болела голова, темная волна раздражения застилала глаза. Эта проститутка когда-то своими интригами сначала совратила, а потом запугала его Вареньку. Конечно, себя он в смерти девушки считал виноватым куда более, чем эту непотребную шлюшку. Но не будь этой развратницы, не погибла бы и Варя. Скорей всего, она так и не полюбила бы Пашку. Но зато была бы жива!
Скорей всего, Павел бы довез Тамару до города и высадил где-нибудь на остановке, не сказав ни слова. Но женщина повела себя неожиданно и нагло. Она по-хозяйски расстегнула Пашкины брюки. Движения Тамарки были быстрыми и отработанными до мелочей. Руки водителя, занятого баранкой машины, не успели среагировать. Тамара ловко выудив невольно напрягшийся член парня , впилась в него горячим ртом.
Резко ударив по тормозам, Павел на миг замер.
Перед его глазами живо встала до сих пор незабываемая картина.
Николай на учебном столе и Варя на коленях перед ним. Ее мокрые губы, только что занимавшиеся минетом с Коваленко.
Дико вскрикнув, Пашка сдавил тонкую, длинную шею проститутки. «Тварь, мразь распутная. Шлюха, это из-за тебя погибла девушка, которую я любил»,- не помня себя бормотал он, все сильнее сжимая шею бьющейся в его руках женщины. Через минутку все было кончено.
Медленно приходя в себя, Пашка тупо смотрел на неподвижное тело Тамары.
Мозг медленно освобождался от той черной мути, что захлестнула его мгновение назад. До Павла не сразу дошло то, что он натворил. А когда понял, все его существо охватил дикий ужас.
«Что делать, как теперь быть. Но я не хочу в тюрьму. Проклятая шлюха. Это она во всем виновата.»
Развернувшись на пустой дороге, Павел снова поехал к свалке, от которой успел отъехать совсем недалеко. Он вытащил труп женщины из машины и оттащив его подальше, надежно забросал тяжелыми кусками бетона.
От матери Пашка решил ничего не скрывать. Он смутно понимал, что Клавдия каким-то образом сумеет успокоить его больную совесть, заставить забыть неприятные моменты в его жизни.
И он рассказал ей все. Начиная с того дня, когда увидел Варю стоящую на коленях между раскинутыми ногами Кольки Коваленко. Выворачивая наизнанку душу перед матерью, Павел понимал, что этим самым он может оттолкнуть мать от себя. Потерять на всю жизнь ее любовь и доверие. Он даже подумывал о том, что его набожная, очень порядочная мама, пойдет на то, что донесет на сына.
Оно так чуть было и не вышло.
С Клавдией Сидоровной приключилась серьезная истерика. Она билась в припадке , выкрикивая слова проклятия убийце сыну. Но даже в таком полувменяемом состоянии, Клавдия сумела сдержать свой порыв и не рассказать Павлу еще об одном его преступлении, против родной сестренки по отцу.
Немного придя в себя, Клавдия совершенно измученным голосом прошептала «Убийца, убийца, убийца. Как я сожалею, что жизнь тебе дала. Не быть тебе в жизни, ни отцом, ни мужем. Никогда не целовать тебе женщину, не ласкать малышей своих, убийца. А мне Господом отвергнутой, никогда не держать внуков на руках. Убийца проклятый. Ответишь ты за злодеяния свои. Страшной смертью умрешь и не будет прощения тебе ни на том, ни на этом свете. Уйди с глаз моих.»
Ночью не с в состоянии заснуть, Павел лежа в постели с открытыми глазами, слушал бормотание матери перед иконами, ее приглушенный плач, охи и мольбу, обращенную к Богу.
Услышав, как скрипнула дверь в его комнату, Павел торопливо закрыл глаза и притворился спящим.
Клавдия осторожно присев на краешек его постели, положила ледяную руку Павлу на темя.
Павел не понимал смысла того, что шептала мать. Но голос ее убаюкивал, нес облегчение и надежду на прощение и забвение от мук терзающих сердце убийцы. И уже не в первый раз, Павел проснулся утром с надеждой на что-то хорошее. Это убийство он так и не смог до конца забыть, несмотря на то, что Клавдия несколько ночей подряд «колдовала» над грешным своим отпрыском.
Просто Пашка перестал винить себя за содеянное. Пришла откуда-то уверенность в том, что он ни в чем не виноват. Что И что произошедшее с ним, не столь страшно, как он себе представлял раньше.
Несчастная мать его очередной раз приняла на себя весь грех, совершенный сыном.
И снова Павлу все сошло с рук. Тамару никто не разыскивал Оказалось, что у нее никого из родных не было. Мать бросила девочку еще в младенческие годы, подкинув ее родителям погибшего мужа. Сама она уехала с новым мужем на юг и не подавала о себе никаких вестей. Старики, воспитавшие Тамару, умерли, когда девочка едва закончила школу.
Легкомысленность и любовь к запретному и осуждаемому, Тамара переняла от матери. Она могла быть хорошей женой, но вместо этого предпочла подороже продавать свою красоту всем желающим. За это и поплатилась собственной жизнью. Свалка, на которой зарыл ее Пашка, была самой действующей за чертой города
И над трупом незадачливой проститутки, достаточно быстро вырос огромный холм постоянно горящего мусора.
В семье Хромовых установились натянуто отчужденные отношения. Клавдия почти не разговаривая с сыном, тем не менее продолжала готовить для него обеды, обстирывать его и время от времени покупать новые вещи.
О женитьбе Павла , после его откровения, она больше ни разу не заговаривала.
А о том, что мать предрекала сыну никогда не быть женатым, никогда не родить ребенка, Павел, кажется, начисто забыл.
Он вообще многое забыл из того, о чем не желал помнить.
И это было конечно, заслугой давно умершей бабки Степаниды. И не меньшей Клавдии, которая подавляющую часть своего свободного времени проводила в молитвах и покаяниях.
Когда Клавдия, еще далеко не старая женщина, ослабевшая от постоянных бдений, порядком потерявшая волю к жизни, не смогла больше работать, Павел увез ее в деревню. И здесь произошло поистине, чудо.
Клавдия повеселела, воспрянула духом. Она с удовольствием занялась огородом и хозяйством. А вскоре устроилась в небольшой местный магазинчик уборщицей . Она даже завела парочку подруг, которых никогда раньше не имела.
И к Павлу Клавдия переменила отношение. Стала более приветливой и еще более заботливой. На новом месте Павел, как и на прежнем, показал себя хорошим работником.
При необходимости садился за рычаги трактора, комбайна или сенокосилки.
Получал он достаточно хорошо. И слыл желанным женихом для зрелых вдов и разведенок. Но… О женщинах Павел думал все меньше. А молодых, раскрепощенных так тех и вовсе не жаловал.
Так и жили мать с сыном, пока Клавдия не сгорела от онкологии.
Всего за день до смерти, Клавдия, чувствуя, как жизнь стремительно покидает ее высушенное болезнью тело, прохрипела, глядя на сына - «Ох, Пашенька, горюшко ты мое. Кто же теперь тебя защитит. Кто грехи твои отмаливать будет?»
И после смерти, душа Клавдии еще 40 дней отчаянно цепляясь за мир живых, охраняла сына
Пашка в тот момент не придал никакого значения словам матери. И вот теперь, сидя с ногами на своей постели и с ужасом ожидая чего-то страшного, Пашка живо припомнил эти слова.
Некому было молиться больше за него, некому стало силой молитв и собственного дара блокировать больную память мужчины. И она проснулась, эта память. А проснувшись услужливо подсовывала теперь Павлу эпизод за эпизодом из того, что ему не хотелось помнить.
Павел не был закоренелым убийцей. С детства залюбленный матерью, преданный отцом, трусоватый, капризный мальчишка, не осознающий разницу между добром и злом. Уверенный в том, что все должно было в жизни происходить только так, чтобы было хорошо ему.
Память преподнесла ему не только воспоминания об убийстве Леночки, но и его собственные ощущения и мысли на тот момент. И Пашка взрослый ужаснулся тому, что сделал Пашка ребенок. Вцепившись руками во все еще густые, слегка тронутые сединой, рыжие волосы, Павел завыл, раскачиваясь из стороны в сторону. Ему хотелось запустить пальцы сквозь череп прямо в мозг, чтобы вырвать, выцарапать эти воспоминания, заглушив болью физической, невыносимую боль душевную.
«Леночка, сестричка милая, прости, прости…- рыдал взрослый мужчина. Слезы раскаяния горячие, горькие потоком лились по щекам, щекотали шею и обильно смачивали грудь под расстегнутой сорочкой.
«А я?» - тихо прошелестело над ухом. Павел не испугался. Обернувшись он увидел полупрозрачный, до боли знакомый силуэт, отделившийся от стены. «Варенька! Милая, прости меня! Какое имел я право судить тебя. Я должен был спасти тебя, милую глупую девочку. Это я виноват. Я убил тебя своим равнодушием, своей дурацкой обидой. Прости меня, родная моя!»
Мозг Павла много лет подвергался вторжению в него посторонней воли. И вот сейчас, когда это вмешательство прекратилось, психика мужчины не выдержала. Мгновенно нахлынувшие воспоминания, порвали ту, естественную защиту, которая постоянно срабатывает в мозгу каждого человека, защищая его от стрессов.
Павел просто сошел с ума от перенапряжения чувств и эмоций. От резкого осознания собственной вины. От предчувствия неотвратимости наказания. И от острой жалости к погубленным им душам. Вместе с сумасшествием, отступил страх.
И вот сейчас, сидя на своей постели , спокойно, как будто так и надо, он разговаривал с окружившими его призраками.
Запертая им на засов дверь отворилась и в спальню вошла Тамара. Со злорадным хохотом, она вцепилась в Варю. «Ну уж нет! Ты моя. Пойдешь со мной, гадина. Мне одной скучно.»
«Отпусти ее - вскакивая с постели, закричал Павел — Я не отдам тебе мою девушку. Отпусти пожалуйста. Я прошу тебя. И прости меня тоже Я не имел права судить тебя. Я не Бог»
Маленькая и почему-то очень горячая ручка взяла Павла за руку. Опустив глаза , он увидел свою сестренку. Вся ее невесомая фигурка излучала голубоватое легкое свечение. «Пойдем, пора. Я простила тебя Ты же мой братик.» Пашка подвывая от дикого раскаяния, раздирающего сердце, протянул вторую руку Вареньке.- «Пойдемте, девочки. Действительно пора.»
Тамара пропала куда-то. А Павел, ведомый сестрой и любимой девушкой, уверенно вышел во двор, затем на улицу и дальше к небольшому искусственному пруду, лежащему сразу же за околицей села.
Его тело, плавающее у самого берега, обнаружил пастух, рано утром выгоняющий стадо коров на выпас.
Ни приехавшая из районного поселка милиция, ни последующий осмотр патологоанатома, не обнаружили на теле мужчины никаких следов насильственного утопления. И только соседи и сослуживцы, взявшиеся похоронить Павла, с удивлением увидели, что вчера еще рыжий чуб мужчины, за одну только ночь побелел полностью.
В поселке долго еще обсуждали загадочную смерть вполне нормального мужчины. Версии выдвигались одна несуразнее другой. Но в конце концов люди сошлись на том, что «Пашку мать забрала с собой. Не зря видимо, не женился до такой поры мужик. Сынком , видимо маменькиным был до самого мозга костей»
Эта история почти подлинная. И услышана автором она была еще в детские годы.