Каждому в жизни выпадает нести до скончания дней своих крест, и у каждого он свой, особенный.
Иосиф Бродский.
Каков его крест? Если следовать приверженности самого Бродского к идее индивидуальности человека, то можно заключить: сколько читателей – столько и мнений. Осмелюсь предложить своё, основанное на впечатлениях от прочтения «Путешествия в Стамбул».
Когда читаешь это эссе, то всё время ждёшь, когда же автор заговорит об идее, которую он хотел донести до читателя. Она будто бы витает в воздухе, но никак не хочет обозначиться явно. Бродский поднимает пласты истории, философствует, пытается сделать открытия в лингвистике, трактовать аспекты различных религий, объяснять мотивы властителей и народов …
Этот список можно продолжать и продолжать, но ни одна из этих тем не является идеей, побудившей писателя взяться за перо и написать этот шедевр короткого и емкого жанра. И даже начинаешь верить в его слова, что, как говорил он сам, шутя, «написал эссе ради денег». Читаешь его и кажется, что он валит всё в одну кучу, лишь бы было интересно читать, восхищаться его познаниями и остроумными догадками о причинах исторических поворотов, поднимаемых им легко и непринуждённо из обыкновенной дорожной пыли. Вот они, лежат тут тысячелетиями на улицах Стамбула, и никто их не замечает потому, что всё здесь застыло в одном времени на века и различимо только тому, кто пересекает его через пространство. Но я снова разочаровываюсь, понимая, что главное от меня опять ускользает…
Снова читаю: « «Главная» эта причина представляет собой верх надуманности».
И вот только теперь начинаю понимать, в чём дело, зачем он сюда приехал. Очевидной причины не было, его влекло сюда подсознательно. Это, по сути, продолжение его дороги, единственной и неповторимой, той, по которой он покидал Родину, стараясь сохранить и не растерять свою индивидуальность, надеясь обрести то, что казалось невозможным найти там, где он жил. Это дорога искания, разочарования и обретения вновь себя. Он уезжал из родного города с окрылённой душой, но с тоскующим сердцем и думал, что всё то, что оставил и не смог увезти с собой, приобретёт на новом месте. Но на новом месте появилось только новое, а то, что было так дорого сердцу, невозможно было заменить. Душа летала в порыве свободного творчества, а сердце не могло успокоиться. И только ЭТА дорога может его спасти. Дорога, которая была изначально запрограммирована им самим, неосознанно, но неотвратимо. Он как кочевник чувствует это, чувствует дух противоречия внутри себя, словно борются внутри его мерзкая, грязная, но пытающаяся каждый раз излиться духовностью Азия с близкой ему, свободной, гуманной, но давно уже поменявшей своих Богов на идолов Европой.
И его тянет туда, через Европу в Азию, на тот меридиан, который прямиком ведёт его обратно в Россию. Но он этого не понимает, не понимает того, что это единственная дорога, и, что, обогнув по меридиану земной шар, он опять попадёт в Питер, и что где бы он ни находился, что бы он ни делал, как бы ни менял свои взгляды, он всё равно будет сверять своё «положение» по Пулковкому кресту.
Парадокс невозможности совсем уйти и немыслимости обратно вернуться в себя самого будет преследовать его всю оставшуюся жизнь, как и несбыточная мечта прийти умирать на Васильевский остров…
Вот его крест, его Пулковский крест, и с ним ему идти по жизни…