Спасибо - очень вкусно!

               
                (предновогоднее впечатление)
- Алло, Татьяна, здравствуйте, это Андрей, хочу вас пригласить  на празднование нового года.
 - Андрей, здравствуйте! Куда - в писательскую, когда, время, кто будет, что принести?  Спасибо за приглашение, хорошо, буду, до свидания.
Закончив  разговор,  женщина задумалась:  «Пригласить-то пригласили, что надеть, ведь там будут такие высокие гости, все-таки союз писателей, надо выглядеть подобающе,  до пенсии еще две недели, если купить платье, а оно стоит четыре тысячи с копейками – туговато придется, не хватит на питание. Ладно, так и быть, перебьюсь и так засиделась дома, перезайму у тети, она получила четвертого, надо же себя привести в порядок, маникюр, подстричься.
Ночь оказалась бессонной, в распоряжении три дня, ничего, как-нибудь, надо сходить, выпендриться. На утро ноги сами повели в парикмахерскую, перед новым годом  все пенсионеры хотят быть красивыми,  просидела  больше часа. Купила краску для волос, злосчастное платье, бутылку водки, банку ассорти, квашеную капусту и продукты на салат, пустой не придешь - все же праздник, все чего-то принесут, стыдно чужое есть.
Было плохое предчувствие, стоит ли идти, в той писательской всё давно чужое, людей,  с кем десять лет назад общалась, уже нет, лучше поваляться на диване, у телевизора, в тепле.
- Андрей, привет, это Татьяна, точно приносить с собой, салат делать, что там будет?
- Да, да, если можете - делайте, секретарь организует чего-то, викторину, посидим, отдохнем.
- Ну, хорошо, я сделаю кастрюлю с рисом, до встречи. Алло, тетя, привет, я иду, знаешь куда – высокие люди пригласили, праздновать новый год будем.
- Ой, батюшки, чай не правда? Ну, слава богу, погуляешь, нарядишься, глядишь – на машине увезут, ты вон какая, если подчипуришься!
Переборов предчувствие, собрала сумку, нарядилась и поехала, ее там никто не ждал, собирались к семи вечера, время без пятнадцати – ни души.  Увидев продукты, секретарь сбегал в магазин за тремя бутылками шампанского и больше ничего. Кухня, если можно так назвать, находится рядом с курилкой, раньше такого не было, в туалет можно пройти только через «кухню», за стенкой унитаз, рядом раковина для мытья посуды. Туалетной бумаги нет - хоть пальцем, шкафы для посуды заросли слоем столетней пыли, тарелки лежали,  лучше сказать, валялись грудой на открытой полке, пропитанные туалетным «ароматом» и куревом, ни тряпок для посуды, ни салфеток, ни моющих.
Видно сразу – здесь отсутствует женщина, раньше, кто приходил на лито, прибирались, было чисто, уютно, коридор свободен, переклеивали обои. Сейчас до потолка навалены книги, в кабинетах завал компьютерной техники, раздевалки нет, кидают на диван, на потолке отвалилась плитка, на пианино груда бумаг.
Какой кошмар, замахала руками Татьяна, говоря сама себе, неужели нельзя навести порядок, как накрывать стол, чем? Время без пятнадцати семь, а ни кого, секретарь, назовем его Иваном, покраснел от волнения. Наверно придется ей приезжать и наводить порядок, но  ради чего, кто она здесь, зачем со своим уставом лезть в чужой огород?
Наконец, без десяти, ввалились два писателя,  в головных уборах, куртках, сели на диван в главной комнате, где все происходит, пришли еще трое, за ними девушки и все с пустыми руками.
- Ребята, кто принес продукты,  несите на кухню, девочки – кошеварить, - взяла командование Татьяна, все переглянулись, не поймут, в чем дело, зачем на кухню и где она вообще, ребят попросила снять шапки, раздеться, двоим, велела  сходить за одноразовой посудой.
- А что, разве сегодня что-то намечается, а мы без денег, не знали, - гладя друг на друга, спросили мальчики.
- А мы шаровики, - ответили некоторые, - привыкли на шару.
- Ребята, мы же празднуем Новый год, кажется?  Меня официально пригласили, а то бы не поехала в такую даль, - растерянно сказала Татьяна.
Началось лито – официальная часть, очень натянуто, тянулись минуты, Татьяне не по себе, Иван с трудом вел собрание, красный, как рак, наверно было неловко перед гостьей с другой писательской организации. «Такого еще не было, не пойму, что происходит, как все плохо пошло», - сказал он то ли себе, то ли пытаясь оправдаться перед Татьяной.
Прошло еще полчаса, мертвая тишина и напряженность, собрание не клеилось, даже чужие люди, в такой обстановке находят общий язык, эти ходят сюда не первый год. С большой натяжкой Иван принудил прочитать по стихотворению, по кругу, прочитали, гробовое молчание,  как рак, объявил перейти к неофициальной части, выставил шампанское, никто не повеселел, выпили почти без тоста, просто за новый год.
«Боже, как скучно, словно кто умер», - тихо сказала Татьяна и тоже покраснела от волнения, лучше бы сидела дома, зачем она вообще здесь, потратилась, накрыла стол, платье покупала – дура!
Ее бутылку прибрал поближе к себе Кирилл, к нему придвинулся, пригласивший  Андрей, у Татьяны округлились глаза, когда увидела, как Кирилл наливает себе пол граненого стакана и залпом выпивает, без всякого чёкания и тоста, без задержки пошли вторые пол стакана.
- Смотри, смотри, - обратилась она к Ивану, - в одну харю пьет… «Тсс», - приложив палец к губам, ответил он.
И снова молчание, подъедались закуски, умыкнулась водочка, Татьяне достался глоток шампанского, стали выбегать, курить, подвыпившие общались с девчонками, ей выпала  доля, прибирать со стола. 
Посидели всего полчаса, выпить нечего, некоторые втихую убегали домой.
- Ну, ты и попала, покачал головой повеселевший Кирилл.
- Да, уж, раба Изаура я, золушка, ничего – не привыкать, такова моя доля, всю жизнь за кем-то ухаживаю, кто за мной так походит? – развела руками отчаявшаяся и расстроенная Татьяна.
- Я, я похожу, я согласен. «Согласен он, а я согласна, снова на шею сажать, ты вон сколько пьешь?»
Пока ребята крутились в курилке возле девушек, «золушка» сновала с посудой, никто даже не оглянулся, чтобы помочь, или дать дорогу, пришлось расталкивать, словно так и должно быть, словно она здесь для этого.
 Она спешила, мыла посуду, тискала мусор в ведро, брызги летели на платье, до него не было дела, успеть бы уйти со всеми, не быть последней. Половина  восьмого сели, полдевятого праздник закончился.  Какое зло, какая досада, дура, сто раз дура, старая кляча, поверила, доверилась и была унижена, кастрюлю салата ела бы три дня, а тут сожрали и спасибо не сказали.
Ну, все вымыто, курильщики продолжали общаться, не пригласив ее в свою кампанию – чужая, есть чужая, пришлая дура, с расстройства забыла, где разделась.
- Где же я сегодня раздевалась, - спросила у охранника, больше всех съевшего салата, теперь ходившего за ней по пятам, чтобы чего не сперла, - где я сегодня раздевалась, переспросила она. Охранник громко рассмеялся, он сыт, напился, ему весело.
- Ха-ха-ха, забыла даже, где сегодня раздевалась, ну и ну!
Татьяна нашла свою куртку, схватила в охапку и выбежала на улицу, ни с кем не попрощавшись, да они бы и не заметили ее ухода, слишком увлеклись девчонками.
- Спасибо, было очень «вкусно», - кинула фразу охраннику.
- Алло, тетя,  я уж на праздновалась,  домой иду, на улице уже, не гостьей,  золушкой в новом платье  была.
- Ну, вот, а я думала, пригласивший, на машине к себе увезет, не фартовые мы были, ими и остались.
- Разевай рот шире, увезет, как же,  даже не подошел, не поздоровался, сел сложа ручки в уголке, теперь буду звать его «цуцик». Цуцик, он и есть цуцик, зла не хватает!
2014г.