У бабушки был любимый карандаш Орик (а детей и внуков – не было). Когда дедушка отправлялся в магазин или на рынок, бабушка писала ему любимым карандашом записку для памяти. Там перечислялось всё, что нужно купить: хлеб, молоко в пакете, десяток яиц, картошку, а если оставались деньги – ещё и что-нибудь сладкое.
– Ты, Орик, нашему деду – вместо памяти, которую он растерял с годами, – говорила карандашу бабушка. – Если бы не ты, мы со стариком, наверное, умерли бы с голоду!
– Да, – соглашался дедушка. – Карандаш – моя память. Жаль только, эта память совсем короткая!
Карандаш Орик действительно был огрызочком величиной с мизинец. Последние двадцать пять лет он хранился в коробке от духов «Красная Москва». С годами коробка становилась все просторней, а сам Орик худел, понимая, что с каждым написанным на бумаге словом остаток его и без того небольшой жизни уменьшается, становится ещё короче. Но без карандаша бабушка с дедушкой пропали бы, и он – писал, не жалея грифеля.
Конечно, все три старика – бабушка, дед и карандаш – отлично знали, что все вокруг давно пишут друг другу записки шариковыми и перьевыми ручками, печатают слова на машинке или компьютере. Ручек вокруг – встречалось видимо-невидимо, и каких! Разноцветных, стройных или толстеньких, золотистых и серебряных, любых. Но бабушка не обращала на это ни малейшего внимания. Ведь она любила именно свой карандаш. Когда-то в молодости он был тёмно-коричневым, блестел лаком и назывался «Орион». Однажды бабушка услышала по радио, что есть такое созвездие. В каком-то смысле это означало, что её любимый карандаш имеет преимущество среди прочих карандашей, не располагающих звёздным именем. С тех пор бабушка начала называть карандаш Ориком, а дедушка совсем этому не удивлялся. Он тоже стал так его называть.
Бабушке представлялось, что когда любимый карандаш испишется совсем, её жизнь должна закончиться тоже. Она писала любимым карандашом только самое необходимое и важное. К тому же, старушка давно подозревала: любая просьба, написанная карандашом со звёздным именем на обыкновенной бумаге, рано или поздно начинает сбываться. Конечно, она старалась делать это не часто, чтобы не затруднять звёздные силы, надоедая мелкими просьбами. А ещё, многоопытная бабушка не хотела признаваться в этих своих догадках. Наблюдательным людям давно известно: чудо – явление деликатное, его характер не выносит хвастливых речей, любопытных и завистливых взглядов. Начнёшь трезвонить о происходящем, выяснять, почему, как и что устроено – останешься ни с чем.
Когда заболел дедушка, карандаш сделался существенно короче, потому что написал особенно много слов для бабушки, которая теперь ходила в магазин, на рынок, а также в аптеку за лекарствами и, во-первых, писала памятные записки для самой себя. А во-вторых, уходя, бабушка оставляла деду короткие письма с добрыми пожеланиями, или просто писала что-нибудь весёлое, чтобы он не скучал. Старик называл такие письма «здоровительными»: они приносили большое облегчение, когда он читал и, особенно, когда перечитывал их. Конечно, очень скоро старик выздоровел. И бабушка с Ориком совсем не удивились этому.
А потом заболела соседка, которая жила в квартире напротив. Она тоже была старухой, но – совсем одинокой, не имея детей и внуков, проживая, к тому же, без собственного деда (а Орика, как вы понимаете, не было ни у кого, даже у нас с вами).
Конечно, бабушка с Ориком и дедушкой сразу стали писать «здоровительные» письма для этой своей соседки (а дедушка ещё и ходил для неё в аптеку и по магазинам).
И вот, в один из дней, огрызочек карандаша, которым писала бабушка, треснул и разломился. И хотя ему совсем не было больно, бабушка с дедушкой очень горевали.
Они положили в коробку от духов «Красная Москва» две коротенькие деревянные половинки и осколки грифеля, выпавшие из груди Орика.
Дедушка немедленно отправился искать ближайшую ремонтную мастерскую, где могли бы починить Орика. А бабушка легла в постель, потому что знала: мастерских для починки таких стариков, как карандаш Орик, её дедушка и сама бабушка, к сожалению, не существует.
Только прошу не огорчаться всех, кому интересна эта история!
Во-первых, соседка из квартиры напротив выздоровела. Во-вторых, бабушка полежала денёк, поохала, а потом, когда прочитала «здоровительную» записку, написанную дедом, всё-таки встала с постели, чтобы познакомиться с новым карандашом, родственником Орика. Тот оказался длинным, блестел желтым лаком. На боку было написано: «Конструктор». Дед назвал его Костиком, и бабушка тут же согласилась.