Кепка

Владимир Тунгусов
   Для того чтобы путь был короче, надо было по диагонали пересечь рынок. Не какой ни будь центральный, или новоявленный и крытый, а самый, что ни на есть захудалый конца девяностых годов. Рынок, на котором уже были китайские товары, а самих китайцев ещё не было. Путь был выбран, верно, шёл человек быстро, но ходьба его не согревала, потому что голова совершенно не участвовала в движении. На голове человека, росли редкие волосы, которые он к тому же коротко стриг. Нет волос, нет проблем с ними, любил говорить этот человек, когда ему предлагали средство для увеличения на головной растительности.

 
   Голова мёрзла на ходу, добротная одежда согревала тело, но человек забыл о голове, как будто она не принадлежала телу, и они не были одним целым. Надо было, что-то делать, надо было что-то делать, говорил человек про себя, а сам быстро шёл мимо рядов с выставленными на продажу товарами. О чудо! На самом конце торгового ряда, стоял киргиз, а на его прилавке лежала кепка, остальные товары, он уже сложил в большой мешок. Торговля, которая и так шла плохо, заканчивалась. Дул ветер параллельно земли и засыпал товары мелкой снежной крупой.


    Одна кепка этого не боялась, она была из блестящего и тонкого коже заменителя, походила больше на невысокую кастрюлю с козырьком. Без ручек, но с тонкой опушкой, синтетического  меха заменителя, по бокам и на затылке. Человек взял кепку в руки и безжалостно смял её, она на редкость оказалось мягкой и податливой. Стоило только освободить её, предав ей прежние формы, она старалась их сохранить на свою оставшуюся жизнь. Человеку в ней стало тепло сразу, как только он прикрыл ею свою безвозвратно лысеющую голову. Снимать её ему уже не хотелось, ни за что на свете.


   Оставалась только поторговаться с улыбающимся, но изрядно замёрзшим продавцом-киргизом. Человек не был скупым, просто он не собирался на рынок и тем более покупать кепку, да ещё такую дешёвую. Именно с этих слов он и начал торг: «А не засмеют ли меня дома с такой дешёвой покупкой»? После того как продавец озвучил цену, человек сказал: «Ещё и обругают, за растранжиривание денег, возможно у меня таких денег и нет», и полез в карман за мелочью. Замёрзший киргиз, соглашался на любую цену, но человек стремился не сильно обесценивать своё нужное приобретение.


   Интересно вела при всём этом кепка, когда о ней человек сказал как о дешёвом приобретении, она надавила своим швом на лоб покупателю. Когда же покупатель вытряс всё до последней копейки, чтобы рассчитаться за неё, она отвернула свой давящий шов внутрь и больше никогда не отпечатывала его на лбу. Так они подружились, каждый из них был рад этой дружбе. Человек не любил носить в руках головной убор в руках, в театрах и других присутственных местах, в которых не принимали в гардеробе головные уборы. Кепка гордилась, что она восседает на голове умного человека, который ни грамма не стеснялся  её тюркского происхождения и цены.


   Менялись времена, но хозяин и не думал менять свою кепку на другой головной убор. Хотя ему постоянно намекали об этом другие люди, кепка тоже крепилась из последних сил и в душе благодарила мастера, который так ловко её сшил. Можете не поверить, но кепка начинала понимать мысли, которые рождались в голове у её хозяина. Иногда, сожалела о том, что в помещении ей приходится расставаться с такой умной головой и ложиться на полку с шикарными меховыми кепками из натуральной норки и котика. Со временем она привыкла к своему, сжатому состоянию между дорогими головными уборами. Простая вся насквозь искусственная кепка стала воспринимать все натуральные меховые головные уборы, как явный признак резкого похолодания. В эти моменты она больше думала об умной голове, не простудится ли она, не заболеет ли, каким ни будь менингитом. Её мыслям мешал запах пота, который источали мохнатые соседи на полке.


   Она с ужасом думала о том, что скоро ей придётся лежать на полке в углу шифоньера, и нюхать нафталин естественных меховых изделий. Люди по своей необразованности думали, что нафталин отпугивает моль. На самом деле нафталин не отпугивал этих мотыльков и их прожорливых детей, кроме самих людей он ни кого не отпугивал. Моль, вернее её дети пожирали всё шерстяное и меховое без разбора, а на кепку, которую так любил только хозяин даже не садились её мотыльки и не заползали её дети. И кепка этим гордилась, она считала, что у неё иммунитет, приобретённый ещё её предками синтетическими тканями. Лёжа на полке в шифоньере, дурея, от запаха нафталина какие только мысли не придут на ум кепке, она подумывала даже о вступлении в общество охраны пушных зверей.


    Глядя на то, как с удовольствием, её меховые братья вдыхают ароматы нафталина, кепка стала задумываться, а не наркоманы ли они? Есть такая разновидность наркоманов, - «Нюхачи», которые дышат различными ароматами, начиная от клея,  кончая сильнейшими растворителями, вплоть до дихлорэтана. Как хорошо, что её хозяин, даже туалетной водой пользуется очень редко, но любит гулять на природе. Он одевал её даже летом на рыбалку и в поход за грибами, а переставал одевать только с первыми морозами, ниже – 5 градусов по шкале Цельсия. Кепка гордилась, что ей повидать многое пришлось в своей жизни, было о чём рассказать хоть меховым подружкам хоть  легким на подъём бейсболкам.


   Однажды сорвавшись с верхней полки, кепка упала вниз и там познакомилась со старыми польскими туфлями, они оказались тоже любимыми у их общего хозяина. Хоть они и были братьями близнецами, и походили друг на друга, но что-то их отличало всё равно, перепутать их было невозможно. Даже имена у них были разные, одного звали, - Правый, а другого звали, - Левый. Эти братья близнецы никогда не видели себя в зеркале, иначе никогда бы не ссорились, они были просто зеркальным отражением друг друга, но это только по молодости. Дурные привычки  с годами изменили их облик, и теперь они друг друга обзывали не иначе как, - «Косолапка» и «Мистер Х». Кого, как, не трудно было определить по сношенным каблукам.


   А в общем, хорошие и верные друзья, как между собой, так и общему хозяину. Жаль было расставаться с ними, но пришлось при первом же дне «Открытых дверей» шифоньера. Поскольку эти туфли, были рассчитаны на такую же погоду, как и кепка, они обещали ещё обязательно увидеться. Так и происходило каждую весну и осень, только расстояние между ними было непреодолимо большим, но всё меняется. Со временем краска на кепке начала шелушиться, исправить это было не возможно, и жена хозяина приказала кепку выбросить.


    Кепке и самой было уже стыдно показываться на людях, но годы, проведённые на умной голове хозяина, не прошли даром. Кепка решила изменить свою жизнь в корне. Если не удаётся быть кепкой, то надо  превратиться, во что ни будь другое, она решилась на отчаянный поступок.  От неё, можно сказать, - произвольно, оторвалась опушка из синтетического меха, та самая, которая окружала бока кепки от одной стороны козырька, до другой не миную затылка.  Размеры этого кусочка искусственного меха, как раз подходили для чистки обуви, после нанесения на неё крема и лихих упражнений щётки. Щётка была хороша, но не могла придать блеска туфлям, а тут такая помощь.


 Вот и встретились старые знакомые, часть бывшей кепки и польские туфли, они стали ещё ближе, чем раньше. Она ласкала их обоих, но если по правде, то «Мистера Х», немного дольше и ласковее, только тогда, когда «Косолапка» не видел этого.