Продолжение.
Начало: главы: 1,2,3,4,5,6,7,8,9,10,
11,12,13,14,15,16,17,18,19,20,21,22
Глава двадцать третья
Поздняя осень 18-го года была хмурая и холодная. В одно утро пришел раненый с простреленной ногой. Он передал фельдшерице записку от мужа: «Окажи первую помощь и спрячь его у соседей, записку сожги».
Маня извлекла пулю, перевязала, но у больного начался бред. Пришлось позвать Анну, и они отнесли его к одной пожилой вдове. Маня попросила ее, чтобы смотрела за больным и меняла пузырь с холодной водой, оставила лекарства и вернулась на пункт.
Буквально следом вломились поляки, трое, с помещиком, и стали требовать, чтобы фельдшерица созналась, кто был на перевязке. Маня невозмутимо сообщила, что да, был один крестьянин из дальнего села (по записи она пометила его чужой фамилией), ему, дескать, была перевязана ссадина на плече, и он ушел. Однако наивная ложь молоденькой фельдшерицы была очевидной. Тогда спросили: где муж? Она отвечала, что вызвали его к больному.
Оккупанты рассвирепели, стали угрожать, нервный офицер с передернутым судорогой лицом даже замахнулся плеткой. Бедная Манечка ужасно перепугалась, забилась в угол, прикрыла руками живот, но храбрая Анна бросилась на защиту и закричала, что «фершалка» беременна, а они, ироды, греха не боятся…
Прибежал сторож и истопник, больные ходячие из палаты выскочили.
Поляки замешкались, а потом ушли с ругательствами и угрозами.
Лука появился поздно вечером, взволнованный, и сообщил, что через 24 часа их этапом поведут в лесные хутора за Овручем, пешком, через непроходимые болота и трясины. Ему в польской комендатуре оставаться здесь запретили, а беременную жену одну он покинуть не мог.
Стали собираться; волнуются, переживают, не знают, что брать, а что оставлять, растерялись оба и, вдруг, слышат стук... Открывают.
Входят крестьяне и говорят фельдшеру: «Товарищ командир, оставайтесь дома, поляки удрали вместе с помещиком, а к утру будет здесь наша Красная Армия». Лука обрадовался, долго они еще говорили обо всем, а когда ушли, Маня спросила мужа: «Значит, ты командир Красной Армии?» – «Нет, дорогая, – отвечал он, – я командир красного партизанского отряда. Только больше ни о чем не расспрашивай».
Утешал он жену, успокаивал, умолял, чтобы берегла себя и не волновалась ради их ребеночка. Обещал скоро прийти и скрылся за дверями. Анна забрала Манечку к себе, но спать она не могла: сколько всего пережито, и что еще впереди…
На рассвете Лука возвратился очень уставший, измученный, но радостный. В село вошла Красная Армия и установила советскую власть. Впервые за много суток фельдшер прилег и… вырубился напрочь. Он спал почти сутки. Маня принялась за больных, в особенности много было раненых, но все крепились, шутили и радовались «красной» победе.
На другое утро пришло сообщение, что Овруч в окружении петлюровцев, и полк ушел на оборонные рубежи. А к вечеру опять появился помещик, но уже с гайдамаками. Фельдшера они не тронули, потому что раненые были и у них, а фельдшер – один на всю округу. Словом, работы Луке Васильевичу и его верной помощнице хватило на несколько суток.
Лечили они всех, никому в помощи не отказывали. Лука частенько уходил в леса к партизанам, брал с собой медикаменты, но потом возвращался, и никто его, слава Богу, не выдал. Так шло время до 15-го марта 1919 года.
Все бы ничего, только очень Манечка тосковала по своим любимым братьям и сестрам…
И конечно же, частенько думала: как там мамочка и папочка?
Известия от родителей приходили очень редко и с большим опозданием…
*******************
Продолжение следует