(Продолжение. Предыдущая глава:
http://www.proza.ru/2017/09/17/659)
Давайте теперь посмотрим, что ТОГДА говорили о любовной связи Наследника и Матильды в высшем петербургском светском обществе.
В дневниках генеральши А.В. Богданович «Три последних самодержца» есть несколько записей об этом:
«21 февраля 1893 год.
Обедал Коломнин. Он говорил, что цесаревич (позже Николай II -ldn-knigi) увлечен танцовщицей Кшесинской 2-й, которой 19 лет.
Она не красивая, не грациозная, но миловидная, очень живая, вертлявая, зовут ее Матильдой.
Цесаревич говорил этой "Мале" (так ее зовут), что упросил царя два года не жениться. Она всем и каждому хвалится своими отношениями с ним».
Скорее всего, эту оценку внешности Матильды дал директор типографии А.В. Суворина Пётр Петрович Коломнин.
С ним сложно не согласится: на имеющихся, даже «парадных», фотографиях юной Кшесинской видно, что она не слишком-то блистала женской красотой: имела характерную «левантийскую» внешность, была маленького роста, с короткими толстыми ногами. Пожалуй, главным ее достоинством была поистине осиная талия.
Бог весть, чем уж она «сводила с ума» Наследника и его великокняжеских родственников Сергея Михайловича и Андрея Владимировича?!
Впрочем, как пел Высоцкий: «О вкусах не спорят, есть тысяча мнений…»
(Помнится, Штирлицу, в известном киносериале, одна из дам полусвета, пытаясь соблазнись его в кафе, говорила: «В любви – я Эйнштейн!!!»
«Сходи, зарисуй пока пару формул!» - находчиво отшутился от назойливой шлюхи наш несгибаемый штандартенфюрер.
Возможно, и Матильда тоже обладала какими-то гениальными способностями в этом деликатном деле…)
Следующая запись в дневнике А.В. Богданович сообщает:
«3 апреля 1893г.
Говорил Валь про цесаревича, что за ним так следят, что он этого не замечает, но раз, выходя, он встретил полицейского, который случайно проходил по этой улице с бумагами.
Цесаревич дал ему 25 руб. и сказал, чтобы он не говорил, что его видел. Тот об этом заявил в участке.
Валь говорил Черевину про его похождения, тот сказал Воронцову, совещались вместе.
Царю не решились все сказать, но поведали вел. кн. Алексею, который нанял возле своего дворца квартиру для двух Кшесинских (сестер), и теперь, когда цесаревич к ним ездит, для других - будто он едет к Алексею.
Но царю и Алексей тоже ничего не сказал».
Упомянутый здесь, генеральшей А.В. Богданович, Виктор Вильгельмович фон Валь – это русский государственный деятель, генерал от кавалерии, член Государственного Совета Российской империи.
В это время он был Санкт-Петербургским градоначальником. Разумеется, это была ОЧЕНЬ компетентная и осведомленная фигура из высшего ареопага царской власти...
Отметим и то, что 25 рублей, которые, в качестве взятки, с испугу, цесаревич дал случайно встреченному полицейскому, чтобы «тот его не узнал», составляли тогда, примерно, месячную зарплату квалифицированного рабочего, т.е. были большими деньгами.
Тем больше честь для безвестного полицейского чина, который заявил, в своем участке, об этой взятке.
(Вот бы с кого брать пример многим нашим современным «полиционерам»!)
Ну и несколько слов, про особняк Матильды Кшесинской.
Вот что она сама вспоминает о её «собственном уголке»:
«Дом был двухэтажный, хорошо обставленный, и был у него хороший большой подвал. За домом был небольшой сад, обнесенный высоким каменным забором. В глубине были хозяйственные постройки, конюшня, сарай. А позади построек снова был сад, который упирался в стену парка Великого Князя Алексея Александровича.
При переезде в дом я переделала только спальню на первом этаже, при которой была прелестная уборная. В остальном я оставила дом без изменения. Электричества тогда еще не было, и дом освещался керосиновыми лампами всех видов и размеров».
Вот она, «Россия, которую мы потеряли», во всей красе!!!
Это - 1893 год, конец XIX века.
В Лондоне с 1863 года уже действовало метро, а в 1890 году там открылась первая в мире линия на электрической тяге!
А в Санкт Петербурге, в особняке, где цесаревич и великие князья миловались с разными балеринами, электрического освещения вообще не было и вовсю чадили керосиновые лампы. (Страшно и предположить, а был ли там водопровод с канализацией, или «во двор» по нужде всем им бегать приходилось?!)
Да и не только там отсутствовало электричество, в столице империи это было ОБЫЧНЫМ и повсеместным делом.
Великий князь Гавриил Константинович в своих мемуарах вспоминал, как в их Константиновском дворце, в Стрельне, в 1894 году случился пожар, «в детской, в которой жили Татиана, Костя и Олег. Подняла тревогу няня Паша, слава Богу, детей во время вынесли.
Пожар произошел от керосиновой лампы, прогорел потолок детской…»
Из-за керосиновой лампы в Константиновском дворце чуть было заживо не сгорели дети в.к. Константина Николаевича!
Вы думаете, после этого там провели электрическое освещение?! Ничуть не бывало!
17 лет спустя, 21 августа 1911 года, в том же Константиновском дворце, в Стрельне, широко праздновалась свадьба Иоанна Константиновича (брата в.к. Гавриила), на которой присутствовало все семейство Романовых, во главе с царем Николаем II с цесаревичем Алексеем.
Великий князь Гавриил Константинович вспоминал:
«Вечером, в тот же день, в Стрельне был обед, на который приехал сербский король и королевич…
В Стрельне не было электричества и потому в люстры, висевшие в зале были вставлены свечи. Во время обеда свечи стали падать на пол, одна за другой. Нам это было очень неприятно. Попадало много свечей».
И это свечное освещение, как в каком - нибудь XVI веке, уже в начале ХХ века, было не где-то в Тьмутаракани и убогой крестьянской избе, а в столице России, в «блистательных великокняжеских дворцах»!
Кстати, совсем рядышком с этим Константиновским дворцом заполучила дачу и Матильда Кшесинская (правда, произошло это уже после ее расставания с Николаем Вторым):
«Этим летом я часто гуляла по тенистым аллеям парка, окружавшего великолепный дворец Великого Князя Константина Николаевича в Стрельне, который тянулся от дворца до самого моря. Широкие каналы отделяли дворец и парк от частных владений. Однажды во время прогулки я увидела прелестную дачу, расположенную посреди обширного сада, простиравшегося до самого моря.
Дача была большая, но запущенная, но общее расположение участка мне понравилось. На углу висела вывеска «Дача продается», и я пошла внимательно все осматривать.
Видя, что дача мне очень понравилась, Великий Князь Сергей Михайлович ее купил на мое имя, и в следующем году я уже в нее переехала на все лето.
Дача была хотя по-старинному, но хорошо обставленная. Я сразу стала приводить ее в порядок. Впоследствии я все лучше и лучше устраивала и самую дачу, и сад вокруг нее и построила даже собственную электрическую станцию для ее освещения, что было большим новшеством в те времена. Многие мне завидовали, так как даже во дворце не было электричества».
Как видим, Матильда оказалась даже «продвинутей» великокняжеского семейства Константина Николаевича и сумела электрифицировать свою дачу. Надо думать, что ей до смерти надоели вонючие керосиновые лампы в ее особняке на Английском проспекте.
Вернемся к рассказу о перипетиях подготовки брака Наследника престола.
Несколько дней спустя, А.В. Богданович записывает:
«10 апреля 1893 г.
Бобриков говорил про цесаревича, что шалит, пора его женить; что написал Кшесинской, когда говел, что скоро кончит говеть и тогда с ней "заживут генералами".
Кшесинская очень заважничала с тех пор, как находится для les bonnes gr;ces (Особых милостей (франц.).).
15 апреля 1893 г.
Говорят, что дети царя ужасно боятся отца... Цесаревича не выпускают из Ливадии, чтобы он не увлекался здесь балетом».
Как видим, вопрос об ускорении женитьбы цесаревича, который «шалил» с Матильдой, был на повестке дня и широко обсуждался в «великосветском обществе».
Об этой женитьбе в дневнике А.В. Богданович есть сразу несколько любопытных записей:
«31 марта 1893г.
В субботу уезжают в Кобург на свадьбу дочери Эдинбургской - цесаревич, Владимир и Сергей с женами и Павел. Надеются, что цесаревич там посватает Алису Гессенскую. Тогда его теперешнюю страсть, Кшесинскую, надо будет удалить из Петербурга, иначе выйдет плохо.
…
8 апреля
Говорят, цесаревич уехал сумрачный за границу: не хочется ему жениться. Тут надвое говорят про его брак с Алисой. Боятся, что так как у Елизаветы Федоровны нет детей, то и Алиса может быть бездетна.
Но жена Генриха, брата Вильгельма, тоже их сестра, а у нее есть дети, поэтому надежда, что и тут дети могут быть.
Толмачев говорил, что царь не хотел пустить жену Сергея Александровича и его самого в Кобург на свадьбу, что была переписка по этому поводу, и, наконец, царь дал свое согласие.
Причина этому - увлечение цесаревича Елизаветой Федоровной.
Если это так, то, значит, царь не знает про проказы своего сына с Кшесинской, которые всему городу известны.
13 апреля 1983г.
Вспоминали про Алису, когда она была здесь во время свадьбы своей сестры Елизаветы Федоровны. Тогда говорили, что это - невеста для цесаревича, а сестру ее, Ирену, которая замужем за Генрихом Прусским, предназначали вел. кн. Михаилу Михайловичу.
Но оба вел. князя сторонились от обеих сестер, не хотели и смотреть на них, не танцевали с ними. Алиса тогда была очень мила, с большими распущенными волосами. Мило очень себя держала. Про Кшесинскую говорят, что ее выслали из Петербурга, дав ей значительную сумму денег.
…
18 апреля.
Валь говорил, что была большая сцена между царем и цесаревичем перед отъездом за границу. Сын не хотел ехать. Теперь телеграфировал, что исполняет волю царя - женится.
Цесаревич сделал предложение так - спросил Алису: "Нравится ли вам Россия? Если хотите составить ее счастье - я предлагаю вам мою руку".
Про невесту говорят, что она менее красива, чем Елизавета Федоровна, жена Сергея Александровича, но больше твердости характера и воли.
Про цесаревича Плеве сказал, что он очень упрям, воздействия и советов не терпит. Даже в мелочах, когда такая-то форма бумаги требует подписи "согласен", он "согласен" не напишет, а напишет - "разрешаю", и наоборот. Плеве не одобрил мысли Валя удалить Кшесинскую, находит, что это раздражит цесаревича, который, по мнению Плеве, не так уж ею увлечен; но следует удалить ее через год после свадьбы.
Валь же против такой комбинации. Он находит, что следует дать ей денег и, ввиду весны, когда все уезжают, заставить ее уехать. За ней последуют Ратьков-Рожнов и Шубин-Поздеев, и ее утешит замужество с одним из них.
Все думают, что, вернувшись в Петербург в субботу, цесаревич уже в воскресенье будет у Кшесинской, которая теперь разыгрывает роль больной, несчастной, никого не принимает, что опять его втянут туда, что он уже связан разными непотребными знакомствами. Она его называет "Коко", в семье он - "Nica".
Алексей Александрович жалеет его, что его оторвали, и первый ему поможет…»
«22 сентября 1893 г.
Сегодня Валь говорил, что цесаревич тяготится жизнью в Дании, что королева датская хотела его женить на Гессенской, но он наотрез отказался, что было поводом к бурной сцене между отцом и сыном. У царя заболела голова, пошла кровь носом, и он три дня пролежал в постели.
Валь слышал из верных источников, что цесаревич не хочет царствовать, отказывается и будто царь уже наметил Михаила себе преемником, так как царица и он Георгием не довольны за его женскую связь.
Цесаревич был влюблен в сестру Вильгельма Маргариту, но ему на ней не позволили жениться и выдали ее за греческого».
Видите, как много интересного можно узнать из дневников хозяек столичных великосветских салонов?!
Оказывается, в светском обществе прекрасно знали не только о «связи» Николая и Матильды, но и даже о том, какими уменьшительными именами они друг друга называют.
(«Сильные мира сего», зачастую, наивно думают, что об их «проделках» никто не знает. На деле же, многочисленные лакеи, слуги, кухарки, кучера и прочая «обслуга» прекрасно была о них осведомлена, обсуждала и с удовольствием делилась своими знаниями с окружающими.
Очень правильно об этом написал в своих мемуарах последний председатель Думы царской России М.В. Родзянко:
«Легко себе представить, какое отталкивающее впечатление производила эта женско-распутинская вакханалия на окружающую этих лиц прислугу, для которой не существует альковных тайн, да и вообще на простолюдинов.
Какое в них должно было подниматься презрение к «господам», предающимся цинично позорному разврату? Какими же соображениями религии и искания высшей правды можно это оправдать? …
Характерно то, что на серых людей, обслуживающих прихоти этого развратника: извозчиков, возивших его с женщинами в баню, банщиков, отводивших ему банные номера, половых в трактирах, служивших ему во время его пьяных оргий, городовых и агентов тайной полиции, охранявших драгоценную его жизнь и мерзнувших ночами на улицах для этой цели и т. д., …Их суждения сводились к выражению: «господа балуются».
Родзянковский гнев, в данном случае, был направлен на Распутина и его окружение, но его суждение о том, что ВСЕ тайны «господ» прекрасно известны их «обслуге» и прочим окологосподским холуям очень верны).
Очень интересен и рассказ Санкт-Петербургского градоначальника генерала В.В. фон Валя о бурной сцене между Александром Третьим и Наследником по поводу женитьбы Николая и его нежелания царствовать, после которой «у царя заболела голова, пошла кровь носом, и он три дня пролежал в постели».
О том, что Николай не хотел, да по складу своего характера и не был предназначен для царствования, как и о том, что они это с ним обсуждали, пишет и Матильда Кшесинская:
«Для меня было ясно, что у Наследника не было чего-то, что нужно, чтобы царствовать. Нельзя сказать, что он был бесхарактерен. Нет, у него был характер, но не было чего-то, чтобы заставить других подчиниться своей воле. Первый его импульс был почти что всегда правильным, но он не умел настаивать на своем и очень часто уступал.
Я не раз ему говорила, что он не сделан ни для царствования, ни для той роли, которую волею судеб он должен будет играть. Но никогда, конечно, я не убеждала его отказаться от Престола. Такая мысль мне и в голову никогда не приходила».
Надо сказать, что в 1893 году роман Наследника с Матильдой был в самом разгаре.
Вот несколько записей об этом из дневника Николая Второго:
««25 января, понедельник. Вечером полетел к моей М. К. и провел самый лучший с нею вечер до сих пор. Находясь под впечатлением ее – перо трясется в руках!»
Николай тщательно фиксировал в дневнике каждое их свидание:
«27 января.
В 12 ч. вечера отправился к М. К., у которой оставался до 4 ч. Хорошо поболтали, посмеялись, повозились».
Использованный Николаем термин «повозились» каждый, конечно, может расценивать, что называется, «в меру своей испорченности».
Думаю, что двое влюбленных в «уютном уголке»» Матильды нашли, чем позаниматься до 4-х часов утра.
«29 января. После обеда поехали в Мариинский театр в «Младу» – оперу-балет... Из театра отправился лишь на часок, к несчастью, к М. К.
30 января. Поехали во французский театр... Вернувшись домой, заехал в 1-й батальон, осмотрел спящих солдат и отправился к М. К. Провел чудных 3 часа с ней!
31 января. Встал поздно, но очень в духе... Закусывали дома в 7 ; час. Как раз в это время начиналась «Спящая красавица», и думы мои были там, так как главным действующим лицом являлась М. К.!
1 февраля. В 10 ; вечера поехал... на бал в Морской корпус... Уехал в час и отправился к М. К. Разговор с ней имел острый характер, но все кончилось к лучшему.
3 февраля. После закуски поехал с тетей Мари в смешную пьесу... Привезши ее домой, отправился к М. К. и оттуда на тройке вчетвером поехали кататься на острова. Было чрезвычайно симпатично... Приехали к Зедделеру, у которого отлично поужинали. Попарно возвратились к ним (Кшесинским) в квартиру, где я оставался до 6 час. утра.
6 февраля. Уехал в 12 час. к дяде Алексею, хорошо поужинал у него и затем посетил мою М. К., где и оставался до 6 час. утра».
«8 февраля. Великий пост!.. Нужно теперь вести жизнь умеренную – ложиться и вставать рано!..
14 февраля. В 7 ; был фамильный обед, после чего поехал во французский театр. Провел большую часть вечера у М. К.
15 февраля. Снова посетил М. К. и отлично провел с ней время.
17 февраля. Вечером поехал к М. К. Пили шампузо вчетвером!
20 февраля. В театр не поехал, зато отправился к М. К. и отлично вчетвером (с Юлией Кшесинской и А. Зедделером – ее будущим мужем- комментарий) поужинали на новоселье.
Они переехали в новое жилище, уютный домик-особняк в два этажа... Очень приятно иметь отдельное хозяйство и быть независимым. Засиделись опять до 4 час.
23 февраля. После домашнего чая поехал в полк на общий обед... Оттуда отправился к М. К. Ужинали впятером с Преображенской.
Потом происходило гичири-пичири.
Ночью, возвращаясь домой, долго бродил пешком из-за отсутствия извозчика».
(Опять же, конечно можно долго гадать, что именно Николай подразумевал под названием «происходило гичири-пичири».
Один мой знакомый, в годы далекой юности, еще до победы у нас «сексуальной революции», к примеру, именовал все это занятие «на немецкий манер»: «штургель-бургель»).
«25 февраля. Пил чай дома и отправился к М. К., где ужинал по обыкновению и провел прекрасно время.
27 февраля. Провел вечер дома и затем отправился к М. К., где остался ужинать.
28 февраля. В 12 ; ночи поехал к М. К. к ужину... Вернулся домой в 5 час. утра.
3 марта. Уехал в 12 ; ночи домой и, переодевшись, отправился к М. К. Остался до утра.
5 марта. После чаю я поехал к М. К. Отменно поужинали вместе. Приехал домой в 5 ч. утра.
9 марта. Вернувшись из немецкого театра домой, поехал к М. К. Отлично поужинали довольно большой компанией. Приехал домой в 4 ; час.
12 марта. Посетил М. К. и засиделся до 6 час. Вернулся домой с солнцем.
14 марта. После обеда повез Ксению к Воронцовым, у которых провели весь вечер. Вернувшись домой, отправился к М. К. Ужинали втроем…Провел ночь идеально!»
Думаю, что даже самым «упертым» сторонникам версии о «непорочности» этих встреч Матильды с Наследником, можно догадаться, чем они при этом по ночам занимались.
«Дело молодое» и вполне естественное.
Теперь посмотрим, как развивались дальнейшие события с женитьбой Николая.
В самом конце 1893 года он получил, казалось бы, окончательный «отлуп» от Аликс:
«18 ноября. Утром вскрыл пакет, лежавший со вчерашней ночи на столе, и из письма Аликс из Дармштадта узнал, что между нами все кончено, – перемена религии для нее невозможна, и перед этим неумолимым препятствием рушится вся моя надежда, лучшие мечты и самые заветные желания на будущее. Еще недавно оно казалось мне светлым и заманчивым и даже вскоре достижимым, а теперь оно представляется безразличным!!! Ужасно трудно казаться спокойным и веселым, когда таким образом сразу разрешен вопрос относительно всей будущей жизни!»
Возможно, что, на этом вопрос был бы «исперчен», но весной 1894-го Николай был отправлен Александром Третьим, в качестве представителя российской Императорской фамилии на очередную «королевскую» свадьбу в Германию.
Вот что Николай пишет об этом в дневнике:
«5 апреля. Кобург. Боже, что сегодня за день! После кофе около 10 час. пришли к тете Элле в комнаты Ерни (брат Алисы и «тети Эллы», герцог Эрнст-Людвиг Гессенский - комментарий) и Аликс. Она замечательно похорошела, но выглядела чрезвычайно грустно. Нас оставили вдвоем, и тогда начался между нами тот разговор, которого я давно сильно желал и вместе с тем очень боялся. Говорили до 12 час., но безуспешно. Она все противится перемене религии. Она, бедная, много плакала... Я душой устал сегодня».
Казалось бы, опять «облом»?! Но не тут-то было!
К делу подключились приехавшие в Кобург на свадебные мероприятия английская королева Виктория – бабушка Алисы и ее амбициозный кузен, германский император Вильгельм II.
Кшесинская, с горечью, записала:
«По приезде в Кобург Наследник сделал снова предложение, но в течение трех дней Принцесса Алиса отказывалась дать свое согласие и дала его только на третий день под давлением всех членов семьи».
В конце концов, благодаря общим усилиям, Аликс удалось-таки убедить поменять её вероисповедание и она согласилась перед своей свадьбой перейти в православную веру.
Вот, что вспоминала об этом Матильда:
«Седьмого апреля 1894 года была объявлена помолвка Наследника Цесаревича с Принцессой Алисой Гессен-Дармштадтской.
Хотя я знала уже давно, что это неизбежно, что рано или поздно Наследник должен будет жениться на какой-либо иностранной принцессе, тем не менее моему горю не было границ.
В начале этого года тревожные слухи стали ходить о состоянии здоровья Государя. Знаменитый профессор Захарьин был вызван из Москвы на консультацию. Никто в точности не знал, насколько серьезно был болен Государь, но все чувствовали, что он в опасности.
Я понимала, что тревожное состояние здоровья Государя ускорит решение вопроса о помолвке Наследника с Принцессой Алисой, хотя Государь и Императрица были оба против этого брака по причинам, которые остались до сих пор неизвестными.
Но другой подходящей невесты не было, а времени терять было нельзя, и Государь и Императрица были вынуждены дать свое согласие, хотя чрезвычайно неохотно».
Тут удивительно (для меня, во всяком случае) то, что «Государь и Императрица были оба против этого брака».
Похоже, что Матильда тут не соврала.
Как известно, отношения молодой царицы Александры Федоровны со вдовствующей императрицей Марией были, мягко говоря, натянутыми, вплоть до Февраля 1917 года, когда обоим уже стало не до амбиций и прошлых обид.
Значит, были тому веские причины, о которых нам остается только догадываться…
Затем роман Наследника и Матильды стал стремительно «идти на конус»:
«После своего возвращения из Кобурга Наследник больше ко мне не ездил, но мы продолжали писать друг другу. Последняя моя просьба к нему была позволить писать ему по-прежнему на «ты» и обращаться к нему в случае необходимости.
На это письмо Наследник мне ответил замечательно трогательными строками, которые я так хорошо запомнила: «Что бы со мною в жизни ни случилось, встреча с тобою останется навсегда самым светлым воспоминанием моей молодости».
Далее он писал, что я могу всегда к нему обращаться непосредственно и по-прежнему на «ты», когда я захочу. Действительно, когда бы мне ни приходилось к нему обращаться, он всегда выполнял мои просьбы без отказа.
После возвращения Наследника из Кобурга, после его помолвки он просил назначить ему последнее свидание, и мы условились встретиться на Волконском шоссе, у сенного сарая, который стоял несколько в стороне…»
Там, у сенного сарая, они и пообщались наедине, в последний раз…
Но жизнь – продолжалась, и Матильда довольно быстро нашла утешение в объятиях другого великого князя, Сергея Михайловича:
«В моем горе и отчаянии я не осталась одинокой. Великий Князь Сергей Михайлович, с которым я подружилась с того дня, когда Наследник его впервые привез ко мне, остался при мне и поддержал меня. Никогда я не испытывала к нему чувства, которое можно было бы сравнить с моим чувством к Ники, но всем своим отношением он завоевал мое сердце, и я искренне его полюбила. Тем верным другом, каким он показал себя в эти дни, он остался на всю жизнь, и в счастливые годы, и в дни революции и испытаний. Много спустя я узнала, что Ники просил Сергея следить за мной, оберегать меня и всегда обращаться к нему, когда мне будет нужна его помощь и поддержка.
Ники отлично сознавал, что мне придется пережить тяжелые времена и пройти через множество испытаний и что без его поддержки я могу стать жертвой всевозможных интриг. А он не хотел, чтобы из-за него я пострадала. Всю свою жизнь я чувствовала его покровительство, и не раз он поддержал и защитил меня, когда меня стремились унизить или оскорбить.
Трогательным вниманием со стороны Наследника было выраженное им желание, чтобы я осталась жить в том доме, который я нанимала, где он у меня так часто бывал, где мы оба были так счастливы. Он купил и подарил мне этот дом».
Ну что ж, Матильда даром времени не теряла: особняк на Английском проспекте, ей купил Наследник, а «большую дачу» в Стрельне, рядом с великокняжеским дворцом Константина Николаевича, уже новый любовник – в.к. Сергей Мизхайлович!
О том, как развивались отношения Матильды и в.к. Сергея Михайловича мы и поговорим в следующей главе.
Продолжение:
http://www.proza.ru/2017/10/11/485