- Не бескорыстно?! – с крайним неудовольствием вскрикнул он. – Вы, что тут еще и торговаться со мной вздумали?
- Конечно, а как Вы хотели, мсье? За информацию, особенно важную, нужно щедро платить. Не так ли? Еще хочу, чтобы мои показания официально записывали на бумаге.
Де Марнак как-то сразу замешкался. Судя по всему, я окончательно сбила его с толку.
Он прищурился и въедливо всмотрелся в мои, наполненные кристальной честностью, чистые и открытые глаза, выражавшие почти ангельскую смиренность.
- Капитан, - наконец, обратился он к скучавшему слева от меня агенту, - достаньте лист бумаги и ручку, запишите пожелания мадемуазель.
Тот незамедлительно выполнил приказ своего шефа и, устроившись за столом между мной и Гаспаром, приготовился записывать.
- Пишите, мсье: «До-го-вор» - посредине листа. Ниже с новой строки - Предмет договора: «Дирекция безопасности, в лице генерала Ксавье Бу де Марнака, именуемая в дальнейшем Исполнитель, обязуется за информацию, полученную от мадемуазель Максимилианы Оржеховской де Шевальер, именуемой в дальнейшем Заказчик, выдавать ей ежедневно: варенья (я специально произнесла по-русски, пусть поломают голову!) – десять банок, печенья – двадцать пачек, халвы ореховой – полтора килограмма, а сгущенного молока – по двадцать четыре банки в сутки, а еще наградить мадемуазель Максимилиану Оржеховскую де Шевальер орденом – Белым Крестом Предателя первой степени, а также освободить Гаспара Перека и бесплатно оказать ему всю необходимую медицинскую помощь.
Капитан все старательно записывал. Генерал почему-то призадумался.
«Наверное, что-то заподозрил? – мелькнула у меня настороженная мысль. С Крестом Предателя я явно переборщила.
- Что такое «ВАРЭНИЯ»? – спросил он у капитана.
Мой бред де Марнак все-таки принял за чистую монету. Облегченно вздохнула, разумеется про себя.
- Конфитюр, мой генерал, - перевел капитан. Оказалось, он знал русский и обратился он ко мне тоже по-русски:
- Простите, мадемуазель, Вы все это собираетесь есть, каждый день?
В его глазах можно было прочесть определенное сомнение. Нет, это было не сомнение в том, что я несу полную чепуху. Судя по всему, усомнился он прежде всего в том, что мне физически под силу поглотить такое количество сладкого.
- Конечно съем, за исключением Белого Креста и Гаспара Перека, – шутливым голосом ответила я.
- О чем вы там переговариваетесь, капитан? – раздраженно вмешался де Марнак.
- Я спросил у мадемуазель, сможет ли она все съесть?
- В самом деле, мадемуазель, куда Вам столько? Одного сгущенного молока 24 банки в сутки. Это же – в час по одной банке. (Да, с математикой у него было не плохо). Не боитесь лопнуть?
- Не боюсь, - твердо ответила я.
- Что ж, требования Ваши хоть и странные, но выполнимы. Вот только, что-то я не припоминаю, есть ли в реестре государственных наград Республики, упомянутый Вами Белый Крест. Нужно будет разузнать, капитан, - распорядился де Марнак.
- Вот и прекрасно, - заключила я, - тогда поставьте свою подпись.
Генерал что-то недовольно буркнул себе под нос, но все-таки расписался.
Никто, включая тех, кто «спрятался» за непроницаемым стеклом и даже Гаспар судя по всему и мысли не допускали, что я просто валяю дурака и тяну время, чтобы найти выход из совершенно безвыходной ситуации.
Поначалу мне было смешно и стоило неимоверных усилий оставаться серьезной, но после подписи де Марнака мне стало почему-то очень грустно, а ведь в том же духе еще предстояло «заложить» шефа.
Генерал небрежно бросил ручку на стол и, скрестив руки на груди вскинул брови.
- Удовлетворены? – надменно спросил он.
Играть, так играть. Я прямо расплылась в благодарственной улыбке.
- Вы так любезны, Ваше превосходительство. Даже не знаю, как Вас благодарить за те маленькие радости, которые хоть как то скрасят мое длительное пребывание в мрачных застенках Роканкура.
- Хм, я бы не сказал, что полтора килограмма халвы и прочее – такие уж «маленькие» радости. Впрочем, это Ваш выбор, каким бы он мне странным не казался. Рассыпаться в благодарностях будете потом, я жду от Вас признательных показаний.
«Ждите», - подумала я.
- Простите, Ваше превосходительство, конечно, - согласилась я и без «зазрения совести» стала «сливать» своего шефа:
«То, что Жером Годар – мой непосредственный начальник, является человеком пренеприятным из пренеприятнейших, это Вам, наверное, и без меня известно. Это такой аспид (хорошо, что он в ту минуту этого не слышал) в людском обличии. Беспощаден к малейшему проявлению неповиновения…»
- Все эти подробности мне не интересны, мадемуазель, - перебил меня генерал.
- Я лишь хотела помочь Вам составить его психологический портрет.
- Не трудитесь, с этим наши специалисты справятся и без Вас. Меня больше интересует, состав группы и её руко-ВОДИТЕЛЬ, - по слогам проговорил генерал.
Я уцепилась за последнюю фразу, чтобы поиграть словами, и запутать, ожидавшего от меня откровений де Марнака.
- Так он и есть шофер.
- Кто шофер? Какой шофер?
- Шеф…
- «Шофер» - это, что его оперативный псевдоним?
- Почем я знаю, мсье? Вы спросили про водителя группы. Какая разница? Водитель, шофер…
- Я спросил про руководителя группы. Р-У-К-О-В-О-Д-И-Т-Е-Л-Я! – раздраженно повторил он уже по буквам.
- Ах, простите, мсье, я не расслышала, - «виновато» призналась я. – Теперь мне все понятно. Да, Жером Годар и есть руководитель нашей банды.
- Банды? – удивился генерал. – Почему банды?
- Как же еще называть 16 отъявленных фанатиков своего дела?
- Семнадцать, Макс - уточнил Гаспар. - Ты про шофера не забывай. Судя по его смеющимся глазам, он, наконец, понял, какую игру я затеяла.
- Еще один шофер? – рассерженным голосом спросил Де Марнак и подозрительно глянул на меня.
- Шофер в смысле водитель автомобиля, - объяснила я. - Как же без автомобиля? Стало быть, семнадцать.
- Назовите всех участников этой вашей «банды» поименно, включая и этого вашего шофера, – нетерпеливо потребовал генерал.
- Поименно? – уточнила я, изобразив на своем лице крайнюю степень глубокомыслия – Хорошо, слушайте, а лучше запишите.
Де Марнак тут же распорядился:
- Капитан, достаньте еще лист бумаги, - и с чувством удовлетворения, несомненно, вызванным моей лояльностью, обратился уже ко мне: - я рад, мадемуазель, что мы с Вами все-таки поладили.
«Какой же Вы легковерный, господин генерал», - с тоской подумала я, одновременно размышляя над решением задачи нашего с Гаспаром побега.
Генерал де Марнак заложил руки за спину и стал измерять шагами комнату, приготовившись наконец-то услышать мое «чистосердечное признание».
Капитан замер в готовности, запечатлеть его на бумаге. Я не стала их томить ожиданиями.
- Пишите, мсье: – Максимилиана Оржеховская де Шевальер, Ольвье де Ла Фер, Рене д’Эрбле, Исаак де Порто, Шарль де Батц де Кастельморе…, - перечисляла я.
- Позвольте, мадемуазель, что же это? - остановил меня генерал, - в банде одни французы, да еще и потомственные дворяне?
- Почему же одни французы? Я ведь по происхождению – русская и отнюдь не потомственная дворянка. Мне продолжить?
Де Марнак криво усмехнулся.
- Вы лукавите, мадемуазель. Да, Вы не потомственная дворянка, но у Вас двойная фамилия, а значит, имеете и титул маркизы, причем в отличии от Вашего брата наследственный. Так распорядился Ваш отчим маркиз де Шевальер. Марк Антуан Рене… Сволочь, - опечаленно вполголоса произнес он.
Я вспыхнула, но вовремя спохватилась, погасив совершенно не нужный порыв тут же поставить все точки над «i».
- Продолжайте, - почему-то уже без особого вдохновения проговорил де Марнак. – Какой скандал. Потомственные дворяне, цвет нации – русские шпионы. Куда катится Франция.
- Макс Отто фон Штирлиц, - назвала я следующее имя.
- Немец? – снова удивился де Марнак.
- Да, немец, - подтвердила я.
- Продолжайте, - махнул он рукой.
- Я назвала еще одиннадцать литературных персонажей, принадлежащих авторству писателей различных стран и эпох, в том числе и «шофера».
На какое-то время генерал задумался, потом подошел к столу, взял исписанный капитаном лист бумаги и внимательно прочел его.
«Неужели что-то заподозрил?», - мелькнуло у меня в голове.
- В этом списке почему-то не значатся мсье Андросси, мсье д;Обрасье и Ваш приятель Гаспар Перек. Он вопросительно посмотрел на меня.
- Конечно, их там нет, - уверенно отвечала я, - потому, что они к этим людям не имеют никакого отношения. И это была правда.
- В самом деле? – с сомнением спросил он. - Так уж и никакого? Как же тогда мсье Перек, по Вашим словам, «не имеющий никакого отношения», так уверенно уточнил численный состав вашей группы?
Де Марнак бросил список на стол и надвинулся на меня, остановившись всего лишь в шаге.
- Ну? – он требовательно посмотрел мне в глаза, очевидно пытаясь уличить меня во лжи. - Я жду Ваших объяснений, мадемуазель.
Тряхнув волосами, я запрокинула назад голову. Стойко выдержав его суровый взгляд, с невозмутимым спокойствием ответила:
- Все правильно, Гаспар ведь знает, сколько сотрудников работает в отделе Жерома Годара.
- В отделе?! Я не ослышался? Генерал мигом изменился в лице. Оно побагровело от ярости. В глубине темных зрачков сверкнул злобный огонь, но еще в них можно было прочесть чрезвычайную растерянность и лютую досаду.
Он вдруг осознал, что его самым изощренным образом провели, обманули, обвели таки вокруг пальца, обхитрили, в конце концов, как неопытного юнца, да еще и в присутствии подчиненных. И кто?.. Девица, которая должна была трепетать от страха.
- В отделе криминальной хроники редакции «Монд», - все с той же невозмутимостью, подтвердила я.
Но он уже меня не слышал, а сверлил глазами, придумывая по-настоящему беспощадную месть.
Наконец, он на что-то решился и громко скомандовал:
- Лейтенант Бовэ!
- Мой генерал? – Упырь, повернувшись на оклик, замер в полной готовности, ожидая распоряжений своего босса.
- Только не лицо, - бросил де Марнак, - оно еще понадобится для пресс-конференции. Таким образом, он дал своему подчиненному почти полную свободу действий в отношении меня.
«Крысеныш» с многообещающей ухмылкой на устах рассматривал меня взглядом хищника, жаждущего свежей крови новой жертвы. Наверное, рассчитывал, увидеть, как я смиренно отведу взгляд или вздрогну, и по моей коже пробежит рябь, означающая, признание своей слабости перед ним, и полное согласие стать его добычей.
Однако я своим уверенным спокойствием и презрительной усмешкой заметно его огорчила и заставила нервничать. У него снова стал дергаться ус.
Он бы опечалился еще больше, знай, что внутренне я приготовилась к его экзекуции.
Резким движением ладони Бовэ пригладил и без того прилизанные волосы, затем склонился надо мной и злорадно прошептал на ухо:
- Ну, что, гадюка, допрыгалась? Сейчас я вырву твое жало.
В ответ на столь самоуверенное обещание, я наградила его уже снисходительной улыбкой и не без сарказма процитировала:
- И вырвал грешный мой язык,
И празднословный и лукавый,
И жало мудрыя змеи
В уста замершие мои
Вложил десницею кровавой, - и с вызовом добавила: - Держитесь от меня на расстоянии, мсье-изувер. Целее будете.
- Браво, мадемуазель, отдаю должное Вашему самообладанию. Мне искренне жаль Вас, мы могли бы прийти к компромиссу, - проговорил де Марнак и обратился к капитану: - оставим наших подопечных наедине с лейтенантом, не будем его «смущать» своим присутствием.