Воспоминания нашего детства связаны часто с трудными моментами в жизни семьи. Тогда мы не понимали всех сложностей происходящего и смотрели на мир распахнутыми глазами. Довольствуясь малым и не претендуя на исключительность, мы просто жили. Труднее приходилось нашим родителям, они постоянно думали о том, как обуть и прокормить подрастающих детей в условиях тотального дефицита всего. Именно всего, а не отдельных товаров народного потребления.
Жили мы тогда в районе мясокомбината. Соседство с таким предприятием приносило свои выгоды и свои недостатки. Иногда в тихую пасмурную погоду, вдруг расползался по улочкам, переулкам и скверам неприятный запах, который был неотъемлемой частью производственного процесса, и без него было нельзя обойтись. Выбросы эти проводились в последних числах каждого месяца. Гораздо позднее мы усвоили разъяснения по этому явлению: просто в конце месяца «горел» план и запах этот говорил о нарушениях в производственном процессе, когда отключались очистные сооружения. Особенно часто это происходило осенью, когда с гор пригоняли скот, который все лето нагуливал мясо, двигаясь от границы с Монголией до первого мясокомбината. В такие дни холодильники не справлялись с массовым поступлением мяса, а поточные линии не успевали перерабатывать сырье в консервы.
Но это были непонятные нам, пацанам, вещи и мы на них не обращали внимания. Зато другие моменты приносили пользу. Река Бия протекала рядом и ватаги мальчишек все лето не вылезали из воды, а если и вылезали, то только для того, чтобы взять в руки удочку. На мясокомбинате добывали червей. Добыча была связана с некоторым риском, так как она проходила на территории предприятия. На огромный огороженный пустырь свозили кости и мясные отходы. Особо по утилизации этих отходов никто не заморачивался, они просто со временем разлагались, растаскивались собаками и воронами. В этом месиве в огромном количестве присутствовали черви – опарыши. Это и было целью нашей добычи.
С жестяными банками, в которые были насыпаны влажные опилки, мы лезли на этот пустырь во все существующие щели и дыры. Среди зловонного царства костей мы рылись в отходах, собирали и засыпали в свои емкости опарышей. Делать это надо было, с соблюдением мер безопасности, так как охрана гоняла нас нещадно. Среди мальчишек ходили рассказы о том, что в них стреляли солью. Кого-то ловили и сообщали на предприятия родителям, а самого героя отправляли в отделение милиции. Спустя годы понимаешь, что это строилось на уровне рассказов, с целью запугать оравы мальчишек. Охрана понимала, что ничего страшного для предприятия юные рыбаки не сделают, и ограничивалась криками и угрозами.
Конечно же, у сторожей был свой интерес, мужики приторговывали червями для взрослых рыбаков. Тогда такое занятие давало хороший приработок. Это сейчас все можно взять в магазинах для рыбалки. Но ведь и в магазины кто- то поставляет такую продукцию.
Гордые, что раздобыли наживку, мы отправлялись на рыбалку. Набеги на пустырь совершались регулярно и прекратились, когда мы повзрослели. Но до сей поры воспоминания об этом царстве отходов и вони, доставляют какой - то восторг от присутствующей опасности.
Была и другая выгода в близком проживании от мясокомбината. В сотне метров от нашего дома располагался продовольственный магазинчик. Туда часто завозили продукцию, только такую, от которой современным жителям сегодня стало бы тошно.
Мама моя работала посменно и частенько с работы забегала в магазин, занимала очередь, в так называемые дни привоза. После чего выставляла меня в качестве хранителя очереди, а сама уходила поспать после ночной, часика на два. К этому времени очередь как раз подходила к весам, и я получал полную свободу от исполнения обязанностей. Не скажу, что мне по душе были эти ожидания в обществе кучи теток, которые в промежутках между болтовней, успевали сбегать в другие места и решить массу своих проблем. Уследить мальчишке за такой очередью просто было невозможно. Часто очередь терялась, благо, что тетки жалели и подсказывали, за кем я должен стоять.
Рядом со зданием магазинчика была сооружена загородка из сетки рабицы. С утра в ней на земле расстилали окровавленный кусок брезента. Это служило сигналом к тому, что завоз сегодня будет. По очереди пробегал нервный разряд разговоров, и она начинала шевелиться и тесниться, особенно те, кто стоял в первых рядах.
Старенький самосвал, который, кажется, и себя еле тащил по пыльной дороге, показывался из-за поворота. Он не то что до верха, а с кучей был загружен костями. Знаете ли, кости, которые остались после процесса срезания с них мяса и шли на продажу горожанам. Для мяса была уготовлена судьба другая. Это консервы, колбаса и масса других деликатесов, которые уходили из города во всех направлениях. Простому жителю продавали кости. Самосвал сдавал задним ходом и опрокидывал короб кузова на брезент. Оживление в очереди достигало своего апогея, каждый намечал, какие кости он возьмет.
Для меня же эта картина страшно напоминала пустырь с горами таких же костей. Тошнота подступала к горлу, но обязанности по удержанию очереди никто не снимал и я продолжал смотреть за происходящим.
Выходила огромного телосложения продавщица в белом фартуке. Фартук, правда, стирался последний раз после пошива, больше воды он не видел. Выставляла напольные весы, которые по виду, взвешивали, весьма приблизительно. Но никто никогда обиды не держал и не высказывал претензий, дешево же и все-таки кусочки мяса попадаются. Представляю, как бабы мечтали, чтобы обрезчик в этой смене попадался неопытный и срезал кости некачественно. На эту гору набрасывался второй кусок брезента, так как на запах слетались со всех ближайших помоек орды мух. И бедные насекомые были вынуждены довольствоваться тем, что осаждали пятна крови на ткани. Начиналась торговля.
Продавщица, как здоровый мужик, прокуренным голосом наводила порядок и тишину в очереди и начиналась работа. Из кучи ловким движением она выдергивала решетки костей и бросала их на весы. Иногда это было по пол коровы или свиньи. Позвоночник удерживал ребра, торчащие в стороны, и довольный покупатель, стараясь, не испачкаться в крови, нес свою добычу домой. Некоторые кости были обработаны совсем чисто, но и с них был хоть какой-то навар. А скорее дух мясной в кастрюле.
Появлялась мамы и отпускала меня на свободу. Меня ждали друзья. Долго нас преследовал запах этого царства костей и крикливых женщин в очереди.
Мы проводили время на реке, где за весь день довольствовались порой одним огурцом и куском хлеба на всю толпу. Однажды мы нашли способ пропитания, который не выдавали взрослым. Играя как то раз в сквере около клуба мясокомбината, один из нас свистнул и тут же поспешил спрятаться за деревом, так как в него через забор прилетела банка тушенки. За ней вторая, третья. Мы подобрали пару банок и спрятались в стороне. Появился мужик, который постоял немного и свистнул. Тишина. Тогда мужик начал искать в траве и скоро нашел банку консервов. Большего он не обнаружил и с удивлением покинул место. Мы поняли, что стали невольными свидетелями работы «несунов», было такое понятие в те годы. Изредка стали проводить рейды вдоль забора и затем у костра на реке с аппетитом уплетали найденные консервы.
Вскоре довелось познакомиться и с другим способом пропитания. В кругу нашей родни появился кормилец. Звали его дядя Гриша, по крайней мере, он себя так называл. Может быть, это была его кличка для прикрытия. Работал он конюхом на откормочном совхозе при мясокомбинате. Было тогда такое явление в социалистической экономике. Данный совхоз откармливал на отходах свиней, мясо которых использовалось в столовой предприятия.
Дядя Гриша возил отходы. На телеге было установлено корыто, в которое заливались смывы с площадок разделки мяса. Через проходную завода лошадь понуро тянула дрожки, на которой гордо восседал кормилец. Он был всем знаком и его часто даже не проверяли и пропускали свободно. Иногда появлялся новый охранник или приезжал кто-то с проверкой, тогда проводились мероприятия по пресечению незаконного вывоза и выноса с предприятия продукции. Корыто проверялось щупами из проволоки, не сливать же отходы и затем снова их загружать.
Один раз проверяли очень качественно. Одну женщину, которая по договоренности брала отходы для своего хозяйства, заставили вылить отходы из двух ведер. В ведрах кругами лежала копченая колбаса. Но все эти проверки были не страшны, дядька гордо сидел на облучке и равнодушно наблюдал за процедурой досмотра. У него по старости болели ноги, был он полноват и потому не спускался на землю. А зачем спускаться, если все места на телеге открыты и все просматривается. Затем так же лениво трогал за вожжи и выезжал с предприятия. Охрана так и не могла поймать его на хищении.
Тайна была в другом. Дядя Гриша приходил к нам в квартиру и задавал вопрос, на который заранее знал ответ:
- Хозяйка, мясо будешь брать?
На утвердительный ответ распахивал халат, под полами которого висели на специальных петельках и мясо свиное и говядина, косточки и окорок, колбаса сырая и копченая. Словно перед нами возникала витрина магазина из капиталистического мира. Глаза разбегались и хотелось и того, и этого, и вот то извольте, а это не заворачивайте мы сразу съедим. Получив расчет, он уточнял очередной срок, доставки и удалялся. Лошадь привычно дожидалась его подле дороги. Вся наша родня кормилась с этого нелегального канала поставки продукции с мясокомбината.
А секрет был очень прост. Дядька был худым, но всегда смотрелся со стороны полным. Заезжая, на предприятие, он одевал под халат пару телогреек и становился весьма упитанным. Преодолевая проходную в обратном направлении, он телогрейки эти укладывал на облучок, для мягкости тела, а под халатом, для соблюдения картины полноты были навешаны деликатесы местного производства.
Не знаю, сколько времени удавалось кормильцу проводить такие поездки, но выручал он людей в это довольно голодное время очень здорово.
Давно уж, наверное, ушел в мир иной дядя Гриша. От завода остались два небольших частных предприятия. Только изредка воспоминания принесут истории детства, и становится легче. Не знаю уж от чего?