«Нет большего рабства, чем быть во власти потребности свободы». Эта облагораживающая мысль, пришедшая в голову Лешему ранним утром, привела в относительный порядок его расшатавшееся изрядно внутреннее равновесие. Вчерашнее вполне могло быть наваждением перевозбужденного мозга, если бы можно было бы установить, от чего, собственно, он перевозбудился. Это было совершенно невероятно, так как алкоголя в потребном количестве через него не протекло. А что еще могло на него так подействовать!
Леший был зол. Ядовитым взглядом оглядел он свою машину, пнул недовольно ногой подвернувшееся колесо, которое ответило неприкрытым сопротивлением.
Настроение стремительно ухудшалось. Дверная ручка повернулась со скрежетом и сместилась вбок: определенно соскочил с места шток крепления. Леший протиснулся на сиденье, как будто кузов был только после стирки, и, чертыхаясь, повернул ключ зажигания. Будто назло ему двигатель взревел, как реактивный, но Лешему пришла на помощь разумная мысль: а на месте ли глушитель? Но на мысль эту он плюнул, как секунду назад плюнул на шток дверной ручки. А когда Леший включил первую передачу и отпустил сцепление, машина, буксанув, выстрелила, как из катапульты. Вот за это он ее и любил, вот это она могла делать лучше, чем любая «красотка», вихляющая обтекаемостью округлых форм и дразнящая фейерверком фонариков.
Внезапно грянул ливень. Такой, что дворники на лобовом стекле моментально перестали сопротивляться. Леший притормозил и повернул ма-шину к тротуару. Улица вмиг опустела. Вода потоком бурлила по дороге. Леший даже съежился: слишком непрочным показалось ему кургузое убежище на дутых колесах.
Впереди показалась размытая ливнем фигура человека. Он приближался. Трудно было даже вообразить, каково ему там было. Однако он уверенно продолжал идти, так идут те, кому жалеть уже ничего не осталось. Дойдя до машины, в которой сидел Леший, он спокойно открыл дверь, как будто пришел на условленную встречу, и уселся на сиденье рядом с Лешим. Воздух в тесном салоне сразу наполнился влагой.
Леший, не выдержав, ругнулся, глядя, тем не менее, вперед. Незнакомец снял шляпу и, не глядя, кинул ее на заднее сиденье. Пожалуй, даже Леший, в своей машине, не позволял себе такой фамильярности.
- Est nobis voluisse satis*1, - вдруг сказал незнакомец.
Это был грузный человек, гладкое лицо его было смуглым, или так казалось в сумерках дождя, но на вид ему было около пятидесяти.
Леший повернулся к нему и все еще сердито заметил:
- Латынь нынче в школах не изучают.
- Неужели? - усмехнулся незваный гость. - А жаль. Впрочем, omnia mutantur, nihil interit?2.
*1 - для меня достаточно того, что у меня было желание (лат.).
*2 – все меняется, ничто не исчезает (лат.).
Леший отвернулся от него, всматриваясь в происходящее снаружи, беспокоясь, чтобы оно не послало ему еще какого-нибудь чудака.
- Воде не нужно доказывать, что она сырая, - сказал он.
- Справедливо. Только очень наивная девушка может принять за ум способность заучить несколько непонятных выражений. Очень сожалею, что у меня есть такая привычка: по поводу и без повода вворачивать латынь.
- Я ничего не имел в виду, - смягчился Леший.
- Однако не прекращается.
- Удивительно, - согласился Леший.
- Ну что ж, мне все-таки пора, - сказал странный незнакомец и открыл дверь.
Ливень хлестанул внутрь машины, но незнакомец тут же отсек его. Он зашагал в ту сторону, откуда пришел, оставив Лешему на добрую память свою мокрую шляпу, превратившуюся в бесформенный комок. Леший подозрительно посмотрел на нее. И тут только сообразил, что в машине выключен детектор эктоплазмы. «Что это со мной происходит!» - удивился он. Дождь не кончался. Более того, он даже не ослабевал. И эта шляпа сзади, казалось, источала влагу. Леший дотянутся до нее, ухватил двумя пальцами, как нечто мерзкое, и, быстро приоткрыв дверь, выкинул ее на тротуар. Небо впереди посветлело. Последняя волна прокатилась по крышам и унеслась в дикой пляске. Леший подумал, что машина, как пить дать, не заведется. Но мотор заурчал, не моргнув. Вода еще струилась по дороге, и Леший, увидев справа поднимающийся вверх переулок, свернул в него. Переулок делал поворот, а за поворотом по тротуару шел прохожий. Леший узнал его со спины – это был недавний незваный гость. Угрызения совести по поводу выкинутой шляпы слегка кольнули, Леший машинально обернулся и взглянул на заднее сиденье – шляпа была там! Он открыл рот. Но переулок продолжал свой поворот. Перескочив невысокий бордюр, машина чудом проскользнула меж деревьев, но на пути была глухая кирпичная стена.
В глазах Лешего сверкнула яркая вспышка, потом все заволокло красным, одновременно по телу пробежала волна тепла, и на миг сознание скрыла темнота. По крайней мере, ему показалось, что на миг.
Он очнулся лежащим на земле. Было сыро. Он сел, с мукой двигая головой, которая гудела, будто раздавленная катком. Вокруг был лес. «Как я оказался в парке? - подумал Леший. - Не иначе, как все подстроено. У-у, зараза в шляпе!»
Кроме головы отчаянно ныло еще и плечо.
Наконец, он преодолел всю эту тошноту, чтобы подняться. Небо, видневшееся сквозь густую листву, было светлым. Это его немного подбодрило. И он не спеша пошел, все равно, куда – парк в городе не может быть слишком большим. Но идти пришлось долго. Леший начал беспокоиться, что происходит со всяким, теряющим ориентацию. К тому же, проснулся зверский аппетит, такой же дикий, как эта местность, хотя неухоженность леса как раз-то и не удивляла. Он посмотрел на часы. Они стояли. Ему показалось, что он идет уже часа два, а то и три. Усталость и нервное напряжение свалили его. Он сел прямо на землю, прислонившись к стволу дерева, внимательно осмотрелся вокруг, но не заметил ничего странного. Когда утомление, вызвавшее пот и горячку, спало, он двинулся в прежнем направлении, хотя без компаса трудно было это утверждать точно.
Он уже ожидал встретить все, что угодно. И все же, выйдя из леса и увидев слегка холмистую равнину, простиравшуюся до самого горизонта, почувствовал, как сердце его остановилось. Он не знал сейчас, что нужно для того, чтобы совершать осмысленные действия: ни где он находится, ни в каком времени это происходит. То есть, с точки зрения его «здравого», а по сути, свихнувшегося смысла, он попал в никуда.
Впереди равнину пересекала какая-то темная извилистая полоса. Он подумал, что это может быть река. И заторопился туда. Это действительно оказалась река, но подойти к воде было невозможно: берег обрывался отвесно на огромную глубину, и там, внизу, омывая огромные валуны, текла река. Было бы самоубийством спускаться здесь вниз, да и к чему! Река была широкой, противоположный же берег был пологим, но это нисколько не воодушевляло. И Леший отправился вдоль берега. Пот покрывал лицо, а тело дрожало в лихорадке. Через некоторое время он увидел расщелину, заглянув в нее, подумал, что мог бы здесь спуститься, будь он в лучшей форме, хотя не было и самой необходимости переправляться через реку.
Он лежал на земле, опустошенный. Один. Самое гнусное, что один. Вдруг его перевернутое зрение уловило какое-то движение вдали. Леший приподнялся и вгляделся туда. По направлению к нему шла группа людей. Сердце его радостно встрепенулось. Он хотел вскочить и побежать к ним с оставшимися силами, но что-то в последний миг удержало его. Необъяснимая настороженность заставила его подползти к расщелине, в которой он мог бы моментально укрыться от глаз человека, находящегося на равнине. Люди приближались к нему, но шли они неторопливо, не похоже было на то, что они видели его. Одеты они были в белые рубахи до пят. Но под этими бесформенными одеждами угадывались мощные мужские торсы. Он пропустил тот момент, когда они заметили его, скрываться, видимо, не имело смысла, двое от группы отделились и направились прямо к Лешему. Остальные шли к обрыву, не сворачивая. Леший оценил их не очень воинственный вид и остался ждать. Подойдя, они остановились в нескольких шагах от него и принялись внимательно его разглядывать. Осмотрев, они удовлетворенно кивнули друг другу. Затем один из них обратился к Лешему на языке, который оказался для него столь же темен, как и все сейчас происходящее. Леший почему-то этого не ожидал. Сообразив, что он ничего не понимает, они скорчили удивленные физиономии и жестом пригласили его следовать за собой. Он с трудом поднялся и пошел за ними к остальной группе людей, которые подошли к обрыву и делали какие-то приготовления.
Большое белое полотно лежало на земле, свешиваясь за край обрыва. На нем стояли трое юношей. Они стояли лицом к остальным людям и спиной к обрыву. Леший вместе с теми, кто привел его, стоял сзади толпы. Странным было то, что среди людей не было не то что старых, но даже пожилых мужчин. Он еще увидел здесь женщин: три прекрасных девушки стояли рядом со старухой. Леший подумал, что это какой-то свадебный обряд. Старуха что-то говорила, обращаясь к юношам, а те с восторгом смотрели на своих возлюбленных, преисполненные непоколебимой решимостью. Когда старуха кончила причитать, юноши подняли лица к небу. Их короткая молитва, которую они шептали в небеса, показалась Лешему вечной, потому что с каждым звуком нарастало тревожное предчувствие. Замолкнув, они повернулись и подошли к краю обрыва. Они стояли в ряд. А в шаге впереди них кончалась земля, и начиналось то самое небо, которому они молились. Теперь Леший понял, что будет дальше. Он невольно рванулся вперед, но его тут же схватили за руки. Стоящие у обрыва одновременно взмахнули руками и исчезли.
И тотчас все люди развернулись и двинулись в обратный путь.
Они шли недолго. На окраине леса находился поселок. Здесь же текла река, видимо, та же самая, сделавшая петлю. Все, с кем шел Леший, подошли к воде и стали всматриваться в течение реки. Подошли и другие люди, они тоже стали высматривать что-то в потоке воды. Наконец, раздался чей-то радостный возглас, и все загалдели. Когда шум немного поутих, Леший разглядел в воде головы юношей, прыгнувших с обрыва, но их было только две. Это заметили и остальные, потому что радостный галдеж быстро стих.
Один из тех, кто впервые подошел к нему, Леший прозвал его Носатым, взял его за руку и позвал за собой. Леший еле доплелся до жилища, которое представляло собой добротный шалаш. Носатый показал ему на лежак, на который Леший тут же свалился с удовольствием, не сравнимым ни с чем, потому что ничего другого в этот миг он не желал. Затем Носатый принес ему воды в кувшине и ушел. Леший метался в жару.
- Боб! Леший пропал! - кричал в трубку Сева.
- Далеко? - Боб еще не пришел в сознание ото сна.
- Очнись, Боб!
- Постой, почему ты решил, что он пропал?
- Нашли его разбитую машину, а его самого нигде нет.
- Надо звонить в больницы.
- Уже все обзвонили. Он как испарился.
Боб заметил, что рядом с ним сидит Полтиныч и внимательно прислушивается к разговору.
- У меня есть одно бредовое предложение, - сказал Сева. – Приезжай сейчас к нему на квартиру, запомнил адрес?
- А как мы ее откроем?
- У меня есть ключи. Но там есть кое-кто, кто нам поможет.
- Тогда это точно бредовая идея.
- Я жду, давай скорей.
Боб озадаченно положил трубку.
- И что ты об этом думаешь? - спросил он Полтиныча.
- Надо ехать, - подумав, ответил тот, - но пока без меня.
- Что значит «пока»? - спросил Боб, торопливо одеваясь.
- Пока и есть пока. Только потом все расскажешь, может, я пригожусь, - хмыкнул Полтиныч.
- Ну, разумеется!
- Ну-ну.
- Ты угрожаешь, что ли?
- Это смех такой.
- Все, довольно, - Боб хлопнул дверью.
В ответ Полтиныч громко зевнул и отправился на свой диван. Ибо было только пять часов утра, а здоровый образ собачьей жизни не терпит суеты.
- Завтра будет обряд, - сказал Носатый.
Леший давно знал имя Носатого, но так и продолжал называть его Носатым.
- Какой обряд?
Тот усмехнулся:
- Соединения с женщиной. И я должен объяснить тебе все.
- Наконец-то.
- Сначала ты должен выполнить полет…
- Это еще что такое?
- Не перебивай! Перед соединением должен быть полет. Затем после каждого ребенка будет еще полет.
Леший вспомнил события того дня, когда он попал к этим людям.
- Теперь понятно, почему у вас нет стариков. Скажи, а зачем все это?
- Это наш долг, наша жизнь. Из поколения в поколение все мужчины бросаются с обрыва. Раз за разом, по крохам, растет их способность к полету. Когда-нибудь мы добьемся, и человек полетит. Ради этого живет наш род.
- А зачем?
Носатый разинул рот.
- Как…как… а что же может быть иначе!
Леший хмыкнул.
Носатый теперь злобно смотрел на него.
- Ладно, ладно, - Леший похлопал его по колену. - Это я так. Значит, ваша цель – человек-птица. Простор. Полет души. Свобода парить, лететь, куда пожелается. А, кстати, куда?
- Ну, как…
- Понятно, а там высоко?
- Где? - вздрогнул Носатый.
- Берег высокий? - переспросил Леший.
- А-а, высоко. Но это еще не все. Там отвесный обрыв, но до воды от него далеко.
Леший побледнел.
- Как далеко?
- Очень далеко, - теперь торжествовал Носатый. - Да, тебе, как пленнику назначили женщину. Почему ты о ней не спрашиваешь?
- Мне все равно.
- Жаль. Очень хорошая девушка. Ее жених прошлый раз не долетел до воды. Как жаль, если для нее это повторится, - хихикнул Носатый.
- Сочувствую, - выдавил Леший. Голова его забурлила: дальше откладывать было нельзя.
Он по-прежнему жил в шалаше один. Не раз он выходил ночью из шалаша, но всегда натыкался на внимательные глаза, следившие за ним, сторожившие каждый его шаг. Он не делал до сих пор никаких попыток, чтобы не насторожить их. Но больше ждать было нельзя. Высота обрыва итак была не меньше полусотни метров, а тут еще и этот сюрприз! Так и хотелось откусить этому сострадальцу его дурацкий нос. «Сшит колпак не по-колпаковски…», - вспомнил он детскую скороговорку. Откусить нос и напялить колпак на уши, а топом спихнуть его самого с того обрыва. А кстати, он сам летал что ли? Или откосил? Этот может. Мохнатая лапа вождя у него что ли? Однако этот поганец наверняка следит за мной. Так. Если мне не удастся уйти ночью, какие у меня шансы? Как у мухи, на которую наступил слон. Да-а. Печаль моя светла… Прямо хоть крылья доставай… Кстати, мысль неплохая. Или парашют – это реальней. Только вот где взять, опять же…
Носатый собрался уходить.
- Все-таки нехорошо, - сказал Леший.
- Что нехорошо?
- Хотя бы пообщаться с невестой накануне.
- Почему нет! Пошли. - Носатый обрадовался смирению Лешего.
Они подошли к одному из шалашей, расположенному недалеко от пристанища Лешего.
- Подожди здесь. Я позову ее. Ее имя Илой.
- Годится.
Он пробыл в шалаше недолго, а когда вышел, сказал:
- Жди, она сейчас выйдет. Ну а я пошел.
- Благодарю, - Леший поклонился.
Носатый осуждающе посмотрел на него, лицо его стало хмурым, он с подозрением взглянул на Лешего, потом плюнул и пошел прочь.
Ждать пришлось долго. Тут Леший заволновался - как она примет его? Сейчас все зависело от этого. Он даже провел рукой по спутанным волосам на голове и с сожалением подергал седую бородку. «Зрелище я представляю, наверное, не соблазнительное, - подумал он. - Хорошо, если она вообще не плюнет в мою сторону».
Она вышла, подошла к нему, взяла его за руку и повела. Она была молода, она не была уродлива, а значит, она была привлекательна. Это очень просто. Но в какой-то миг эта простота начинает обладать страшной властью… Впрочем, об этом лучше сейчас не… Она привела его к реке, к тому месту, где люди-птицы выходили на отвесный берег, который сейчас возвышался над ними. В этом месте река была широкой, а на том берегу, не так далеко от берега, тоже был лес.
- А почему вы не плаваете по реке? - спросил он.
- Как? - удивилась она.
- Ну, на лодках.
- А что это такое?
- Ну, это такие… шалаш, который плывет по воде.
- А зачем? - снова удивилась она.
- Вы же хотите свободно парить. Так почему не хотеть свободно плыть?
- Это мужчины хотят парить.
- Да! - воскликнул он. - А вы?
- А мы нянчим детей. - Она была грустна. Илой села на землю и уставилась на воду. Белое платье окрасилось зеленью, но ее это нисколько не беспокоило.
- А чего хотите вы? - переспросил Леший.
- Кому это интересно!
- Если отсюда уйти…
- Уйти? Куда? А что там? Там что?
Лешему нечего было на это ответить. В этом вопросе была такая пустота, такая холодная, бескрайняя, какая бывает только в конце всего, в самом конце.
Он огляделся. Вблизи никого не было.
- Прости меня, но я тоже должен делать то, что требует мой род. - Он наклонился, поцеловал ее в волосы, разбежался, прыгнул в воду и огромными, как ему казалось, гребками поплыл к противоположному берегу.
Она смотрела ему в след, не шелохнувшись.
А он не слышал ничего, что происходило позади. Он даже не оглянулся, когда, уже едва дыша, выполз на берег, поднялся и побежал в лес. Впрочем, он догадывался, что за ним не будет погони: люди-птицы не были хорошими пловцами, они с трудом держались на воде, плывя по течению. Они плохо бегали по земле. Они рождались для полета.
Ветки захрустели у него под ногами - и он полетел вниз, в темноту.
Вирул сидел на крыше шкафа, слегка втягивая голову, так как его рост не вписывался в зазор между шкафом и потолком. Загнали его туда разъяренные Сева и Боб. Правда, они уже начали остывать, и Вирул крутил утомленной шеей, приглядывая более удобное, хотя и менее безопасное место.
- Признавайся, что это твоя работа, - требовал Сева.
- Да что я могу, бедный и несчастный, вы ж меня одной ладонью прихлопнуть можете, - жалобно пропищал Вирул.
- Определенно, он издевается, - подытожил Боб. - И не осознает всей опасности положения.
Боб вышел из комнаты и скоро вернулся с большой кастрюлей.
- Вы глубоко заблуждаетесь! - театрально воскликнул Вирул.
- Дичь всегда вкуснее, чем домашняя птица, это я заявляю определенно, - сказал Боб, имевший большой опыт жизни в тундре, обделенной продуктовыми деликатесами в банках.
- Ну, хорошо, вы мне надоели. Чего вы, собственно, переживаете?
- Они еще шутить изволят!
- Жив ваш друг, даже здоров, ну притомился немножко. Его скоро поставят на ножки, и вы его найдете.
- Да где же?
- В санатории.
- Говори яснее.
- В больнице, я еще не знаю, в какой.
- Я обзвонил все больницы.
- Значит, не все.
- Пусть пока так, но ты давай выкладывай, что произошло.
- Авария, всего и делов…
- Ты нам зубы не заговаривай.
- Говорил я ему, что он не прав.
- Кому?
- Вольтеру.
- Кончай дурить!
- «Чем люди просвещенней, тем они, видите ли, свободней» - вот что он говорил. А ученики его еще похлеще: «Чем ты свободней, тем просвещенней». Отсюда погибель и пошла.
- А Монтескье о чем с тобой спорил? - ехидно спросил Боб.
- А, зануда, - отмахнулся Вирул. - Все трещал, что законы нужно блюсти, что де… а ну его!
- Так, - Сева нахмурился, - ну-ка вспомни, о чем ты говорил нам прошлый раз.
- О Ноксе что ли? - небрежно бросил Вирул.
Боб замер.
- Да, да, - потребовал Сева, заметив реакцию друга.
Вирул тоже ее заметил, один глаз его выразительно косил на Боба.
- Во всем нужна система. Плохие законы можно использовать плохо, тогда будет хорошо, как в математике, минус на минус дает…
- Учились в школе.
- Ну, я и говорю. Контур Нокса состоит из линий, соединенных в замкнутый контур узлами. Правда, мне больше нравится пространственное представление, например, не линии, а грани, заключающие в себе пространство, но Нокс был упрям.
- Значит, вы были знакомы?
- Еще бы, можно сказать, соратники.
- Ты еще скажи соавторы.
- Я не гордый, хотя в этом есть правда.
- Мы ушли в сторону, - напомнил Сева.
- Нет, пусть он продолжает, - возразил Боб.
- Чувствую пытливый ум ученого, польстил ему Вирул. - Все дело в том, чтобы найти эти узлы. А они, как во множестве окружающих зеркал, имеют столько изображений, что голова идет кругом, а настоящее-то одно. Вот ваш друг и отправился по псевдоузлам…
- Куда отправился?
- Ничего, он скоро вернется. Это не опасно для здоровья.
- А в чем твоя роль?
- Эх, друзья, мы еще не настолько… Вот мой друг Нокс любил со мной поговорить. В наших доброжелательных спорах возникали такие идеи, которые еще долго будут будоражить людские головы.
Во взгляде Севы было столько сомнения по поводу количества и качества мозгов Вирула, что тот заметил это и нахохлился.
- Вы еще будете просить меня прочитать вам лекции.
- Конспектик можно будет писать?
- Разумеется.
- Чем можно будет оплатить курс?
- Ну… вот…
- А тем, что он использует нас в качестве подопытных обезьянок, - догадался Сева.
- Точно, - согласился Боб.
- Что вы, что вы! - запротестовал Вирул.
- Да ладно, - сказал Боб, - я согласен.
- Вот слова настоящего эмпирика! Осталось только определить, что есть цель.
- Вот тут он нас хочет запутать.
Вирул хмыкнул.
- Это он имеет в виду, что свобода не цель, а средство. Это то же самое, что и счастье не в деньгах…
- Мудрые вы люди, как я погляжу, просто жуть.
- Нам бы все-таки хотелось поскорее увидеть Лешего.
- Я тоже любил моего друга Нокса. Мы с ним жили душа в душу.
- Трудно поверить.
- Да, он был не простой человек.